Она - моё табу - Настя Мирная

— Да, я тут.

— Почему молчишь? Всё нормально? — сечёт беспокойно.

— Задумалась просто.

— О чём? — толкает вкрадчиво и тихо.

— Об отсутствии одежды. — выпаливаю хрипло, коротко хохотнув.

— Фурия… — тяжёлый вздох. — Ты меня добьёшь. У меня пять минут на душ и сразу на обед.

— Устал?

— Как собака. Прости, что раньше не позвонил.

— Не извиняйся, Андрюша. Я всё понимаю. Даже этих двух минуток хватает. Я рада, что ты позвонил. Я очень скучаю по тебе. — признаюсь приглушённо.

— Поэтому шлёшь такие фотки? — в его голосе снова появляется ненавязчивая игривость. — Меня стояк и без того доконает.

— Не надо? — выталкиваю хриплым, просевшим голосом.

— Блядь, Фурия, я тебя придушу. Конечно, надо. — жрёт Андрей. — Всё, Манюнь, мне быстро обмыться надо и бежать. Люблю тебя.

— Подожди! — вскрикиваю, пока не успел сбросить вызов. — Ты любишь вареники?

— Очень.

— А какие? — спрашиваю с лёгкой опаской, а вдруг не угадала.

— Любые, которые ты приготовишь. — в интонациях улыбка. Я знаю её на вкус и наощупь. Она там. — Приготовишь же?

— Я подумаю. — хохоча, дразню его. Если бы у нас было больше времени, Андрюша меня бы уговаривал, но его нет, поэтому хочу хоть так его порадовать. — Приготовлю. И вечером привезу.

— Крис…

— Всё, до вечера. Люблю тебя. — тарахчу быстро и скидываю звонок, зная, что он попытается меня остановить и уговорить не приезжать, но я слишком сильно скучаю и хоть на минуточку увидеть хочу.

На кухне опять гляделки и скрытые улыбки. Чувствую себя так уютно и спокойно, как никогда не бывает в папином доме. Тётя Лиза подшучивает над тем, что Андрей сделает из меня домашнюю клушу, а я из него колобка, если буду так закармливать. Хохочу вместе с ней и домработницей. Полностью увлекаюсь приготовлением начинки и лепкой вареников. Понимаю, что мне начинает нравиться готовить. Для него.

— Марья Васильевна, а в следующий раз научите меня пирожки печь? — спрашиваю, убирая предплечьем лезущие в лицо волосы.

— Печь или жарить? С духовыми пирожками сложнее. Там тесто дрожжевое. — задумчиво рассуждает она.

— Тогда начнём с тех, что попроще, а потом и до духовых дойдём. — приподнимаю уголки губ.

— Вот, что с девочками любовь делает. — бормочет, ловко склеивая края вареника. На мой один кривой, она откладывает десять идеальных, один в один. Лепит их, будто конвейер. — Я когда-то тоже начала для мужа готовить.

И я для своего буду готовить. Муж… О Саше я думала, как о женихе. Слово «муж» казалось слишком серьёзным и неуместным. А вот Андрюша… Уверена, что он будет лучшим мужем на свете. И я хочу быть для него хорошей женой.

Мамочки, о чём я вообще думаю?

Слепленные мной худосочные разношёрстные вареники временно отправляются в морозилку, а приготовленные кухаркой — в кастрюлю с кипящей водой. К ужину приезжает дядя Вова и удивлённо округляет глаза, оглядывая заваленный едой стол.

— Вареники… Ого-го. — смеётся он, прямо из блюда накалывая один на вилку и отправляя в рот. Я с замиранием сердца жду приговора. — Ммм… Марья Васильевна, божественно, как и всегда.

— А это не я готовила. — усмехается, расставляя приборы.

— А кто? — непонимающе смотрит на жену.

Она выставляет перед собой ладони и кивает на меня.

— Нет-нет, это не я. У меня паста с морепродуктами.

— Кристина?

