Натали Андерсон - Прекрасный наглец

Келли умоляюще сложила руки перед собой и произнесла жалобным голосом:

— Серьезно, Блейк, что ты хочешь, чтобы я сделала?

Он строго взглянул на нее.

— Я не шучу насчет развлечения.

— Ну... — Келли немного задумалась, — я не очень хорошо танцую, но пою более-менее сносно. И немного играю на пианино. У тебя есть пианино?

Он отрицательно покачал головой.

— Ну... — Она скромно улыбнулась. — Я даже не знаю, что еще предложить. Что ты хочешь?

— На самом деле я по-прежнему мечтаю увидеть танец живота. — Блейк не улыбался. Затем протянул ей свою руку: — Пойдем, выйдем на террасу.

Она взглянула на него и медленно протянула ему свою, и он крепко сжал ее пальцами. Дороги назад нет, поняла она.

Просторная терраса, залитая ярким солнцем, спускалась к огромному бассейну, который простирался так далеко, что, казалось, сливался с океаном.

— Вот это да! Как здесь прекрасно!

— Спасибо!

Она представила, как он плывет в этом бассейне... Его крепкое мускулистое тело рассекает прозрачную голубую воду.

— Ты живешь здесь один?

Блейк кивнул.

— Не слишком ли много места для тебя одного?

— Я люблю тишину. — Он махнул рукой в сторону стола, вокруг которого стояли удобные кресла. Как никогда напряженная, Келли уселась, выпрямив спину, будто пришла на собеседование по поводу работы.

Он немного удивился, взглянув на нее.

— Расслабься, Келли. Я тебя не съем. — Блейк налил сока себе и ей. — По крайней мере, пока не собираюсь.

Она плотно сжала колени и потянулась за своим стаканом.

— Пожалуйста, расскажи мне о своем бизнесе, — попросил он.

— Зачем? — Келли передернула плечами.

— Он занимает значительную часть твоей жизни. Я хочу понять, почему все эти супы так важны для тебя.

— Хорошо. — Келли не стала ничего пропускать — а куда ей, собственно говоря, спешить? — и начала свое повествование с первых экспериментов на кухне, потом поведала о том, как штудировала кулинарную науку и как в конце концов решила открыть собственное дело.

Постепенно Келли немного расслабилась и даже развлекла Блейка смешными случаями из тех, что случались с ней и Мел.

Они проболтали целый час.

— Ты не голодна? — поинтересовался Блейк.

— Пожалуй, можно и перекусить.

Но когда она последовала за ним на кухню, то поняла, что ужасно хочет есть. Уж больно вкусные запахи щекотали ей ноздри.

Он подошел к плите и вытащил противень. У нее чуть не потекли слюнки, когда он достал оттуда горячий хлеб.

— Ты сам его испек?

Он кивнул.

— И это не полуфабрикат из супермаркета?

— Нет, ни в коем случае, — обиженно заявил он. — Разве полуфабрикаты так дивно пахнут? — Он отломил корку хлеба и, отщипнув кусочек, протянул ей. — Я люблю свежий хлеб, только что из печки.

— А ты можешь приготовить что-нибудь еще? — пробормотала она с набитым ртом.

— Вероятно. Если захочу. Но я не хочу.

— А кто научил тебя печь хлеб? Твоя мать?

— Я сам научился. Мать всегда была на работе. А я готовил себе сам. Хорошо, что хлеб не требует много ингредиентов. И сами ингредиенты относительно дешевы. И я пек хлеб — большие, тяжелые караваи. А потом делал тосты или сандвичи. Я могу сделать сандвич из чего угодно.

Келли понимала его. Он наверняка постоянно голодал, когда был ребенком.

— А ты жил только с матерью?

Он кивнул.

— А ты?

Она не хотела больше рассказывать о себе. Ведь вполне возможно, что бы он там ни говорил, они скоро расстанутся. Разве можно верить тому, что Блейк действительно собирается целых два дня терзать ее любовными играми? Вот поговорят они, и он ее отпустит... По крайней мере Келли хотелось в это верить. Или, наоборот, не хотелось?

На вопрос Блейка она просто утвердительно кивнула головой и вернулась к прежнему разговору:

— А ты часто печешь хлеб?

— Достаточно часто. Это успокаивает меня.

— Трудно поверить, что тебе требуется релаксация. Ты выглядишь уравновешенным и спокойным человеком.

— Правда? Я просто держу себя в руках. А на самом деле волнений хватает. — Еще одна невинная улыбка. — А что делаешь ты, чтобы расслабиться, Келли?

— Тоже готовлю.

— Ну разве мы не подходящая пара? Я выпекаю хлеб, ты делаешь суп. Мы идеально дополняем друг друга.

В кухне сделалось слишком жарко. Ей захотелось вернуться на веранду. Ей было трудно описать, что она чувствует. Нечто среднее между восторгом и ужасом.

Блейк, казалось, задумался о чем-то.

— Ты знаешь, лучший способ научить другого человека чему-нибудь — не рассказывать, а просто показать.

— Что ты хочешь мне показать? Как ты печешь хлеб? Серьезно?

— Абсолютно.

Зачарованная, она смотрела, как он всего за несколько минут разложил на столе ингредиенты и достал большую старомодную керамическую кастрюлю.

— Ты разве не используешь миксер?

— Я все делаю руками. — Он жестом пригласил ее подойти поближе. — А сегодня ты все сделаешь сама.

Он насыпал в кастрюлю муку, положил дрожжи, добавил немного сахара и соли. Затем налил воды.

— А теперь мешай.

Он встал в сторонку, а она подошла к столу, остро ощущая близость Блейка и его взгляд на себе. Незаметно переведя дыхание, она принялась замешивать тесто.

— Надо вложить в эту работу всю душу, Келли, — посоветовал он. — Если ты хочешь что-то сделать хорошо, всегда отдавай свое сердце. А если не можешь, то лучше не берись.

Келли месила тесто и слышала его дыхание за своей спиной и всячески боролась с желанием прижаться к нему, ощутить его тело. Но вместо этого она еще ближе придвинулась к столу. Вскоре на лбу женщины выступил пот, и ее захватил ритм работы.

Он не отходил от нее ни на шаг. Она чувствовала, что он здесь, смотрит на нее, и волна энергии, поднявшейся в ее теле, уходила в пальцы и переливалась в хлеб.

Келли не знала, как долго она работала. Но неожиданно Блейк остановил ее:

— Достаточно.

Келли остановилась и поняла, что тяжело дышит.

— И что дальше? — спросила она, чувствуя прерывистое биение своего сердца.

Он немного помолчал, затем ответил:

— Пусть тесто постоит. Потом повторишь все снова.

Она не знала, что ей делать или что сказать, но его пронзительный взгляд не давал ей спокойно вздохнуть.

— Пойдем на террасу, — пробормотал наконец Блейк, но сам не сдвинулся с места.

— А потом мне можно будет побыть одной?

— Можно. Но за выкуп.

— За какой? — Она готова была много заплатить, чтобы хоть немного отдохнуть от этого напряжения страсти.

— За поцелуй.

— За один?

Семь долгих дней Келли вспоминала их первый поцелуй. Ни о чем другом она больше не могла думать. И вот ее ждет второй.