Принцесса из села (СИ) - Штауб Светлана

— Это просто супер! Просто фабьюлю! Прекрасно! Восторг! Такой перфоманс!

Немного успокоившись, я начала вытирать слезы. Подняла взгляд вверх и увидела перед собой довольного француза.

— Ч-что? — переспросила я, — вытирая слёзы с щёк.

— Дорогая, вы выступили великолепно!

Работницы, прибежавшие на плачь, недоумённо смотрели на Армана, которому, казалось было вообще плевать на мнение остальных. Как будто он жил в другой реальности. В своей реальности, в которой я прошла просто идеально.

Мужчина присел рядом, чуть приобнял меня и помог подняться.

— Пора готовиться ко второму выходу.

Не знаю, что у меня тогда было в голове, но почему-то я даже не попыталась отстраниться. Как будто ушла глубоко в себя. Мне было всё равно, что будет дальше. Ведь хуже уже точно не будет.

Меня провели в гримёрку, где в экстренном порядке поправили макияж и закапали что-то в глаза. За несколько минут отёк от истерики спал и вот в отражении на меня смотрела всё та же Вероника — накрашенная, со стильной причёской и абсолютным безразличием во взгляде.

Две девушки доделывали последние штрихи.

Спустя пару минут в гримёрку ворвался Арман.

— Всё готово?! — с интонацией, полной надежды спросил он.

— Готово, — подтвердила одна из работниц.

Услышав это, я опёрлась о ручки стула, поднялась, не отводя взгляда от одной точки, постояла так несколько секунд, а затем наконец начала приходить в себя. Я посмотрела на мужчину.

— Я готова, — тихо вырвалось изо рта.

— Великолепно! — воскликнул француз. — Тогда скорее, мы и так опаздываем с вашим выходом.

Второй и третий выходы не отличались друг от друга. Я даже перестала толком волноваться. Как будто изнутри вынули моторчик, отвечающий за чувства и эмоции. Ещё два раза я прошла по подиуму с каменным лицом, наплевав на мнение окружающих. Никто не кричал, не поливал меня ругательствами и не кидался помидорами, а значит этого уже было достаточно. Мне. Было. Достаточно.

Переодевшись в очередной раз, я снова вышла на дорожку, прошла половину, как вдруг зацепилась за пустовавшее около Михаила место. Куда пропал Герман? Ему не понравилось? Конечно, ему не понравилось! Я ведь три раза прошла перед ним, как какая-то пленница. Как будто это не модный показ, а какой-то концлагерь. Чувство безразличия сняло как рукой. Меня начало трясти, хотя я не преодолела ещё и половину пути. Остановилась прямо на середине дорожки, чувствуя, как сильно бьётся сердце. Люди смотрели, они ждали. Я поняла, что не могу простоять так вечность. Сделала шаг, ещё один… На третьем забыла, как ходить. Нет, без шуток. Просто забыла, как двигать ногами, сделала какой-то нелепый выпад ступнёй, запуталась в собственных ногах… Тут-то меня и подкосило… Я полетела вниз — лицом прямо на подиум.

***

Воздух стал едким, тяжёлым. Стало трудно дышать. Я лежала на твёрдом покрытии, боясь двинуться, сделать малейшее движение. Я боялась поднять взгляд. Гам вокруг нарастал с каждой секундой, но мне было всё равно. Единственное, что я видела в тот момент — это падающие на пол капли слёз, что аккуратно стекали по щекам. Чувства… чувства отключились окончательно, когда я поняла, что не чувствую, как плачу. Мир вокруг перестал существовать, я с головой окунулась во тьму, не желая возвращаться обратно. Хотелось исчезнуть, не знаю, как, не знаю куда, но мне хотелось просто исчезнуть. И я исчезла. Замкнулась глубоко в себе. Шум прекратился, наступила полнейшая тишина. Тишина и тьма перемешались друг с другом, окутав меня коктейлем полнейшей прострации.

