Бог злости - Рина Кент

я позволяю слезам каскадом стекать по моим щекам.

— Это больно, дедушка.

— От удара ножом в спину так бывает. — Он гладит меня по волосам. — Но помни, Глиндон, они не единственные, кто может нанести удар.

Я отстраняюсь, фыркая.

— Ч-что ты имеешь в виду?

— Ты — Кинг. Мы не лежим, чтобы принять удар. Мы сразу бьем в ответ.

— Я не могу. Он... намного сильнее.

— Никто не может быть сильнее Кингов. Он достает свой телефон и набирает номер, затем включает громкую связь.

Мои глаза расширяются, когда я вижу имя Леви на экране.

— Почему ты звонишь моему отцу? — шепчу я.

Дедушка прикладывает палец к губам, когда мой отец берет трубку сонным голосом.

— Дядя? Почему ты звонишь так поздно? Ты умер?

— Очевидно, нет, —- говорит дедушка своим фирменным жестким голосом. Я рано узнала, что он смягчается только по отношению к бабушки и меня.

— Тогда перезвони мне утром. И в следующий раз, когда у тебя будут поздние вечерние приступы, позвони этому ублюдку Эйдену.

— Есть срочное дело по поводу твоей дочери.

Мои глаза расширяются, и папа делает паузу, прежде чем проснуться.

— Что случилось? Вчера она прекрасно переписывалась со мной.

— Кто-то разбил ей сердце, и нам нужно переломать ему ноги.

— Дедушка! — Я пытаюсь повесить трубку, но он держит телефон вне досягаемости.

— Понятно. — У отца задумчивый голос.

— Будь здесь через двадцать минут.

— Уже еду. Позволь мне сначала отругать моих мальчиков за то, что они не смогли защитить свою сестру.

— Папа, не надо!

— Мы поговорим через несколько минут, Глин.

Бип. Бип. Бип.

Я стону.

— Дедушка, зачем ты это сделал?

— Ты сказала, что не можешь сам ударить по этому придурку, поэтому мы с радостью сделаем это.

И тут меня осенило. Дедушка пытался преподать мне урок, сказать, что я должна сделать это, чтобы все получилось.

— Если вы ударите его за меня, я всегда буду чувствовать себя беспомощной.

Он поднимает бровь.

— Может быть.

— Но если я сделаю это сама, я получу завершение.

— Кто знает?

Я протягиваю руку и целую его.

— Спасибо, дедушка! Можешь попросить Моисея отвезти меня обратно в кампус?

— Я сделаю лучше и отправлю тебя на своем личном самолете. Это если ты сможешь выдержать полет?

— Нет, не надо летать три раза за два дня. И не мог бы ты позвонить папе и сказать ему, что план отменяется?

— Кто сказал, что он отменяется? — Он ухмыляется. — Мы всегда можем ударить его после того, как ты с ним покончишь. Никто не связывается с Кингами и не живет, чтобы об этом рассказать.

* * *

К тому времени, когда я добираюсь до кампуса, во мне кипит энергия, которой меня подпитывал дедушка.

Потому что он прав.

Почему я должна разбивать сердце, плакать и чувствовать себя несчастной, когда этот ублюдок не чувствует ничего из этого и никогда не почувствует?

Самое меньшее, что я могу сделать, это ударить его по больному месту, чтобы доказать, что он не имеет на меня никакой силы.

А место, где больно, — это его эго размером с гору. Сначала я думаю о том, чтобы ткнуть ему в лицо другого мужчину, потому что знаю, как ему ненавистна сама мысль о том, что рядом со мной может дышать хоть один мужчина.

Но потом я вспоминаю, что он может и убьет их, а я не готова иметь это на своей совести. Поэтому лучший способ — заставить его поверить в это, не подвергая риску конкретного человека.

После того как Мозес, доверенный водитель и телохранитель дедушки, отвозит меня, я спрашиваю его, можно ли мне сделать фотографию, на которой я держу его руку на подлокотнике машины, и он отвечает:

— Все, что нужно, чтобы отомстить неудачнику.

Тогда я делаю снимок и выкладываю его в Instagram с подписью:

Я наконец-то нашла свой тип. Мужчины постарше, ням.

Прежде чем я успеваю отступить и подумать о последствиях, я выкладываю фото.

Затем я иду к своей машине перед общежитием, забираюсь внутрь и барабаню пальцами по рулю.

Проходит минута.

Мой телефон загорается тысячным звонком от Киллиана, который я игнорирую, как и все остальные.

Тогда он переключается на смс.

Киллиан: Кто это и знает ли он, что умрет, как только я найду тебя? Я знаю, что ты специально провоцируешь меня, и это чертовски работает. Мое обещание, что ты будешь скакать на моем члене в его крови, тоже все еще в действии.

Киллиан: Удали это и поговори со мной, пока я не начал показывать свою дьявольскую сторону, Глиндон.

Киллиан: Я говорил тебе, что если ты снова будешь игнорировать меня, то все изменится к худшему.

Киллиан: Ты выбрала войну, детка, и я здесь, чтобы выиграть.

Я бросаю телефон в карман шорт и еду к месту, где все началось и, где все закончится.

Как только я подъезжаю к обрыву на дальнем конце леса, я встаю на краю и смотрю вниз.

На бурные волны, разбивающиеся о суровые скалы, на то, как сильно вода сделала их острыми, крутыми — чудо природы, способное украсть жизнь.

И стать местом поганой встречи.

Дедушка был прав — как обычно. Чем больше я думаю о своей дружбе с Девлином, тем больше это не похоже на дружбу.

Он определенно не радовался за меня, как Сесили, Ава, Реми и даже Анника, когда я рассказывала им о чем-то, что сделало меня счастливой.

Не говоря уже о том, что он всегда любил говорить о себе, о том, как он был сиротой, как всю жизнь боролся с депрессией и как никто его не понимал.

Я всегда слушала его, потому что думала, что мы с ним родственные души и разделяем одни и те же проблемы.

Наши личности не понимают. Нашу депрессию не замечают.

Но теперь я больше ничего не знаю.

Я думаю, его смерть ударила по мне сильнее, потому что я была здесь, когда это случилось.

Прямо рядом с ним в машине.

Ветер откидывает мои волосы назад, когда на меня нахлынули воспоминания о той ночи.

— Пойдем со мной, Глин, — сказал он. — Мы можем покончить с болью раз и навсегда.

— Я... не знаю, Дев. Я не хочу этого. Я... не могу так поступить