Инга Берристер - В омуте любви

— Я бы предпочла, чтобы вы не пытались заигрывать со мной, — напрямик заявила она и попыталась отвести взгляд, но, к собственному удивлению, обнаружила, что не в силах: в глазах Джанфранко, лишая ее воли, скрывалось что-то неуловимо опасное, настойчиво-гипнотическое.

— А что заставляет вас думать, будто я заигрываю с вами? — вкрадчиво осведомился он. — Только не пытайтесь уверить меня, будто не осознали того, что между нами недавно произошло… Я ведь помню, как вы реагировали, когда я целовал вас.

Воцарилась гнетущая тишина. Санди только и сумела, что отвернуться.

Да, признала она, в упорстве ему не откажешь. Хотя, честно говоря, не понятно, зачем он так старается. Надо прямо сейчас объяснить ему, что в кармане у нее негусто и он расточает свои сомнительные таланты понапрасну.

Пускай поищет среди туристок более подходящую добычу.

А заманчиво было бы выложить Джанфранко причины, по которым она столь неуязвима к его чарам. Одно плохо, подобное признание неизбежно повлечет за собой долгие разговоры, а в них, надо отдать ему должное, он куда Сильнее ее. А она ни за что не позволит противнику одержать верх. Ни за что!

— Что вы собираетесь делать вечером?

Услышав вопрос Джанфранко, заданный непринужденным тоном, Санди внутренне напряглась. Они только что вошли в холл отеля. Тревоги и неприятности минувшего дня совсем измотали ее, поэтому она с наслаждением предвкушала, как примет горячую ванну и пораньше отправится в постель.

— Ну, мне надо еще разобраться с некоторыми бумагами, — поспешила Санди с туманным и не вполне правдивым ответом. — А еще черкнуть пару открыток друзьям и отметить в списке фабрику, где мы уже были.

— Хотелось бы пригласить вас поужинать, — продолжил Джанфранко. — Но, к сожалению, сегодня я занят: семейное торжество…

— Надеюсь, вы приятно проведете время, — вежливо отозвалась Санди, сама себе удивляясь. И почему вместо вполне естественного облегчения и радости, что на сей раз так легко удастся избежать общества навязчивого переводчика, она ощущает лишь смутное недовольство и разочарование?

— Правда? — усомнился он, подходя поближе.

Испугавшись, что Джанфранко опять попытается ее поцеловать, Санди отступила на шаг и тут же по веселым искоркам, заигравшим в глубине серых глаз, поняла: он отгадал ее мысли.

— Здесь вы в полной безопасности, — подразнивающе заявил он. — Чересчур много народу.

В холл как раз ввалилась толпа галдящих постояльцев отеля. И Джанфранко тихо продолжил, кивком указав в сторону уютного уголка за раскидистой пальмой в кадке:

— Вот если бы мы были там… тогда и вправду другое дело. Есть нечто до крайности возбуждающее в мыслях о страсти, влекущей двоих друг к другу с такой неимоверной силой, что они не могут дождаться надежного уединения в номере и стремятся немедля утолить снедающее их желание. Они забывают про риск, что их могут застигнуть врасплох. Опасность меркнет перед горячим порывом, охватившим обоих…

Санди в немом изумлении уставилась на собеседника, чувствуя, как ее лицо заливает краска. Вопреки воле мягкая чувственность тихого голоса вызвала в ее воспламенившемся воображении неожиданно яркие видения.

— Не знаю. Я никогда не думаю о подобных вещах, — сухо и чопорно заявила она.

Но Джанфранко снова рассмеялся.

— Почему-то мне трудно поверить вам, — спустя минуту возразил он. Уверен, что вы на редкость сексуальная и чувственная женщина. Но предпочитаете держать этот секрет в тайне ото всех, кроме своего возлюбленного. И кто бы мог винить вас за скромность? Или его — за желание единолично обладать этим знанием… обладать вами?

Санди решительно не знала, как поступить, что сказать. Все поведение молодого человека — пылкие речи, атмосфера близости, что он создавал между ними, — настолько выходило за рамки ее жизненного опыта, что она просто не находила слов.

— В какое время вы желаете меня? — чуть севшим голосом спросил Джанфранко. Санди так и замерла, непроизвольно облизывая внезапно пересохшие губы. — После завтрака, часов около девяти? — уточнил он.

Так он имеет в виду, когда я желаю с ним встретиться, догадалась Санди. А ведь на мгновение она уже и впрямь подумала, будто…

Оставшись один, Джанфранко не сразу вышел из отеля. Сначала он отправился к магазину сувениров и долго задумчиво созерцал столь прельстившие ее бокалы.

Почему-то эти изысканные изделия напоминали ему Санди. Такие же нежные, такие же необычайно светлые и жизнерадостные. Как и в ней, хрупкость и чистота стекла вдохновляла и трогала человеческие души. А Санди определенно вдохновляет меня и трогает мою душу, не говоря уже о других, куда менее эфемерных частях тела, сокрушенно подумал он. Надо же, до сих пор он и не ведал, что подвержен столь неконтролируемым и всепоглощающим эмоциям.

Возможно, дело было в том, что все происходило в Венеции. Пребывание на родине предков высвободило глубоко скрытую доселе часть его натуры, заставило мгновенно и открыто реагировать на малейшие душевные импульсы, вместо того чтобы, как дома, взвешивать поступки с точки зрения разума и логики. Классические симптомы приступа отпускной романтики?

Джанфранко усмехнулся. По весьма веским причинам ему очень бы хотелось, чтобы разгадка крылась именно в этом. Но он слишком хорошо себя знал, чтобы объяснять свой душевный разлад таким образом.

Любовь с первого взгляда…

Как можно предвидеть столь нежданное чувство? Как можно оценить или проанализировать его? Нет, ты просто понимаешь, что оно пришло к тебе, что оно слишком сильно, слишком непостижимо для доводов простой человеческой логики.

Санди. Александра Маккеллерс…

Джанфранко прикрыл глаза, стараясь удержать рвущийся с губ звук ее имени, гимн страстной мужской любви и желания, жажды прикосновений к возлюбленной…

Нет. Это отнюдь не обычный приступ отпускной романтики, не настроение, рожденное властью прекрасного города на берегах Адриатики. Возможно, стремительность и сила, с какими новое чувство захватило его на сей раз, лишь доселе неведомые части британской стороны его натуры.

Честно говоря, Джанфранко и сам был несколько обескуражен тем, что с ним происходило. Но все равно инстинктивно понимал: пришедшее к нему чувство не очередное мимолетное увлечение, а любовь всей его жизни, любовь, которая бывает лишь однажды.

Хотя убедить в этом Санди будет не так уж легко. Девушка относится к нему слишком уж настороженно и подозрительно. Да оно и понятно, ведь невооруженным взглядом было видно, что враждебность скрывает за собой внутреннюю уязвимость и страх. Однако когда-нибудь, еще неизвестно как, но он отыщет способ дать ей понять, что нет нужды возводить неприступные бастионы для защиты от него…