Помощница и её писатель (СИ) - Шнайдер Анна

Странная всё-таки девушка эта Аллочка. Неужели она думает, будто я слабее её? Если уж рядом с Бестужевым смогла пять лет продержаться эта пергидрольщица, то я тем более смогу.

Правда, он с ней спал. Может, поэтому и продержалась?

Об этом определённо стоило подумать.

20

Олег

С кухни Нина вернулась какая-то слишком задумчивая и притихшая. Объяснение этому могло быть одно — Алла что-то ляпнула. Что она могла выдать? Подробности секса? Ну, вряд ли Нину смутило бы описание того, что происходило между ним и Аллой, Нина — женщина взрослая, с ребёнком. Да и не было там ничего особенного, всё как у всех.

А вот если Алла использовала в качестве козыря факт того, что у Бестужева был не совсем обычный диагноз… Да, она вполне могла — это в её стиле. Как его матери не проговорилась, удивительно. Видимо, Алла понимала, что после этого ей точно не светит быть рядом с Олегом, вот и молчала. Но вряд ли это надолго, он не обольщался. Такие девушки, как Алла, склонны мстить окружающим за свои выдуманные обиды.

Говорить с Ниной об особенностях собственной психики не хотелось. Не потому что Олег стеснялся — он вообще не знал, что такое стеснение, — а потому что опасался реакции Нины на этот разговор. Вдруг захочет уволиться? Не хотелось бы вновь искать себе помощницу. Нина его полностью устраивала.

Так что пока она молчит и не лезет с обсуждениями — он тоже будет молчать.

Но подсластить пилюлю всё-таки стоило.

— Будешь хорошо работать — перед Новым годом выдам премию, — тихо и весомо проговорил Олег, глядя на Нину. Услышав эту фразу, девушка выпрямилась в компьютерном кресле, будто ей палку в спину вставили, и кинула на Бестужева настороженный взгляд.

— А что подразумевается под хорошо работать?

— То же, что и раньше. Ты уже это всё делала.

— Хм… — Нина прищурилась. — Точно?

— Абсолютно.

Она немного помолчала, постучала по клавиатуре, а потом поинтересовалась, сделав глоток из чашки с кофе:

— А как со всем этим справлялась Алла? Она не произвела на меня впечатление… хм… умной девушки.

— Она справлялась средне. Но у неё были и другие обязанности. Те, от которых ты пока наотрез отказываешься, — честно признался Бестужев и слегка ухмыльнулся, заметив, как Нина гневно порозовела.

— И вы в этом вот так честно признаётесь?!

— А я должен врать? — Олег поднял брови. — Или стыдиться этого? Нет уж, уволь. Люди и так напридумывали для себя множество условностей, причём зачастую бессмысленных. Не хватает ещё испытывать угрызения совести за взаимовыгодное удовольствие.

— Какие условности вы имеете в виду? — немедленно спросила Нина, и с её лица схлынули краски. Ага, значит, сам диагноз Алла ей не озвучила. Только какие-то намёки дала.

— Да какие угодно. Допустим, что нельзя ходить голым по улице. Кому это мешает? Не более чем условность, правило этикета, принятое в нашем обществе. А взять какое-нибудь африканское племя, где все ходят голыми, — плевать там хотели на такие правила, и всем нормально живётся. Или супружеская верность. Это тоже условность. Люди создают семью, чтобы вместе жить, вести быт и воспитывать детей. При чём тут секс? Не считается ведь зазорным есть не только дома, но и в ресторане? Я не вижу особой разницы.

— Из ресторана венерическую болезнь не принесёшь, — почти ехидно протянула Нина и как-то болезненно хмыкнула.

— Венерическую — не принесёшь, но какой-нибудь вирус вполне можно подхватить, — пожал плечами Бестужев. — На самом деле, чем больше вот таких условностей — тем меньше человек счастлив, потому что постоянно вынужден себя ограничивать.

— Думаете, если бы этих ограничений не было, люди чувствовали бы себя более счастливыми? — Нина с сомнением покачала головой. — Не знаю, не знаю…

— Если бы этих ограничений не было, люди придумали бы себе другие ограничения, — хмыкнул Бестужев. — Ладно, Нина, заболтались мы с тобой, а надо работать. Можно обсудить всё это и после рабочего дня.

