Вирджиния Эндрюс - Паутина грез

— Люк, бродяжка, — ласково проворчал он, — вот уж не думал я, что ты так скоро вернешься. Кто же тебя надоумил? — Отец продолжал держать его в объятиях.

— Это все Ангел, — заявил Люк.

— Ангел? — Родители Люка разом повернулись ко мне.

— Подойди, Ангел, познакомься с мамой и папой, — продолжал Люк. — Прошу любить и жаловать, это моя жена.

— Твоя жена! — воскликнула мать. Она оглядела меня с ног до головы, и удивление в ее глазах сменилось искренним недоумением. — Разве может такое юное и хрупкое создание быть женой лесного горца? — не стесняясь, заметила она вслух.

Я молча стояла и ждала, когда нас должным образом представят друг другу.

— Ангел, это моя мама, Энни, а это мой папа, Тоби Кастил. Мама, ну а это Ангел. На самом деле ее зовут Ли, но она настоящий Ангел, а Ли — просто для разнообразия.

— Вот как? — произнесла мать Люка, с сомнением всматриваясь в меня.

— Добро пожаловать в наш дом! — сказал старый Кастил и крепко обнял меня.

— Когда же ты успел, Люк? — спросила Энни, так и не сводя с меня глаз.

— Да вчера, в Атланте. Мы встретились, полюбили друг друга и поженились — на все про все ушло три дня. Нас поженил мировой судья, все честь по чести, мама, все по закону. А сколько народу было на свадьбе! Весь цирк нас поздравлял. Верно, Ангел?

— Да, — кивнула я. Мне было не по себе под проницательным взглядом этой женщины. Впрочем, любая женщина недоверчиво и критически встречает девушку, которую сын приводит в дом в качестве жены. Но в глазах Энни, кроме этого, читалось еще и огорчение. И даже растерянность.

— Сколько же тебе лет? — наконец спросила она.

— Почти четырнадцать, — ответила я. Подступили слезы. Даже здесь, в глухом, беднейшем краю, мною были недовольны.

— Дело не в годах, — отмахнулась Энни, — но жить в горах ох как непросто, девочка. Дай-ка я взгляну на твои руки. — Она взяла меня за руки, посмотрела на ладони и, пробежавшись по ним мозолистыми пальцами, покачала головой. — Ты никогда не занималась домашней работой, верно, девочка?

Я резко выдернула руки.

— Работать я могу не хуже других. Чего не умею, тому научусь, — заявила я. — Уверена, что и ваши руки были когда-то такие же мягкие, как у меня.

Повисло тягостное молчание, и вдруг Энни улыбнулась.

— Что же, гордость у тебя, как у всех Кастилов. Небось, поэтому мой сын и остановил на тебе свой выбор. — Она повернулась к Люку, который так и сиял улыбкой. — Ну, сынок, с возвращением тебя. Какие планы на ближайшее время?

— Пока мы с Ангелом поживем у вас, мама. Я собираюсь подрядиться к Моррисону, буду учиться на плотника. Моррисон давно предлагал мне место. Одновременно начну строить дом, где мы будем жить. Наверное, чуть ниже, в долине, чтобы потом можно было выкупить участок и основать ферму. Начнем выращивать хлеб, разведем коров, лошадей. У нас будет хорошая жизнь, мама. Дом мы выстроим большой, так чтобы всем места хватило. Вы с отцом сможете приезжать к нам и жить сколько угодно. Достаточно с вас хлопот в этом глухом углу. Пора выходить в мир, пора жить по-людски, — заключил он.

Мать повела плечами и отстранилась. Улыбка медленно стерлась с ее лица.

— А мы и так неплохо живем. И уж ничем не хуже обитателей долины. Ты прежде никогда не говорил так о родных местах. Чем тебе Уиллис не мил? Ты здесь родился и вырос, ты ничем не был обижен.

— Я этого и не говорил, мама. Просто я собираюсь совершить в жизни кое-что серьезное. В горах такой возможности нет. — Люк сжал мою руку. — А потом на мне большая ответственность.

Энни с еще большим подозрением посмотрела на меня. Но ничего не сказала.

— Ладно, — вмешался папаша Кастил, — похоже, у нас есть повод для семейного торжества, а, мать? Приготовь-ка нам кролика.

— Кролик будет в воскресенье, — возразила она.

— К воскресенью я тебе новых настреляю.

— Да ты этих-то сто лет не мог притащить, — фыркнула Энни, но старого Кастила ее ворчание не смутило.

— Мама, я же домой вернулся, — вступился Люк. — Теперь у тебя на кухне будет полно еды.

Она скептически хмыкнула.

— Хорошо, только сначала давай сюда свои вещи, Ангел, — кивнула она мне.

— У нее всего один чемодан, — опередил меня Люк.

— Всего один? — Энни Кастил искренне удивилась. — А выглядит твой Ангел так, будто весь пикап набит ее барахлом. Ладно-ладно, пойдем-ка в дом, девочка, будешь смотреть, как я готовлю кролика, заодно все о себе расскажешь.

— Пожалуй, надо вскрыть бочонок сидра, — сказал папаша Кастил. — Как смотришь на это, Люк?

— Опять ты за свое, — пробурчала его жена. — Смотри, а то наш Люк весь вымажется этой липкой жижей, которую вы все так любите. Смотри, Тоби Кастил, смотри.

Кастил захохотал, и мы все поднялись по скрипучим ступенькам на крыльцо. Я перешагнула порог родного дома Кастилов. Особых иллюзий насчет комфорта я не питала, но все же внутреннее убранство поразило меня.

В домике было всего две тесных комнатки. Темный угол отгораживали выцветшие занавески, по всей видимости, за ними была спальня. В центре большой комнаты стояла огромная старинная плита-очаг. У стены притулился видавший виды кухонный буфет, на котором теснились простые жестяные банки с ярлычками «Мука», «Сахар», «Кофе», «Чай».

— Как видишь, у нас не дворец, — промолвила Энни. — Но крыша над головой имеется. Каждый день у нас есть свежее молоко от своей коровы и свежие яйца от своих кур. Если, конечно, они сподобятся снести их. В сарае свиньи с поросятами. Эти все норовят выбраться во двор, все под крыльцо лезут. А как залезут, то хрюкают там безбожно, а иногда и с кошками сцепятся, тогда визг вообще стоит несусветный. — Женщина кивнула на пол.

Я опустила глаза и поняла, что она не преувеличивает. Через такой пол любой звук проникает, столько было трещин между старыми досками. Я все оглядывалась, соображая, где же тут ванная. Но никаких дверей видно не было. Но должны же они где-то мыться… Может быть, есть душ? Мать Люка прочитала мои мысли и улыбнулась. Ее явно забавляло мое недоумение.

— Если ты интересуешься, где туалет, то он на улице.

— На улице?

— Только не говори, что никогда не слышала об уборных. Или отхожем месте, называй как угодно.

— Отхожее место? — В растерянности я оглянулась на Люка.

— Ты не переживай, Ангел. Первое, что я сделаю, это построю нормальный туалет. Начну прямо завтра, сразу, как вернусь из города.

— А что такое отхожее место? — тихо спросила я.

Энни не выдержала и звонко расхохоталась:

— Ох, сынок, ты взял в жены настоящую городскую девчонку. Отхожее место и есть туалет. Ты идешь в маленький домик в дальнем углу двора и высаживаешься на стульчак с дыркой.