Я пролежала так целую вечность. Я прожила целую жизнь на этом дурацком подиуме, где-то глубоко в собственном сознании, копаясь в самых тёмных уголках своей души. Наверное, я могла бы остаться там навсегда, если бы в какой-то момент меня не вдернуло обратно наружу, словно из глубин самого глубокого океана. Меня схватили под руку. Сначала подумала, что сейчас я пойду вслед за «спасителем», как какая-нибудь тряпичная, безвольная кукла, но внезапно тело, всё ещё не слушавшееся хозяйку, взмыло вверх. Ноги оторвались от земли. Пелена, до того застилавшая глаза, начала таять. Я потянулась рукой к лицу, с трудом протирая глаза. Чувствовала, что меня несут. Сначала почувствовала, а затем увидела воочию. С трудом попыталась управиться с собственной головой, осматриваясь и выискивая себя в пространстве. Где-то позади оставались ошеломлённые взгляды зрителей, поднявшихся со своих мест. Интенсивность вспышек увеличилась в разы, в сравнении с тем, что было до моего падения. Я всё ещё пыталась одержать верх над одолевшей меня слабостью, пока наконец случайно не уткнулась в плечо. Твёрдое, мужское плечо. Попыталась взмахнуть рукой, но та не слушалась, как будто из неё откачали всю кровь. Как будто я упала в обморок и провела в нём не меньше нескольких дней. А затем я вдохнула… Один маленький, ничего не значащий до этого вдох, сделанный просто на автомате, как и миллиард вдохов до этого, дал понять, что это тот самый аромат. Терпкий дорогой парфюм, перемешанный с запахом мужчины.

Меня выдернуло снова. Я умудрилась прийти в себя целых два раза за последние несколько минут. Дёрнула головой, уже повиновавшейся намного лучше. Попыталась как-то пошевелить руками, выписывая непонятные жесты, вцепилась в рукав рубашки, чуть отклонилась назад и с ужасом уставилась на лицо своего босса Германа. Тело пронзило сразу несколько разрядов, от которых я немедленно пришла в себя и начала дёргать ногами. Дальше последовали несвязные выкрики, смешанные из первого, что попалось под язык.

— Отпустите! Насилуют! Демоны! Спасите! Я не хочу умирать!

И как только такое могло прийти мне в голову… Где-то глубоко внутри я понимала, что несу полнейшую чушь, но также я понимала и то, что именно этой чушью хотела спровоцировать остановку. Хотела, чтобы он отпустил меня. Поставил на ноги. И это сработало.

Не доходя пары шагов до перегородки, Герман остановился. К тому времени я успела одарить его несколькими скомканными, слабыми ударами, отчего босс, видимо, не выдержал. Это стало последней каплей. Он резко встал на месте, чуть не откинув меня по инерции вперёд, расслабил руки и варварски отпустил на ноги. Я еле удержала равновесие.

— Грубиян! — первым делом хорошенько замахнулась и попыталась нанести очередной удар. Не вышло. Громадная ручища, вдвое больше моей, перехватила запястье и крепко сковала его. Я не могла двигать рукой. Та словно оказалась залита цементом. И, так как рот был свободен, я попыталась использовать его: — Что вы себе позволяете?!

Но и это продлилось недолго. Вторая рука мужчины тут же прикрыла губы, оставив меня наедине с собственным мычанием.

Не говоря ни слова, Герман дёрнула меня, освободив рот, но не выпустив руку. Он завёл меня за кулисы, где наконец даровал долгожданную свободу. Я тут же отодвинулась, на секунду замерла, а затем набросилась на него с кулаками, совершенно не понимая, на кого вообще попёрла. Эмоции вырывались недолго — я не успела сделать и пары ударов, как обе руки снова оказались в плену.

— Отпусти! — только и смогла взреветь я!

Закричала и тут же замолкла. Напряжённое до того тело резко обмякло. Что я только что сделала? Обратилась к нему на «ты»? Как такое вообще возможно?

Почувствовав, что сопротивления нет, босс отпустил запястья. Я тут же съёжилась.

— Полякова, приди в себя, — тихо произнёс начальник, взглядом намекая на то, что все вокруг смотрят только на нас. Я, поняв это, замерла. Двигались только глаза.

— Идём, — обходительно сказал начальник.

— Куда? — без доли той истерики, что была прежде, ответила я.

— Для начала, подальше отсюда.

Он взял мою ладонь в свою. По телу пробежали мурашки. Что я делаю? Что он делает? Но сопротивляться не стала. Поддалась порыву более уверенного участника нашей пары. Герман Дмитриевич сделал шаг, слабо потянув за собой. Я повиновалась, поддавшись на деликатность и тактичность, какой не встречала ранее.