— Хорошо, — буркнула девушка, и Олег, отвернувшись от неё, положил руки на клавиатуру.

21

Нина

Как же хорошо и гладко всё получается у этих мужиков! Даже без учёта возможных психиатрических диагнозов. Уверена, ни у Андрея, ни у Максима нет никаких диагнозов, а рассуждения похожие.

Фигня все эти ограничения — условность! И ответственность за ребёнка, которого ты с женой родил, — фигня, можно в любой момент на другой конец света умотать, не спрашивая разрешения. И супружеская верность — ерунда, сегодня ты одной девушке предложение делаешь, а послезавтра пишешь бывшей: «Я по тебе скучаю». Да говно вопрос вообще! Всё, что не ограничено законом, возможно. Да и то, что ограничено, тоже возможно, только осторожно.

Очень удобная позиция. Пусть эти условные ограничения соблюдает кто-нибудь другой, а они будут развлекаться!

Тьфу на тебя, Бестужев.

Я от расстройства едва не расплакалась. Я же думала, что хоть этот мужик не похож ни на Андрея, ни на Максима. Думала, что Бестужев, возможно, и не идеал, но, по крайней мере, понимает значение слова «ответственность». Однако рассуждение про супружескую верность меня добило. Я ещё готова была простить Бестужеву тот факт, что он не стыдится связи со своей помощницей… хотя, на мой взгляд, ничего хорошего в этом не было. Даже при условии, что оба они — взрослые и свободные. Всё равно это напоминало мне некий вид проституции. Причём даже более циничный, чем обычный секс за деньги. Потому что во втором случае мужчина платит конкретно за интимные услуги, а Бестужев платил Алле совсем за другое. И с этим «другим» она справлялась плохо, но он прощал ей сей недостаток за умение раздвигать ноги.

Фу, блин! Ну почему нельзя было найти себе нормальную помощницу, а для периодического траха использовать кого-нибудь другого, на стороне? Из соображений экономии, что ли? Почти «два в одном» — и шампунь, и кондиционер… То есть и помощница, и резиновая баба для утех. В одном, так сказать, флаконе.

Нет, Бестужев, зря ты надеешься, что я последую по стопам Аллочки и добавлю к своим рабочим делам ещё и обязанность ублажать тебя. Не такой я человек. Да и слишком ранена другими мужиками с похожим устройством мозга — супружеская верность для них условность, безобразие просто! И на отношения, даже необременительные, больше не пойду.

Настоящая любовь — это, к сожалению, редкость. У моих родителей она была. Может, ещё и поэтому я так старательно когда-то искала её сама. Долго приглядывалась к окружающим, не спешила падать ни в чьи объятия, прислушивалась к себе. Потом встретила Максима — и думала, что всё, навсегда.

А ведь для меня наверняка это и было бы навсегда, если бы не поступок мужа. Я бы продолжала любить его, беречь и уважать, если бы не то предательство. По-прежнему верила бы в него и в нас…

Сглотнув, я прикрыла глаза, на мгновение перестав рассуждать из-за боли в сердце. Обидно! До сих пор обидно. Особенно за Машку обидно. Ладно от меня Максим отказался, но от Маши как он мог отказаться?..

— Нина? — послышался вдруг голос Бестужева неожиданно где-то за моим плечом. А следом на это плечо легла его крепкая и тёплая рука. — Ты что, плачешь?

Я замерла. Сглотнула. И, распахнув глаза, обернулась, поглядев на Бестужева с изумлением.

— Ты всхлипнула, — произнёс он с непроницаемым выражением лица, так же серьёзно, как и всегда. Только глаза сверкали, но не от сочувствия — скорее, от любопытства. — Вот я и подошёл проверить, что у тебя происходит.

Вторая ладонь Бестужева легла поверх моей руки на компьютерную мышь, и я уже приоткрыла рот, чтобы возмутиться, как мужчина продолжил:

— Давай-ка свернём файл, а то ты сейчас тут начудишь. Вон, смотри, сколько пробелов лишних набила.

Я повернулась к экрану, но увидеть ничего не успела — Бестужев действительно свернул файл со своей рукописью. И поинтересовался, не спеша отпускать ни моё плечо, ни ладонь на компьютерной мышке: