Игорь Матвеев - Пепел сгоревшей любви

— Вы останетесь парализованным еще какое-то время. Какое — неизвестно. Это могут быть месяцы, могут 1 годы. Пуля повредила позвоночник, задела, как принято говорить, жизненно важные центры. Ситуация достаточно неприятная, но не безнадежная. Хотя бы потому, что вы парализованы частично. Руки работают — и то ладно. Ну, здесь надо бы сказать: остальное зависит от Господа Бога, но я неверующий.

Сергеев помолчал, собираясь приступить ко второй части разговора, как оказалось, столь же неприятной, как и первая.

— Мы не можем держать вас здесь бесконечно, все, зависящее от нас, мы сделали. Хорошо, что у вас нашелся, как это принято сейчас говорить, спонсор, Стивен Хэкетт. Это правда, что вы спасли его сына в Ираке?

— Говорят…

— Тогда понятно, — доктор кивнул. — На днях господин Хэкетт опять говорил со мной о вас. Так вот, он готов оплачивать ваше пребывание здесь еще хоть год, хоть два. Но оно не будет иметь смысла: в ближайшее время улучшения в вашем состоянии не произойдет — заявляю это вполне авторитетно. Значит — надо научиться жить с этим. Как говорят англичане, «Уот кант би кьюэд, маст би индьюэд» — чего нельзя вылечить, надо вытерпеть. С другой стороны, смена окружения, домашняя обстановка могут в какой-то мере способствовать… ну, не даром же говорится, что дома и стены помогают?

Я молчал. Что здесь было говорить? Он прав. Не в смысле домашней обстановки, потому что вернуться в город, где живет женщина, которую любишь ты и которая больше не любит тебя, — больно, а в смысле того, что лежать в больнице бесконечно — невозможно. Это же не дом престарелых.

— Сам Хэкетт, насколько я знаю, сейчас в Голландии, — продолжал Сергеев. — Но завтра сюда будет звонить его переводчик. — Нам передать ему, что вы готовы вернуться домой?

— Готов.

— Вам… у вас там есть кто-то, кто сможет обеспечить вам уход? Ну, присматривать за вами… все такое?

— Найдем, — равнодушно произнес я.

— Хорошо, — кивнул доктор и обратился к медсестре: — Нина, тогда начинайте готовить документы на выписку.

Девушка кивнула.

Сергеев ушел, а у меня возникло множество вопросов.

Света

Взять кредит в банке? Так, мол, я так: для выплаты рэкетирам срочно потребовались большие деньги, три тысячи баксов. Но ведь там не идиоты сидят, им справка с места работы нужна. И что она им предъявит, когда ее чертов комбинат простаивает уже бог знает сколько месяцев без какой-либо перспективы?! Поручитель? Даже смешно: какой ненормальный согласится поручиться за безработную?

Тут ей пришла в голову еще одна мысль.

Когда она листала подшивки газет, то обратила внимание на объявления типа: «Возьму деньги под процент…» Их было немного, но все-таки они были. А если кто-то брал деньги — значит, кто-то давал?

«Не попытаться ли и мне дать такое объявление? — подумала она. — Я пообещаю любой процент, который только с меня потребуют. Главное, найти нужную сумму и спасти Славу, а когда придет время выплачивать долг — пусть хоть режут ее на части! Да, пожалуй, стоит попробовать».

Света вновь отправилась в редакцию и заполнила бланк объявления.

«Срочно возьму крупную сумму в у.е. под процент».

Подумала и добавила к «проценту» слово «высокий»: «Срочно возьму крупную сумму в у.е. под высокий процент».

Еще минус два дня от отведенного ей срока — и объявление появилось в газете.

Она стала ждать звонки. Их не было — ни в первый день, ни во второй.

На третий позвонил какой-то мужчина.

— Я по объявлению. О какой сумме идет речь?

— Три тысячи долларов.

— Три тысячи долларов? — переспросил он. — Простите за беспокойство.

Послышались гудки отбоя.

Больше не позвонил никто.

Саша

Господин Хэкетт появился в следующий понедельник. Костюм на нем был другой, коричневый, но столь же безукоризненный, как и тот, первый. Сопровождал его тот же переводчик и секретарь, Берт Хиггинс. Я выключил телевизор, не досмотрев очередную часть бесконечного криминального сериала российского производства.

Стивен дружески улыбнулся, пожал мне руку и сел напротив. На лацкане его пиджака был приколот небольшой круглый значок с мудреным рисунком и надписью «СотрЕх-2003». Перехватив мой взгляд, он пояснил:

— Вчера вернулся с компьютерной выставки в Амстердаме. Подписал с южными корейцами один выгодный контракт, на той неделе полечу в Сеул. Ну, а сейчас к делу, — он прокашлялся. — Алекс, ваше ранение, говоря юридическим языком, повлекло длительную нетрудоспособность. Возможно, вы вообще никогда не сможете больше работать. Сколько вы можете пролежать парализованным, доктора не говорят. Извините, что я так прямо, но мы с вами — мужчины.

Я бесцельно вертел в руках телевизионный пульт, не зная, что сказать.

— Излишне говорить, как мне жаль, — продолжал Хэкетт. — Особенно неприятно, что это произошло из-за моего сына. И вот что я решил — решил давно, но время сказать об этом пришло только сейчас. Я знаю, что ваша компания выплатит вам какую-то компенсацию за это тяжелое ранение. Я также знаю, что эта сумма будет незначительной и никогда не покроет тех физических и моральных травм, которые вы получили. Так вот, со своей стороны я выплачу вам двести тысяч долларов в любой форме, какую вы посчитаете для себя наиболее удобной.

В палате воцарилась тишина.

Как я должен на это реагировать? Прыгать от радости на кровати, лобызать своего благодетеля или заорать на весь этаж?

Я положил пульт на тумбочку. Поправил стопку свежих газет. Смахнул с одеяла какую-то пушинку. Может, со стороны это выглядело как какие-то нервные подергивания, не знаю, но я должен был сделать хоть что-то. Потому что человек не может лежать, как бревно, когда ему сообщают о том, что он станет владельцем двухсот тысяч долларов.

— Не отказывайтесь, я все решил. Если вы не возьмете, я все равно открою счет на ваше имя.

— Я и не отказываюсь, — ответил я, с трудом сдерживая желание задать своему собеседнику один простой вопрос, возникший в моем мозгу, едва лишь Хэкетт объявил о своем решении.

Горький вопрос. Неприятный вопрос.

Что делать с такой кучей денег парализованному инвалиду?!

— Значит, откроем счет на ваше имя? — оживился мой собеседник. — Или вы предпочтете получить эту сумму как-то иначе?

— Я предпочту получить ее наличными.

Вот так, знай наших! Стану я возиться с какими-то там карточками или чеками!

Переводчик и Хэкетт переглянулись. Потом Стивен чуть заметно усмехнулся.

— Я заметил у вас, русских, одну любопытную черту. Вы не доверяете ни чековым книжкам, ни карточкам, ни банкам, ни ценным бумагам. Вот когда деньги у нас лежат в кармане, в портфеле, ну, или в вашем личном сейфе — вы счастливы.