Светлана Полякова - Лестница на небеса

И отчего-то ее не оставляло ощущение, что Бейз хочет сказать ей что-то, и ждет, когда они останутся вдвоем, потому что при всех этот разговор состояться не может. Мышка одновременно и боялась, и хотела этого разговора. Хотя бы потому, что он мог помочь ей понять этих странных людей. Еще более не похожих на остальных, нормальных, людей, чем сама Мышка…

Разговор действительно состоялся — после ужина. Как и предполагала Мышка, на ужин они с Ириной приготовили жареную картошку, приятным дополнением к которой послужила та самая кабачковая икра. И ничего вкуснее Мышка в жизни не ела!

А потом она вызвалась помыть посуду, потому что это как бы делало ее членом этой «семьи», и Бейз предложил ей помочь.

Вот тогда-то они и поговорили.

Мышка мыла тарелки, Бейз их вытирал, и некоторое время они молчали. Наконец он первым нарушил затянувшуюся паузу.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

Она вздрогнула от неожиданности вопроса и, не зная ответа, промолчала.

Потом повернулась к нему и почти враждебно спросила:

— А вас что, так раздражает мое присутствие?

— Нет, — покачал он головой. — Просто эта квартира не место для маленьких девочек…

— Я не маленькая…

— Тебе хочется так думать, — пожал он плечами. — Тебе кажется, что ты нашла выход, а на самом деле обнаружила тупик… Наш тупик. Не усложняй свою жизнь. Беги отсюда, пока еще не отравилась…

— Чем? — спросила Мышка.

— Нонконформизмом, — вздохнул Бейз. — Эта страна не совсем подходящее место для смелых мыслей… А мы — «Бродяги Дхармы». Изгои. Хобос…

— Слишком много непонятных слов.

— Скажем так, мы просто уроды, — согласился он найти понятное слово. — Ты хочешь, чтобы твоя жизнь стала игрой в прятки?

— Скажем так, — ответила Мышка, — я не хочу, чтобы моя жизнь напоминала геркулесовую кашу. И потом — я тоже урод. Может быть, даже в большей степени, чем вы… Вам для того, чтобы вызвать всеобщее неодобрение, приходится отпускать длинные волосы и всячески раздражать обывателей… А мне и без этого приходится сталкиваться с непониманием окружающих… Так что все твои слова потонули в холодной воде…

Теперь, как она заметила, он смотрел на нее совсем другими глазами. Сначала он удивился — видимо, не ожидал услышать от нее этакой тирады. Похоже, думал, что она всего лишь любопытный ребенок…

— Так что еще неизвестно, кто кому принесет больше неудобств, милый Хобо, — сказала она и улыбнулась. — Впрочем, мне действительно пора домой, потому что уже темнеет… Но это совсем не означает, что я не вернусь сюда…

Она вышла в коридор и стала одеваться.

Ей было обидно — она была вынуждена признаться себе в этом, хотя изо всех сил и пыталась спрятать эту обиду не только от окружающих, но и от самой себя.

— Мышка, ты далеко?

Она встрепенулась, услышав голос Кинга. Он стоял, скрестив на груди руки, и ей показалось, что в его глазах, спрятанных за насмешливостью, таится испуг. Как будто он боится, что она уйдет навсегда.

— Мне пора домой, — сказала Мышка.

— Тебе что-то сказал Бейз? — Он обернулся и крикнул туда, в комнату: — Бейз! Ты обидел Мышку?

Бейз тут же появился рядом и вопросительно смотрел то на него, то на Мышку.

— Я вообще-то ее не обижал, — сказал он озадаченно. — Мне просто показалось, что «площадь Дам» не то место, где стоит находиться юным девицам. И — это уж я знаю точно — ты им, этим девицам, неподходящая компания… Может быть, она за тебя обиделась? Мне она, правда, сказала, что ей пора домой.

— Мне и в самом деле пора, — подтвердила Мышка. — И никто меня не обижал…

Кинг поверил им обоим, но предложил:

— Я тебя провожу…

Ей очень хотелось еще какое-то время побыть с ним рядом, но она представила себе, как мама смотрит в окно, обеспокоенная ее долгим отсутствием, и видит их вдвоем… Поэтому она решительно покачала головой — нет, нет, ни за что…

— Я дойду сама, — улыбнулась она ему. — А я завтра приду, можно?

Он кивнул.

Потом подошел к ней, обнял за плечи — она вздрогнула, удивляясь тому, что ей так непонятно, так хорошо и так сладко, — и коснулся губами ее лба.

— Ладно, — сказал он. — У тебя есть телефон? Запиши наш номер и обязательно позвони… А то я буду…

— О да, — иронически хмыкнул Бейз. — Позвони уж, пожалуйста. А то папочка будет волноваться…

Она ничего не ответила, только сжалась — Кинг ощутил ее обиду почти физически, как если бы это происходило с ним.

— Я дойду, — пробормотала она и — не удержалась, метнула в сторону Бейза такой взгляд, что Кинг удивился, как это Бейз остался целым и невредимым.

Быстрее ветра, наверное, эта девчонка распахнула дверь и бросилась прочь.

Точно у нее были крылья.

— Ты кретин, — вспылил Кинг. — Придурок. Можно подумать, что такие девочки у нас стоят на каждом углу…

— Я просто обороняю эту девочку от тебя, мой друг, — усмехнулся Бейз. — Прекрасно понимая, что она слишком хороша для этой дыры…

— А если ей плохо без меня в этом мире? Откуда тебе знать-то?

— Если ей плохо, тогда беги за ней следом… — Бейз развел руками, еще раз усмехнулся и уже серьезно посмотрел на Кинга. — Ну? — спросил он. — Чего ты не бежишь за ней? Потому что и сам понимаешь, что жизнь среди нас для этой Девочки не лучший выход…

Но Кинг так не думал. То есть он вообще сейчас ни о чем не способен был думать трезво. Только о темной улице. О мрачной темной улице, по которой бредет этот странный ребенок, как будто продолжая плутать в темноте и невыносимости собственного одиночества…

«Вот бреду я по ночной дороге, в тихом свете гаснущего дня…» Странно-то как, удивилась Мышка. Наверное, все ее стихи растерялись, и думает она отчего-то чужими. Она шла быстро, не оглядываясь и стараясь не думать о том доме, оставленном ею — на-все-гда… Нет уж, она никогда туда больше не вернется… Каждому свое.

На секунду сердце сжалось, не в состоянии пережить эту мысль, потому что там ей было хорошо, она в первый раз почувствовала себя нормальным человеком! Но она тут же напряглась и заставила себя не думать об этом.

Сзади послышались шаги — кто-то бежал вслед за ней, или просто кто-то торопился…

Она не обернулась, даже услышав за спиной голос, — так это было нереально, несбыточно…

— Быстро же ты передвигаешься… Вот что значит молодость!

Еще не смея поверить очевидному, она замерла, удивляясь тому, как быстро ее душа меняет состояние — вот только что задыхалась от горя, а теперь наливается счастьем, как июльское яблоко — солнцем…

Она остановилась.

Рука Кинга мягко коснулась ее плеча — она невольно вздрогнула, но совсем не от страха — от неожиданности, а еще ей очень хотелось тоже прикоснуться к нему, но она не смела…