Валентина Седлова - Стервами не рождаются

Жили исключительно на его деньги. Он не позволил Марине тратить ее собственные финансы на что-либо, относящееся к его дому, не без оснований подозревая, что они еще понадобятся ей самой. Марина была птицей не его полета, и Дмитрий осознавал то, что рано или поздно она начнет новую жизнь. Без него. И к лучшему. Зачем ей связываться со старым пьяницей? Кроме того очень похоже, что ей сейчас не до мужчин и не до любовных историй. Что ж, неудивительно, в общем-то. Так обжечься, да еще и впервые в жизни. Такой щелчок по лбу получить! Пусть отдохнет, придет в себя. Крылышки расправит, нос напудрит. А там сама решит, как ей быть.

Как-то раз, верстая очередную страницу, Дмитрий почувствовал на своем плече легкое дыхание. Обернулся. Так и есть, стоит и смотрит, что он делает. Работа как раз не сильно ладилась: заказчику потребовалось продублировать информацию на английском языке, а с этим у него всегда возникали определенные сложности. Он переводил все с помощью стандартного «Промта» или «Стилуса», а потом слезно просил отредактировать полученное кого-нибудь из знакомых, или сразу же обращался к профессиональному переводчику, что чувствительно отражалось на размере его гонорара. Вот и сейчас он тупо смотрел на переведенный черновик текста, густо подчеркнутый зелеными и красными линиями, и размышлял, как же поступить ему в этот раз.

— Странно, а почему у тебя столько предлогов «of»? Это же некрасиво смотрится! Да и звучит коряво.

— А ты знаешь, как это должно быть?

— Да это же легко! Смотри, вот здесь слова надо поменять местами, а это предложение разбить на два. И смысл сразу понятен, и все твои подчеркивания пропали.

— А чего ему вот это слово не нравится? Сам же перевел, железяка хренова, а теперь выпендривается.

— Скорее всего, у тебя идет настройка на американский вариант английского языка. А там в некоторых словах любят пропадать «лишние» буквы. Убери вот эту. Видишь? Все в порядке. А еще можно было просто поменять настройки в меню «Язык», и тогда бы он вообще к этому слову не прицепился.

— А ты что, в английском здорово сечешь?

— Ну, здорово — не здорово, а так. Просто здесь действительно все было легко исправить. У тебя, наверное, как говорят, «глаз замылился», вот и копался так долго. Я тут совершенно не при чем.

— Да нет, просто я в школе мимо немецкого проходил. Твой английский для меня — лес темный. Слушай, а ты сейчас не сильно занята?

— Да нет, что ты.

— А ты могла бы проверить еще несколько страниц текста? Так как ты с этой расправилась?

— Без проблем. Только маленькая просьба: люблю работать в одиночестве, тогда у меня все быстрее получается. Ты чайку завари, ужин разогрей, а я как раз и закончу проверку.

— Лады. Ну давай, занимай командирское кресло, а я, так и быть, пойду на кухню.

Через двадцать минут Марина позвала Дмитрия обратно и продемонстрировала данный ей текст без единого подчеркивания. Он пробормотал себе под нос что-то удивленно-восхищенное, и выключил компьютер. На сегодня благодаря этому ребенку у него работы больше не осталось.

На следующий день он взял диск и отправился на другой конец Москвы к Михаилу, своему давнему другу-туристу, весьма прилично владеющему английским языком и время от времени выручающим его в таких случаях. Михаил внимательно изучил принесенный материал и с ехидцей спросил: «Что, наконец-то устроился на курсы и поднял язык? Давно было пора. Моя помощь здесь абсолютно не требуется, все чисто. Поздравляю».

От Михаила он отправился к заказчику, продемонстрировал ему выполненный заказ и получил окончательный расчет. Дома он пересчитал полученные купюры, и войдя в комнату Марины, положил ей на колени сто долларов. Она растерянно и удивленно спросила его:

— За что это?

— За проделанный труд по переводу и корректуре текста.

— Но это же так много! За такую несложную работу… Я не могу это у тебя взять. И вообще, я же живу за твой счет, если уж хочешь заплатить мне, то пусть это останется у тебя. Ну, как плата за проживание, за еду…

— Мариша, давай не скрещивать слона и ежа. По поводу твоего проживания здесь мы, по-моему, давно уже разобрались. Ты здесь живешь столько, сколько надо. И денег я от тебя не возьму ни под каким видом. Ты живешь здесь потому, что я так решил. И я не сдаю комнаты ни тебе, ни кому-либо еще, поэтому не получаю никакой арендной платы ни в каком виде.

— Но ты же говорил, ну, тогда еще… Что я мешаю приводить тебе сюда женщин…

— Я просто искал весомый аргумент, чтобы отвязаться от тебя. Не хотелось вешать на себя ответственность за такого ребенка, как ты. И поверь мне, я найду, как решить этот вопрос, если он возникнет. Так что эти деньги полностью твои.

— Но ведь это огромная сумма!

— Сказать откровенно, я на тебе прилично сэкономил. Если бы я отдал эту вещь в бюро переводов, мне бы это встало не меньше, чем в двести — двести пятьдесят баксов. За срочность, за объем и прочие накрутки. Так что, если тебя это успокоит, то я тебе недоплатил.

— Точно?

— Точно.

— Ну тогда хорошо. И спасибо тебе огромное.

— За что это?

— За все.

Время от времени Марина вставала очень рано и исчезала из дома часа на полтора. Дмитрий знал, что в это время она встречается с отцом. Отец выходил из подъезда, Марина появлялась из-за своего очередного укрытия — кустов, машин. И держа друг друга за руки, они вместе шли к метро. Отец потом исчезал в недрах подземки и ехал на работу, а Марина возвращалась обратно в квартиру Димы и ложилась спать. Иногда плакала. Тихо-тихо. Но Дмитрий все равно слышал. И не знал, что делать, как помочь этому человечку, волей судьбы заброшенному в его холостяцкое логово.

Однажды он не выдержал, и постучав в комнату Марины, вошел к ней. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку. Видимо, пыталась спрятать от него свое зареванное лицо.

— Ладно, не прячься. Я же знаю, что ты плачешь. Что случилось, Мариша?

— Ничего особенного.

— Мне можешь сказки не рассказывать. Что-то опять со стороны твоих родных?

— Угу. Ирка вернулась из больницы и заявила, что из-за меня у нее теперь вполне вероятно никогда не будет детей. Мол, операция была сложной, и порезали ее здорово. Она теперь изнутри якобы британский флаг напоминает. Или немецкий крест.

— Вот сволочь!

— Ага, сволочь. Только она в одном промахнулась: Валерке родители вряд ли позволят жениться на женщине, у которой не может быть потомства. Они у него в этом вопросе замороченные — дальше некуда.

— Ну и?

— Она это тоже поняла, и теперь дает задний ход. Говорит, что ее попросили в ближайший год не беременеть, восстановить организм. А потом, вроде как, все будет можно, заживет, как на собаке. Представляешь? То из-за меня она стала бесплодной, а то все в порядке, все тип-топ! Флюгер, а не девушка.