Розамунда Пилчер - Дикий горный тимьян

Вечер был в самом разгаре. Вся улица была занята припаркованными машинами. Ему пришлось помыкаться еще минут пять, прежде чем он нашел местечко для своего автомобиля. Затем Джон позвонил в дверь, которая тотчас же распахнулась, и человек в белом пиджаке (вероятно, нанятый на этот вечер) сказал: «Добрый вечер» и пригласил подняться по лестнице.

Это был приятный, знакомый Джону дом, роскошно обставленный, весь устланный коврами и щедро напоенный ароматами тепличных цветов. Пока он поднимался по лестнице, гул голосов становился все громче и громче. Сквозь открытую дверь, которая вела в гостиную Имоджен, он увидел толпу незнакомых людей, одни из которых пили, другие курили, третьи уминали канапе, и все вместе говорили без умолку. На верхней площадке лестницы сидела парочка. Джон улыбнулся, извинился и обошел их. Девушка, как будто извиняясь за то, что они там сидят, сказала:

— Мы вышли, чтобы глотнуть чуточку свежего воздуха.

Возле открытой двери стоял стол для напитков, а за ним — еще один нанятый официант, обслуживавший гостей.

— Добрый вечер, сэр. Что будете пить?

— Виски с содовой, пожалуйста.

— Со льдом, конечно, сэр?

Джон усмехнулся. Это «конечно» означало, что бармен угадал в нем американца, коим он и был на самом деле. Сказав «конечно», он взял стакан и спросил:

— Как мне найти миссис Ферберн?

— Боюсь, вам придется пройти в гостиную и поискать ее там. Как иголку в стогу сена, я бы сказал.

Джон кивнул в знак согласия, сделал большой глоток виски и смешался с толпой гостей.

Все было не так уж и плохо. Его узнавали, с ним здоровались, почти сразу же вовлекали в один из кружков, предлагали бутерброд с лососем, сигару и даже номер лошади, которая будет фаворитом. «Беспроигрышний вариант, старина. В три тридцать завтра в Донкастере». Подошла девушка, которую он едва знал, поцеловала его и, как ему показалось, оставила след от помады на его щеке. Высокий молодой человек с лысиной старика пробрался вперед и сказал:

— Вы ведь Джон Данбит, не так ли? Меня зовут Крамли. Я был знаком с вашим предшественником. Как обстоят дела в банковском мире?

Джон отхлебывал виски маленькими глотками, но стоило ему отвернуться, один из официантов подскочил и вновь наполнил его стакан. Кто-то наступил ему на ногу. Затем появился молодой человек в форменном галстуке, таща за руку упирающуюся девушку. Ей было лет семнадцать, а ее волосы походили на пух одуванчиков.

— Эта девушка хочет с вами познакомиться. Она не сводит с вас глаз.

— Найджел, ты просто ужасен.

К своему величайшему облегчению, Джон, наконец, заметил хозяйку дома. Он извинился и с некоторым трудом пробился сквозь толпу в другой конец комнаты.

— Имоджен.

— Джон! Дорогой мой!

Она была очень красива. Седые волосы, голубые глаза, кожа гладкая, как у молодой девушки. Держалась смело, даже вызывающе.

Он вежливо поцеловал ее, потому что она, очевидно, этого ожидала, подняв к нему прелестное лицо.

— Вечер удался на славу.

— Я очень рада видеть вас. Жаль, что Таня не смогла прийти. Она позвонила, сказала, что должна ехать к кому-то в гости за город. Ужасно жаль. Я так мечтала увидеть вас обоих. Ну, ничего, вы приехали, и это главное. Вы уже видели Реджи? Он ждет-не дождется, когда сможет поговорить с вами о таких скучных вещах, как фондовый рынок или о чем-то в этом роде.

Рядом остановилась пара гостей, хотевших попрощаться с Имоджен.

— Не уходите, — сказала она Джону незаметно и обернулась к гостям, расплываясь в улыбке.

— Дорогие мои, вам и впрямь нужно уйти? Очень огорчительно. Я была безумно рада повидать вас. Приятно слышать, что вам понравилось…

Она снова повернулась к Джону.

— Знаете, Джон, поскольку Таня не пришла и вы без дамы, я хотела бы вас попросить занять разговором одну девушку. Она хороша как картинка, так что не думайте, будто я желаю испортить вам вечер. Беда в том, что она почти никого здесь не знает. Я пригласила ее потому, что она дочь наших самых близких друзей, и мне кажется, она чувствует себя не в своей тарелке. Сделайте доброе дело, будьте с ней поласковее.

Джон, которому его мать-американка с детства прививала правила поведения на светских вечерах (Имоджен об этом знала, иначе никогда не обратилась бы к нему с подобной просьбой), сказал, что рад быть полезным, и спросил, где найти девушку.

Имоджен была небольшого роста. Она встала на цыпочки и обвела взглядом гостиную.

— Она вон там, в углу.

Ее маленькая женственная рука, словно тиски, обхватила его запястье.

— Я провожу вас и представлю ей.

Она тут же приступила к выполнению своего намерения, пробираясь между гостями и ни на минуту не ослабляя своей мертвой хватки. Джон волей-неволей следовал за ней, чувствуя себя громоздким кораблем, которого тянет буксирное судно. Наконец они добрались до места. Это, в самом деле, был тихий уголок в комнате, возможно, потому что находился дальше всего от двери и бара, и совсем неожиданно там оказалось место, где можно постоять, свободно двигать локтями и даже посидеть.

— Виктория.

Она примостилась на ручке кресла и вела беседу с пожилым господином, который, очевидно, собирался на какой-то другой прием, потому что на нем был смокинг и черный галстук. Услышав свое имя, она встала, однако невозможно было сказать, из вежливости перед Имоджен или чтобы избавиться от своего собеседника.

— Виктория, я очень надеюсь, что прерываю не самую увлекательную беседу. Я хочу познакомить тебя с Джоном. К сожалению, его девушка не смогла прийти сегодня, и я прошу тебя быть с ним особенно любезной.

Джон чувствовал неловкость и за себя, и за девушку, но продолжал вежливо улыбаться.

— Он американец и один из самых любимых моих друзей…

Откашлявшись и наспех попрощавшись, пожилой господин в смокинге тоже встал и растворился в толпе гостей.

Она по-прежнему крепко держала его за руку. Вполне возможно, что приток крови к кисти уже прекратился, и через мгновение пальцы у него начнут отваливаться.

— Джон, это Виктория. Ее мать — одна из самых близких моих подруг, и когда мы с Реджи в прошлом году были в Испании, мы провели у нее в Сотогранде несколько дней. Удивительно красивый дом.

Она наконец разжала пальцы. Джон словно освободился от наручников.

— Здравствуйте, Виктория.

— Добрый вечер.

Имоджен неудачно выбрала слова. Девушка вовсе не была хороша как картинка. Но от нее веяло безукоризненной чистотой и свежестью, и Джон с некоторой ностальгией вспомнил американских девушек, с которыми дружил в юности. Волосы у нее были совсем светлые и шелковистые; прямые и длинные, подстриженные умелой рукой, они красиво обрамляли лицо. Голубые глаза, правильные черты лица, длинная шейка и узкие плечи. Ничем не примечательный нос и очень примечательный рот — красивый и выразительный, с ямочкой в одном уголке. Такое лицо легко представить где-нибудь на свежем воздухе — у румпеля под парусом или в начале головокружительного спуска на лыжах, но никак не на коктейле в лондонской гостиной.