Джанет Чарльз - Одесское счастье

Проходившая мимо Пэм воскликнула:

– Бог ты мой! Оно настоящее?

– Само собой, – кивнул Джонатан. – Собираюсь на следующей неделе сделать своей подруге предложение, и хотел показать кольцо Дарье.

– Просто неотразимое! – восхитилась Пэм, не спуская глаз со сверкающего бриллианта. – Неужели какая-то девушка сможет вам отказать?

– Девяносто процентов девушек, населяющих область залива.

– Но вам-то нужна одна-единственная. – Пэм тряхнула головой и вздохнула. – У меня никогда не было такой прекрасной вещицы, – добавила она и помчалась на кухню.

Я вдогонку посмотрела на кольцо. Ворожея советовала избавиться от него: дескать, оно только вредит. Но подарок Влада пробыл со мной все это нелегкое время. Всю дорогу служил мне талисманом, утешением, напоминанием. «Так и будешь идти по жизни спиной вперед, глядя назад, или обернешься наконец лицом к завтрашнему дню? – твердо спросила я себя. – Хочешь отсюда вырваться? Другого пути нет». Джонотан испытующе прищурился мне в глаза. Я кивнула. Он спрятал драгоценность в кармашек зеленой шелковой рубашки. Когда брюлик исчез, я занервничала и уселась на свои руки, чтобы задавить искушение его забрать. Я еще ни разу не разлучалась с кольцом, с тех самых пор как получила его от Влада, вернее, от бабули.

– Сколько времени тебе потребуется на реализацию?

– Зависит от того, насколько быстро удастся найти покупателя. Кстати, я беру десять процентов комиссионных. Верну твою вещицу, если не продам за полгода.

Полгода! Это же целая вечность.

                  * * * * *

Стоило Джонотану уйти, как я принялась кусать себе локти.

Take-took-taken.

Что я натворила? Ни один одессит так крупно не доверился бы незнакомцу с улицы. Адиётка! Ненормальная! Отдала кольцо постороннему гешефтмахеру, даже прослышав, что он торчит от дуста.

Fall-fell-fallen.

Себя не узнаю. В Одессе я никогда бы так не облажалась. Дэвид был прав. Я стала другой и сама того не заметила, потому что менялась в день по чайной ложке. В Одессе постоянно приходилось сражаться: за место в автобусе, за обучение, за честную цену на рынке, за денежную работу... Там все подряд было нестабильным: напор воды в водопроводе, отопление зимой и электричество круглый год. Всегда следовало держаться начеку, ждать холеру с любой стороны.

В Америке же ровно наоборот, жизнь протекала гладенько и без напрягов. Встречные-поперечные лучились открытостью и дружелюбием. Полки магазинов ломились от вкусных и полезных продуктов. Из крана в любой момент текла горячая вода. За тот год, от когда я поселилась у Тристана, у нас лишь однажды отключали электричество. И чтоб вы знали, энергоснабжающая компания после прислала письмо с извинениями за доставленные неудобства. Как вам такое, а? На всю Одессу никто ни за что никогда не извинялся. В Эмерсоне официанткой я за неделю зарабатывала больше, чем в Одессе за целый месяц секретарства. Здесь я получила машину, а с нею свободу на все четыре колеса, как и говорила Джейн. И вот, привыкнув ко всему хорошему, я до того размагнитилась, что своими руками просто-напросто отдала мутному типчику жутко ценный бриллиант, размечтавшись, что все будет в шоколаде. Типическая адиётка!

Прошу, Джоно, прошу тебя, прошу. Только не подведи!

Я ощущала каждую секунду, как щелчок по темечку, будто снова сижу на уроке и слушаю палаческий метроном в ожидании своей очереди. Тик-так. Тик-так. Тиктактиктак.

Bite-bit-bitten.

Казалось, по мне прошлись долгие месяцы после встречи с Джонотаном, хотя календарь продвинулся всего на шесть дней. Чтобы не обрывать его телефон, я уходила из дома на работу, там садилась за стойку и старалась не думать о том, какой коник выкинула. Он сам сказал, что продажа может занять до полугода. Полгода! Слова Джейн, что Джоно нельзя доверять из-за кокаина, эхом отдавались в голове. Я то надеялась, то отчаивалась, то радовалась, что смогу уехать, то горевала, что застряла здесь навсегда.

Прошу, прошу, прошу.

Желудок урчал, словно маслобойка на базаре. На лице и на спине повысыпали прыщи. Я не могла уснуть, не могла проснуться. Да – нет, остаться – уйти, пан – пропал. Карл у Клары украл кораллы.

Я хлебнула прямо из бутылочки «противоязвенную микстуру Рэймонда». Пэм сострадательно скормила мне вдогонку несколько крекеров.

– Что-то случилось? – спросила она.

Ответить ей по правде я не могла – жутко не хотелось признаваться в своей несусветной глупости.

Джейн, разумеется, услышала новость от Тенса. Сразу же мне позвонила и даже не поздоровалась.

– Ты что, вот так сразу отдала кольцо? – с ходу завопила она. – О чем ты думала?! Почему не велела Джонотану сделать фотографию и с нею проверить будет ли спрос, прежде чем отдавать ему такую ценную вещь? Я же тебе говорила, что ему нельзя доверять.

– Ты права, я не подумала... Просто я очень сильно хочу отсюда уехать. Пожалуйста, не кричи на меня...

– Прости, Даша. Кто не подумал – так это я. Я не собиралась кричать, просто мне очень тревожно за тебя, вот и все. А Джоно – это Джоно... Он очарователен, но проблем у него выше крыши... Ты же одесситка. Мне казалось, ты в любых обстоятельствах способна за себя постоять. Но знаешь что? Возможно, я раздуваю из мухи слона. Все будет хорошо.

– Все будет хорошо, – повторила я, надеясь, что хоть на этот раз мантра сработает.

                  * * * * *

Возвращаясь домой с работы, из продуктового магазина, от Молли, от Анны, я первым делом прослушивала автоответчик. Дупель пусто. Ни одного искомого сообщения. А потом еще поднимала трубку, чтобы убедиться, что телефон на связи, и вдобавок каждые три минуты проверяла электронную почту. Бзик. Мания, мания, манечка моя. В поисках утешения попробовала сварить компот по бабулиному рецепту, чтобы ощутить вкус родного дома, но прошляпила момент и сожгла яблоки. Ночами я тупо глядела в потолок, пока Тристан не засыпал, а затем тынялась по комнатам, точно привидение.

В свой выходной я отправилась навестить Серенити в ее магазинчике. Увидев меня, она распахнула объятия, а потом сготовила для нас травяной чай.

Прошу, Джоно, прошу. Не подведи!

Я старательно слушала, что говорит подруга, но так разбегалась мыслями, что ей приходилось по нескольку раз повторять одни и те же слова.

– Что тебя гложет? – наконец спросила она.

Я пожала плечами.

– Ты любишь держать все в себе. Ничего страшного. Но ты ведь знаешь, что можешь поделиться со мной, да?

Я кивнула.

– Иногда помогает простейший физический труд, – и тут она поручила мне сметать пыль с полок.