Кумихо - Пойми

Он подошел ко мне и опустился на корточки передо мной. Его взгляд был устремлен прямо на меня. Магнетизм, которым он обладал, не позволял мне отвести от него свой взгляд в сторону и я продолжала смотреть в его наполненные любовью и состраданием глаза.

Любовью? Стоп! Погодите! Не может этого быть! Просто не может и все! Наверно, я все выдумала. Просто, приняла желаемое за действительное. Или Крис прав и я боюсь? Что же мне делать со всем этим?

— Я хочу быть с тобой рядом и защищать тебя. Пойми ты, что все, что я говорю тебе — это правда. — продолжал мягко, но с напором, Крис.

Глядя ему в глаза, я наконец-то поняла, что я хотела все это время ему сказать. Слова быстро сложились у меня в предложения, а те, уже в довольно-таки, связный текст:

— Я хочу быть с тобой, но я боюсь. И все это, из-за твоего прошлого. Признай, Крис, что оно далеко не безупречно. Ты — не принц, да и я — не принцесса, но я точно знаю, что не могу поверить тебе полностью. И я точно знаю, что мое сердце выпрыгивает из груди, когда я вижу тебя. Когда ты говоришь со мной, мое тело плохо подчиняется мне и мысли о тебе не дают мне спокойно уснуть, но…

— Хватит, — выпалил Крис, не давая договорить мне. — Я знаю…, нет, я точно уверен, что ты чувствуешь тоже самое, что и я. Не бойся. Плюнь на все и будь со мной. Я никогда не дам тебя в обиду. Верь мне. Я говорю правду.

Он придвинулся ко мне так, что я могла чувствовать, как его теплое дыхание касается моей щеки. Едва задев рукой мой подбородок, он заставил меня придвинуться к нему.

Мы находились на расстоянии нескольких сантиметров… Закрыв инстинктивно глаза, через мгновение я почувствовала на своих губах прикосновение чуть влажных губ Криса… И я поняла, что пропала.

Вечность, спокойствие, умиротворение. Вот. Что я чувствовала, когда меня нежно прижимал к себе Крис. Я могла считать себя кем угодно, но одно только его прикосновение выветривало все мои страхи.

Если раньше, я все больше была угнетена, то сейчас я знала, я чувствовала, что с меня свалился очень большой и тяжелый груз неясностей и недосказанности. Надеюсь, что так будет и впредь…

— Мааааам, мама! — влетая в коридор, закричала я. Мне хотелось плясать, летать и что-то еще, что делают все влюбленные дурочки.

— Что случилось? С тобой все хорошо? Из двери, которая вела в кухню, показалось обеспокоенно лицо моей матери, которое через секунду сменилось довольной улыбкой. Она видела, как я сияю.

— Детка, я смотрю, ты в прекрасном расположении духа. Что у тебя случилось? Рассказывай. — потребовала мама. Но я не собиралась ей сопротивляться. Совсем наоборот. Я горела желанием рассказать ей все.

— Мам, я влюбилась. Бесповоротно и окончательно.

— Ну, это я поняла еще давно. Но тогда ты не выглядела от этого счастливой. Берусь предположить, что теперь твой объект знает о твоих чувствах и они взаимны. Так?

— Да. — ответила я, прижимая колени к самому подбородку и устраиваясь поудобнее в кресле.

— Как его зовут? В лице мама читался неподдельный интерес и участие.

— Крис. Его зовут Крис.

— И все? Довольно исчерпывающая информация. Тебе так не кажется?

— Мам, а чего ты хочешь? Могу сказать лишь то, что его фамилия — Вилсон, а его отец заведует сетью пекарен. Крис — мой одноклассник. И еще… Тут я задумалась. Стоит ли говорить то, что я хотела сказать.

— И еще… — повторила с нажимом мама. — Продолжай, раз начала.

— И еще, он — жуткий ловелас с болезнью нарциссицизма.

В комнате воцарилось молчание. Мама смотрела на меня, а я в упор глядела на нее. Первой решилась заговорить она:

— Знаешь, дочка. Я за тебя спокойна. Раз ты уже сейчас можешь адекватно оценить своего молодого человека, то в будущем тебя минуют многие разочарования. Удачи!

С этими словами мама быстро ретировалась обратно на кухню, произнеся что-то непонятное о недожаренном мясе и необходимости его тщательной готовки. Ох, что-то мне подсказывает, что это был лишь наспех придуманный предлог. Она просто от меня сбежала, узнав всю информацию.

Посидев еще минут десять в гостиной, я решила пойти и лечь пораньше спать.

Поднявшись в свою комнату и разобрав постель, я собиралась провалится в мягкую перину и отдаться на благосклонность Морфея, но это оказалось не так-то и просто сделать. Сон не шел. Я вертелась с одного бока на другой, а в голову лезли совершенно посторонние мысли. Но постепенно сон меня сморил.

«Дзынь-дзынь-дзынь…» — клокотало у меня над ухом. «Мерзкий будильник, чтоб тебя…» — думала я про утреннюю машинку пыток. Еле-еле справившись с собой и своей ленью, я вылезла из под одеяла и побрела в ванную. По дороге, запнувшись о ножку стула и послав все в дальние края, я решила, что все у меня — отлично. Ну не может человек, который постоянно все сшибает на своем пути и ставит себе где попало синяки и ссадины, быть глубоко несчастным в любви. Все в жизни должно быть уравновешено. Где-то убыло, а где-то прибыло. С таким девизом и надо шагать по жизни, а не понуро свесив голову над неудачей, пропускать мимо себя яркие моменты жизни.

Выйдя из ванной и невольно окинув себя взглядом в зеркало, я решила, что женщины — это удивительная метаморфоза природы, с множеством лиц. Сейчас я приобрела приятное и свежее лицо, но пятнадцать минут назад меня можно было спутать с морским чудовищем. Просто, невероятно.

Спускаясь с лестницы и желая ускользнуть из дома незамеченной, я старалась не шуметь. Но этого, как оказалось, и не требовалось. На кухне велась веселая и громкая беседа. Один голос принадлежал моей матери, а второй… чей он? Знакомый, но этого не может быть!

Забыв про свой первоначальный план действий, я резво направилась к двери кухни. Отворив ее, я, немного опешив, застряла от удивления в дверном проеме и не могла сделать и шага вперед. За обеденным столом сидел и вел светскую беседу — Крис Вилсон.

Парень лениво убрал со лба свои светлые пряди и повернулся ко мне. Он разглядывал меня и лениво растягивал на своем лице улыбку «чеширского кота». После минутного замешательства, возникшего на нашей кухни, первой тягостное молчание прервала моя мама:

— Родная, ты уже проснулась! Садись, позавтракай. — шагнула ко мне с кофейником в руках мама. — Мы тут с Крисом только что говорили о тебе и твоей манере спать днем и бодрствовать ночью. Знаешь, я ему говорила, что когда ты была маленькая…

— Мам. — предостерегающе пискнула я. Не хватало мне беседы о моем детстве «на горшке» с парнем, который вызывал у меня первобытный инстинкт… желания и обладания. Мама меня поняла правильно, к моему величайшему облегчению, и замолчала. Развернувшись, она отправилась к плите, где жарились восхитительно вкусные домашние гренки. Это угадывалось по восхитительному запаху, который обволакивал всю кухню.