Не твоя дочь - Кристина Майер

Мама компенсировала свой материнский инстинкт на Борьке. Меня она не прочувствовала – то ли в силу возраста, то ли из-за обид на отца. Позднее второе материнство дало ей шанс себя реализовать.

— Мам, не проговоритесь, пожалуйста, — поправляя одеяло, оно скатилось куда-то вниз. Даже такое простое действие вызвало острую боль в боку.

— Не проговоримся, — отмахнулась мама.

Мне бы самой не проболтаться и ничем себя не выдать. От одной этой мысли становилось страшно. Мне не нужна забота Глеба, я бы предпочла, чтобы он вернулся в Москву.

Но Тихомиров, видимо, решил поселиться в Новосибирске, а сейчас и вовсе не собирался покидать клинику. Глеб озаботился отдельной палатой. Он вообще вел себя так, словно готов купить больницу и весь персонал. Его люди привезли ему сменную одежду, переодевался он в палате, думая, что я сплю. Воочию убедилась, что тренировки он не бросал. За прошедшие месяцы не оброс жирком. Стал чуть шире в плечах, живот до сих пор подтянутый, а бедра узкие.

— Может, полицию вызвать, чтобы его отсюда выставили? — пробурчала мама, когда сквозь открытую дверь донесся голос Тихомирова.

— Это не поможет, — его связи позволяют открывать любую дверь не только в Москве. Я не знала, как буду чувствовать себя, находясь постоянно рядом с ним.

Обойдусь без его ухода. О чем уже несколько раз ему сообщила, но разве Тихомиров кого-то слушает? Он не сидел возле меня, видел, что мне это не нравится, но все равно был где-то поблизости.

С моей подачи персоналу стало известно, что Глеб мой бывший муж, но они все равно вели себя так, будто мы до сих пор состоим в браке, отчитывались ему о каждом шаге.

В палату вошла медсестра со шприцом в лотке. Мама, попрощавшись и пообещав завтра меня навестить, поспешила вернуться к детям.

Лежа на больничной койке, я думала лишь о том, что хочу попасть домой к Варюше. Мама не справится одна с двумя малышами. С другой стороны, к двум малышам добавляюсь я – вряд ли в таком состоянии я смогу что-то делать.

Глеб вошел в палату, я тут же закрыла глаза. Не хочу с ним разговаривать. Лучше притвориться спящей. Украдкой я наблюдала, как он разложил на небольшом стеклянном столике два ноутбука, вытащил из сумки несколько папок, положив их рядом с собой на диване.

Он еще тут офис решил устроить!

— Милада, тебе не нужно притворяться, я знаю, что ты не спишь. Можешь не разговаривать со мной, но я буду рядом, — поднимая на меня взгляд.

— Я не хочу с тобой общаться, потому что ты меня не слышишь, Глеб, — открывая глаза. — Я давно не твоя жена, заботиться обо мне не надо, — стараюсь добавить в голос побольше льда, хотя знаю, что это не подействует. Глеб ничего не отвечает, возвращается к прерванному занятию. Глубоко вздыхая, закрываю глаза, отвернуться и лечь на бок мне все равно не суждено.

— Я жалею, что тогда так поступил, — перестав печатать, произносит он, глядя перед собой. — Каждый день жалею о том, что тебя отпустил, — его слова находят отклик в моем сердце, делается очень больно в груди. Я ждала этих слов в первые дни после ссоры. Я ждала их, когда сбегала беременной от него. Я ждала их даже тогда, когда рожала Варюшу, но сейчас я не хочу этого слышать. — Я бы многое отдал, чтобы вернуть то время и поступить по-другому.

— Молчи, Глеб. Просто молчи, — горло сдавливает спазмом, но я из последних сил стараюсь говорить ровно, показать лишь усталость и равнодушие. — Я не стану возвращаться в прошлое и тебе советую его отпустить.

Глеб встает из-за стола и подходит к кровати. Нависает надо мной, давит своей энергетикой. Он не привык слышать отказы.

— Я не прошу тебя вернуться в прошлое, Лада, я прошу тебе дать мне шанс выстроить совместное будущее. Ты не пожалеешь, моя девочка, — понижая голос до глубокой хрипотцы, демонстрируя все оттенки своих переживаний.

Ненавижу его за это! Ненавижу!

— Я не твоя девочка, Тихомиров! — не получается демонстрировать равнодушие, он слишком глубоко копнул. Разозлил. — Ты остался здесь, чтобы донимать меня своими воспоминаниями? Тебе не кажется это эгоистичным? — я была не права, потому что за это время он сделал многое: организовал отдельную палату с хорошими условиями, кровать с новым матрасом, договорился, чтобы мне кололи только самые лучшие препараты, которые привозили после его звонков. Я практически не чувствовала боли, но я не хотела говорить о прошлом, о нас, о чувствах. Ничего этого нет. Он все убил! — Я свои воспоминания давно стерла. Тебе советую сделать то же самое, — сумев взять себя немного в руки.

— Даже не мечтай, Милада. Ты лучшее, что есть в моей жизни...

Глава 13

Милада

— Что между вами происходит? — чуть наклонившись вперед, спросила Таня. Несмотря на то, что Глеб свалил на нее всю работу, она находила время приезжать каждый день в больницу.

Тихомиров впервые оставил нас одних, обычно он с порога заваливал ее новыми поручениями, параллельно просматривая кучу бумаг, которые ему привозила на подпись помощница. На мои просьбы ехать в офис и там работать Тихомиров не реагировал. Успокаивало только одно: что через несколько дней меня выпишут.

Буду отлеживаться дома рядом со своей малышкой. Из-за Глеба я даже не могла увидеть дочь вживую, родители ни за что не привезут ее сюда, а редких видеозвонков было катастрофически мало, потому что приходилось молчать и прятать эмоции. Варюша капризничала, плохо ела и спала. Скучала по маме.

— Таня, что между нами может происходить? Ты же была свидетельницей нашего разрыва. Видела, как мы жили последние месяцы, — непросто было об этом вспоминать. Как всегда в такие моменты, в горле рос ком.

— Мы пытались сказать, что он дурак, что будет жалеть о разрыве, но разве Глеб кого-то слушает? Запретил даже имя твое произносить, будто это могло вытравить тебя из его сердца. Загонял себя на работе до такой степени, что чуть в больницу не попал. Он еще везунчик, жил на одном кофе и не заработал серьезных проблем со здоровьем, — мне не хотелось этого слушать, не хотелось проникаться к Глебу жалостью. Я напоминала себе, что у меня есть Варя, а он мне больше не нужен. Но