Бывший. Добьюсь тебя снова - Марта Макова

Аркадий привёл туда своих студентов-первокурсников.

Он мне понравился. Спокойный, образованный, чем-то похожий на моего отца. Не внешне, скорее характером, манерой держаться, беседовать. Как выяснилось, он тоже преподавал, как и мой отец. Только папа высшую математику в Политехе, а Аркадий биологию в педагогическом.

Он ко всему подходил очень серьёзно. К работе, к отношениям, даже к бытовым мелочам. Красиво ухаживал, дарил цветы, водил в театр и ресторан. Через три месяца сделал предложение. Ему я тоже рассказала о своей проблеме. В отличие от Данира Аркадий молчал не три дня, а всего три минуты. Несмотря на то, что я ему подходила, была из профессорской семьи и с хорошим приданым, но... жена-калека ему не нужна.

Я всё поняла о себе. Я понимала его. Я приняла это. Я пережила. Я окончательно убила в себе нежную и мечтательную девочку Миру. Она всё равно не смогла бы выжить. С того момента я стала Белкой. Девушкой, которая ни с кем долго не встречается, не строит отношений и молчит о своём диагнозе. Холод под моей кожей смёрзся в один монолитный ком вечной полярной мерзлоты.

— Глупая. — Герман расслабленно провёл ладонью по моей макушке, шее, спине и остановился на пояснице, пальцем обвёл ямочку Венеры. — Все бабы хотят замуж. Просто ты ещё не созрела.

— Или перезрела. — я подняла лицо и, глядя на любовника, состроила недовольную и капризную мину. — Ну к чему эти разговоры, Гер? С чего вдруг? И за кого мне замуж?

— За меня пойдёшь?

Глава 11 Арс

Сунув руки в карманы брюк и раскачиваясь с носка на пятку, смотрел через стекло на открывающуюся с высоты самой большой башни Москва-Сити панораму.

Вот он я, на самом верху, куда упорно стремился много лет, не жалея себя, времени, сил. Достиг больших высот. Но почему сейчас так тревожно и муторно на душе? Почему чувствую, что упустил что-то, без чего моя жизнь кажется неполной, словно в ней недостаёт чего-то важного?

— Арсений Романович, ты чего такой смурной вернулся? Что-то пошло не так? — мой зам и по совместительству лучший друг вальяжно развалился в кожаном кресле и неспешно потягивал дорогой виски из толстостенного стакана.

— Всё так Влад. Договора подписаны, последние документы рассмотрены, детали согласованы. Стройка начинается уже со следующей недели. Пока не начались заморозки, начнут закладывать фундамент под корпуса.

— Тогда почему такой невесёлый? Всё же идёт по плану. Ты как приехал — сам не свой. Я тебя не узнаю. Какая муха тебя в тайге покусала?

— Бешеная белка. — ухмыльнулся своему полупрозрачному отражению в стекле.

— Какая белка? — не понял друг.

— Говорю, лесная белка покусала. — развернулся и шагнул к стеклянному столику, на котором меня остался ждать олд-фешен с приличной порцией двадцатилетнего виски.

Мысли о Белке не покидали меня с момента, когда увидел её в ресторане. Весь полёт до Москвы, уже вторые сутки на работе, ночи дома меня душила догадка и мне нужен был ответ.

Он называл её Мирой. Тот мужик, с которым Белка ужинала в ресторане.

Я не сразу поверил своим глазам и ушам.

Но сначала был смех. В затихшем на долю секунды звоне посуды и гуле голосов ресторанного зала, прозвучал грудной, хрипловатый смех. Медленно, убеждая себя, что мне показалось, что просто удостоверюсь в том, что обознался, повернулся в сторону, откуда он звучал и увидел их.

В первую секунду даже решил, что у меня глюк и я совсем поехал крышей по Белке, потому что в этой восхитительной красавице с манящей улыбкой, трудно было сразу признать дерзкую и язвительную амазонку с охотничьим ружьём в руке, бесстрашно выходящую к медведю, или в дождливую ночь ночующую в стоге сена в обнимку с грозным, огромным псом.

Собранные в тугую косу волосы сейчас водопадом падали на прямую тонкую спину обтянутую шёлком. На ногах, ещё вчера обутых в тяжёлые армейские ботинки, сейчас красовались изящные лодочки на высоченной шпильке. Алая, в цвет платья, помада на пухлых губах, мудрено плетённый серебристый браслет на хрупком запястье, высокий бокал с искрящимся шампанским в тонких, точёных пальцах. Сказать, что я охренел — ничего не сказать.

Белка о чём-то непринуждённо болтала со своим спутником, чувственно и соблазняюще улыбалась ему. Мужик плыл, да и я тоже, потому что по-другому на эту сексуальную, роковую красавицу реагировать было невозможно.

Он мял её точёные пальчики, что-то говорил, наклоняясь ближе к аккуратному ушку со сверкающей в мочке каплей, а я горел в огне. Злился и не сразу понял, что дико ревную. А главное, с какого перепуга? Из-за единственного поцелуя, который ей не понравился? Да она даже не улыбнулась мне ни разу так, как улыбалась сейчас этому мужику.

С каким-то, блядь, нездоровым интересом смотрел на них весь вечер, а они никуда не спешили. Ворковали как голубки. И он постоянно прикасался к ней! Словно специально демонстрировал её принадлежность ему.

Они ушли первыми, а я ещё некоторое время пил коньяк и переваривал увиденное. Кто он ей? Муж? Судя по дорогому костюму и часам мужик не бедный. Но я не видел у Белки кольца. Да и какой муж отпустить свою жену одну бродить по тайге?

Значит, любовник. И ко всему ревнивый, как чёрт. Схлестнулись мы с ним взглядами, когда они уходили.

— Ты не влюбился часом, дружище? — неожиданный вопрос вырвал из воспоминаний. — У тебя сейчас такое лицо...

— Какое? — свернувший не туда разговор раздражал и дёргал и без того натянутые как канат нервы.

— Как будто ты сейчас стихами о любви сыпать начнёшь. — Влад мог себе позволить поржать надомной и сейчас вовсю пользовался этим. Смеясь, отсалютовал поднятым стаканом с виски. — Что, Алёна жаркую встречу устроила? Соскучилась в долгой разлуке? Романтик, свечи, красивое бельё?

Алёна. Поморщился, вспоминая вчерашний разговор.

— Замуж хочет. Опять завела разговор о свадьбе.

— Ну и женился бы. Сколько вы уже вместе, года три? Маринуешь девку, а её годы идут, скоро она уже выйдет в тираж, вот и беспокоиться.

— Она ещё не скоро выйдет. Апгрейд полный прошла за время, что со мной. Сиськи, письки, губы, скулы. Я уж не знаю, что следующее придумает.

Сел напротив друга на чертовски неудобный кожаный диван. Давно выкинуть надо эту каракатицу и поставить другой. Нахер этих дизайнеров с их новомодными заморочками. Стиль, понимаешь, единый должен быть. Оно, конечно, правильно, кабинет — лицо хозяина, а кабинет генерального — лицо корпорации, но неудобный же, блядь!

— Понимаешь. — потёр пальцем лоб, разгоняя усталость, вторые сутки