Татьяна Тронина - Принцессам зеркала не врут

Едва она вошла, как раздался телефонный звонок.

– Тебя, – сказала мама, прикрывая рукой трубку. – В третий раз уже звонит. Подайте мне, говорит, мою Феону. Господи, Олька, ты бы домой его к нам, что ли, привела – очень уж хочется посмотреть на твоего бойфренда!

– Тс-с, не Олька, а Феона! – перепугалась Оля.

– Да я трубку рукой прикрыла.

Когда Оля услышала его голос, то с ней произошло мгновенное перевоплощение: из обычной школьницы Оли с перепачканной в шоколадной глазури щекой она превратилась в принцессу Феону.

– Я целый вечер тебе звоню! – укоризненно произнес Никита.

– Извини, мы с подругой ходили на творческий вечер, – Оля бросила взгляд на стоявшие перед ней книжные полки, – …поэта Велемира Хлебникова.

– Так он же давно умер! – опешил на том конце провода Никита.

– Ну разумеется, – тоном усталой знаменитости произнесла Оля. – Я в курсе. Я, наверное, не так выразилась – на творческий вечер, посвященный памяти Велемира Хлебникова.

– А-а, – с уважением произнес Никита. – Ты молодец! Другие девчонки только Бритни Спирс интересуются.

Оля в который раз возликовала, что так правильно угадала вкусы Никиты, – с самого начала было ясно, что он не любит тех, кто ведет себя как все.

– Я бы хотел тебя увидеть, – продолжил он. – Ты что завтра делаешь? Если ты снова идешь на какой-нибудь творческий вечер, то я бы мог сопроводить тебя.

– Нет-нет! – торопливо перебила его Оля. – На завтра у меня никаких дел нет. Мы могли бы встретиться, погулять там, у тебя.

В свой район Оля его не звала – здесь же полно знакомых, любой человек мог крикнуть ей: «Привет, Ольга! Ты чего так вырядилась?»

– Здорово! Я тебя буду ждать.

К походам в салон красоты Оля уже привыкла. Девушка в приемной узнавала ее и сразу вела к тете Зине. Тетя Зина каждый раз прижимала ее к пухлой груди, восклицала что-нибудь восторженное и делала на ее голове знаменитую косу принцессы Феоны. Оля каждый раз следила за ее движениями. В общем, она поняла, как надо укладывать волосы в пышную и вычурную завитушку, заколки и лак с блеском можно было купить, но почему-то дома, когда Оля пыталась сделать эту косу сама, у нее ничего не получалось. Какая-то ерунда, больше напоминающая воронье гнездо.

«Ничего, еще пару раз, и я запомню эту парикмахерскую науку, – думала Оля, когда тетя Зина колдовала над ее головой. – И сама буду все делать. Очень не хотелось бы, чтобы мама узнала, что я так часто эксплуатирую ее лучшую подругу!»

– Как твой кавалер? – спросила тетя Зина. – Он оценил мои старания?

– О да! – горячо воскликнула Оля. – Он говорит, что никогда еще не встречал таких девушек.

– Ах, детка, какая ты уже взрослая, – вздохнула тетя Зина. – Зашла бы к нам как-нибудь. Витя уже с ума сошел, кроме Интернета своего, ничего знать не хочет. Наверное, ученым будет, хакером этим.

– Теть Зин, хакеры – это не ученые, это те, кто взламывают компьютерные сети.

– Ну я и говорю!..

Никита встретил ее у троллейбусной остановки.

– Феона, какая ты! – с восхищением воскликнул он. – Ты ни на кого не похожа.

– Ладно тебе, – смутилась Оля. Она уже подумывала о том, что пора сменить этот костюм на что-нибудь новенькое, но как объяснить маме; она, конечно, поймет, но будет очень совестно тратить лишние деньги на то, чтобы очаровать Никиту.

– Куда пойдем?

– А куда хочешь! – великодушно предложила Оля. – Это же твой район.

Никита стоял перед ней высокий, в темной майке и темных джинсах, с темными волосами, забранными в хвост и делавшими его похожим на Антонио Бандераса, такой красивый и загадочный, что Оля не верила своему счастью. «Интересно, он поцелует меня когда-нибудь? – невольно подумала она. – А что, если он сегодня осмелится меня поцеловать? Мамочки, но я же совсем не умею».

Никита, видимо, обдумывал какую-то важную мысль.

– Знаешь что? – решительно сказал он. – Я бы хотел показать тебе одно место, ведь у каждого человека есть такое место – дома или в городе, где он чувствует себя в своей тарелке. Ну, где ему никто не мешает, и где ему особенно хорошо, и он может думать о чем угодно.

У Оли не было такого места – она везде себя чувствовала неплохо, но после слов друга сделала важное и значительное лицо, как будто хорошо поняла, что Никита имеет в виду.

– О да! – горячо воскликнула она.

– Идем! – И он с взволнованным видом потащил ее куда-то.

Оля каким-то шестым чувством поняла, что Никита готов открыть ей все свои тайны, – так он ей доверял.

– Никто этого не знает, – говорил он по дороге. – Ну, вернее, я говорил кое-кому, только меня не поняли.

«Интересно кому? – подумала Оля, но спрашивать об этом не решилась – она вспомнила, как мама ругала ее за бестактность и не раз напоминала о том, что о некоторых вещах нельзя спрашивать. – А вдруг Никита сочтет меня нетактичной?»

Они прошли несколько улиц и оказались на огромном пустыре, огороженном забором. Посреди пустыря стоял большой дом – этажей двадцать, не меньше. Он был почти достроен, только стекол в окнах не хватало.

– Это здесь, – сказал Никита.

Оля пока еще ничего не понимала, но недостроенный дом не вызвал у нее особого восторга, правда, она старалась никак не выказывать своих чувств.

Никита повернул к ней серьезное лицо.

– Там, на высоте, я чувствую себя так, будто я один в целом мире и никого больше нет! Люди сверху кажутся мелкими букашками.

«Комплекс Печорина», – вдруг вспомнила Оля, как Муся сказала о ком-то, но тут же ей стало стыдно – Никита был самый необыкновенный парень на свете, и прочие люди, конечно, не шли ни в какое сравнение с ним.

– Ты залезаешь на крышу? – догадалась она.

– Да, только очень неудобно – двадцать два этажа без лифта, это вам не шуточки!

– Ого! – засмеялась Оля с ужасом и восторгом. – Да, на последнем этаже никого не встретишь! Я бы посмотрела…

– Ты что, Феона! – испугался Никита. – Ты туда не залезешь. И потом, это опасно – высота и все такое…

– Я не боюсь высоты, – гордо сказала Оля. – Я что, маленькая, что ли? Не буду же я прыгать оттуда!

Первые пять этажей Оля преодолела шутя, на восьмом она сбросила туфли и понесла их в руках, на двенадцатом она с трудом смогла отдышаться, на шестнадцатом она перестала соображать, где она и что делает, к двадцать второму ей показалось, что она умирает.

«И я еще ругаюсь, когда у нас в доме сломан лифт и мне приходится пешком топать на свой шестой этаж!» – с раскаянием подумала она.

– Да, именно так чувствуют себя альпинисты, когда совершают восхождение на Джомолунгму, – с трудом произнес Никита, когда они наконец выбрались на покрытую асфальтом крышу. – Это так местные жители называют Эверест.