— Приятного аппетита.

— Сама готовила? — толкает, садясь за стол.

— Лепила в основном Марья Васильевна. Но всё остальное сама. — гордо заявляю, вскинув подбородок.

— Повезёт же твоему мужу. — уверяет, уплетая вареники с картошкой. — А эти с чем?

— Тут творог. — указываю вилкой на миску. — А эти с вишней.

— Павла любимые. — как бы между прочим, подмечает его мама, подмигивая мне. Прикрываю улыбку салфеткой. — Кристина, может, отвезёшь ему?

Чувствую себя шпионом, когда, немного помявшись, соглашаюсь. Иду на кухню раньше, чем они закончат с ужином, и отвариваю оставшиеся вареники. Еду быстро, чтобы не успели полностью остыть. Через КПП без проблем прохожу по пропуску.

Я успела как раз на свободное время перед ужином. Пишу Андрюше сообщение, куда подойти. На территории есть сарай со всяким садовым и уборочным снаряжением. В такое время в тот край обычно никто не ходит.

Вжавшись в тень под стеной, из-за угла наблюдаю за снующими по плацу солдатами. Сердце разгоняется быстрее, чем видят глаза. Дикий выбегает из казармы и быстрым широким шагом идёт в моём направлении. Губы сами растягиваются, стоит только увидеть его.

Господи, у меня сейчас инфаркт случится!!

Не выдержав, иду ему на встречу. Он перехватывает меня раньше, чем успеваю выйти на свет. Сдавив талию, прижимает к стене. Облизываю пересохшие губы. Он наклоняется ниже, касаясь никотиновым выдохом моего лица. Кружит взглядом раньше, чем сплетаемся губами.

— Блядь, Кристина, что же ты делаешь? — хрипит, скользя по моим губам.

— Привезла тебе вкусный ужин. — шелещу, ластясь к нему, как кошка.

— Ты подбиваешь меня на нарушение устава.

— Какое?

— Затащить тебя в этот сарай, — делает многозначительную паузу, указывая подбородком мне за спину, и бомбит на выдохе, — и прямо здесь и сейчас заняться с тобой любовью.

Кровь бросается в лицо. Низ живота скручивает чувственным импульсом. Губы покалывает. Молча беру его за руку и тащу в сторону двери.

Андрей вжимает меня в неё всем весом. Кладовка стоит в торце ремонтирующегося корпуса, в его тени, так что нас никто не видит. Оборачиваю его шею и принимаю жаркий поцелуй. Постанываю ему рот от желания.

— Фурия, мать твою… — сипит Андрей, крепко удерживая за талию и немного отталкивая. Дышит шумно и рвано. — Тормозим, иначе пиздец. Не здесь. Не так. И не сейчас.

— Андрюша. — выдыхаю ему в шею. Опускаю руки и обнимаю за торс. Он притискивает к себе. — Я совсем одурела уже. Когда ты рядом, не понимаю, что делаю.

— Знаю, малышка моя. — шепчет в волосы. — Это такой соблазн, когда ты здесь — хоть на минуту обнять, поцеловать. Не доводи до крайности. У меня столько выдержки нет, если будешь постоянно приезжать.

— Ну, хоть раз в недельку? — лепечу, поднимая на него умоляющие глаза.

— Только раз. — усмехается он и жадно, но недолго целует. — С отцом не разговаривала? — отрицательно кручу головой. — Тогда езжай к Пахе. И напиши, как доедешь. Окей?

— Окей.

Сама быстро целую его, вручаю ужин и выскальзываю из-за сарая, сталкиваясь с вышедшим из корпуса папой. Испуганно пискнув, встречаю его сканирующий взгляд и понимаю, что в этот раз съехать не получится.

Глава 48

Вперёд без оглядки

Растерянно моргаю, открывая и закрывая рот. В груди всё колотится от страха. Иногда сжимается и сдавливает лёгкие. И дышать становится сложно. Под внимательным, пытливым, тяжёлым взглядом