Первокурсница (СИ) - Иванова Жасмин

А что, если я не права? Я вон в девятом классе на одноклассницу так наорала, что голос себе сорвала. Когда она меня в новой, только что купленной куртке, в грязь толкнула. Ленка не инвалид, конечно, но тоже не от мира сего, в голове каких-то винтиков не доставало. И подлой я себя при этом не чувствовала.

В библиотеке сразу подхожу к нашему с Владом любимому месту. Два кресла развернуты к стеклянной, трехметровой стене, через которую открывается впечатляющий вид на сосновый парк. Кроны деревьев усыпаны снегом, серебрящимся в лучах яркого солнца. Чувство такое, что сидишь на улице, а не в помещении. Аж дух захватывает от панорамы! Кресла стоят в сторонке от читательских столов, и их уединенное расположение дает возможность тихонько переговариваться. В одно из них опускаюсь и сижу, любуюсь на фантастичный пейзаж. Вдруг перед моим лицом выплывает справа бумажный стаканчик, пахнущий родным кофеином, и бумажный пакетик. С улыбкой оборачиваюсь и вижу смеющиеся глаза Влада, в обоих руках у него по кофе и по круассану. Одет он в немного помятые свитер и джинсы. Собирался, наверно, на бегу.

— Ты уже завтракала?

— Нет, — отвечаю неуверенно. — Ведь кофе за завтрак не считается?

Влад опускается в соседнее кресло, достает круассан и с жадностью в него вгрызается. Мычит:

— Ну? Рассказывай!

— О чем? — смеюсь, ставлю на близлежащий столик стаканчик и осторожно распаковываю булочку, стараясь не шуметь. Вообще-то здесь есть запрещают и, если застукают, нам не поздоровится. — Признаюсь, меня давно волнует один вопрос. Как ты мучное ешь со своей бородой? У тебя ведь все крошки там застревают?

— Я умею есть аккуратно, без крошек. В отличие от некоторых! — и сурово меня взглядом охаживает. В серых глазах ни капли веселости не осталось. Обиделся что ли? Так, поняла. Бороду пока не трогать! Поскорее перевожу тему на первое, что влетает на ум.

— Не знаешь, сколько стоит аренда однокомнатной квартиры неподалеку от универа?

— Знаю. Самая крошечная однушка, метров в пятнадцать, — пара сотен евро. Плюс коммунальные платежи.

От этой новости грустнею. Дорого и тесно. Не радужная вырисовывается перспектива!

— А не знаешь, какую подработку реально было бы студентке на выходных найти?

Влад на меня пристально смотрит, запихивая в пустой стаканчик блестящую упаковку от булочки. В его глазах мелькает тревога.

— Почему спрашиваешь? Что-то случилось?

— Да нет. Пока нет, — добавляю я, отпивая капучино. — Родители хотят меня с одним парнем свести. Они не сильно давят пока, но все-таки уже сейчас охота разобраться, есть ли у меня варианты отступления?

Влад мрачнеет.

— За кого? За того пижона, с которым ты в ресторане сидела?

— Он не пижон! То есть да, он модно одевается, но ведь дело не в этом! — чуть повышаю голос от нахлынувших эмоций, и до нас доносится шиканье от ближайших к нам столиков. Оттуда на нас с упреком таращится какая-то блондинка в очках. Перехожу на шепот:

— Он вчера вечером мою соседку оскорбил глухонемую. Вот в чем проблема!

Влад задумчиво кивает, достает из кармана кубик Рубика и принимается за свою обычную цветосортировку. Пока смотрю на мелькание красок в его умелых руках, в голове ни одной дельной мысли не возникает. У меня от этого процесса почему-то обратный эффект: паралич мозга происходит. Пару раз собрав кубик, он говорит:

— Напротив моей общаги есть еще одна пятиэтажка, семейное общежитие. Для студенческих пар. Я слышал, в этом году там не все квартиры заняты. Однушка в сорок квадратов будет стоить сто пятьдесят евро, почти без коммунальных.

— Почему без коммунальных? — удивляюсь я.

— На крыше солнечные батареи установлены, которое все общежите электричеством снабжают.

Я пожимаю плечами. Иронизирую, не удержавшись:

— Нет, солнечные батареи — это, конечно, сила! И цена отличная! Но с кем я туда заселяться буду? С каким-нибудь мифическим парнем?

— Мифическим? Ты мне льстишь!

На мгновение дара речи лишаюсь. Мне это послышалось ведь? Широко открываю глаза, переспрашиваю:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что?

— Не бойся, кусаться не буду. Друзей я не ем.

С облегчением вздыхаю.

— Ты решил по-дружески меня выручить? Нет, ну а как же тогда ты будешь… Мм… Девушек к себе приглашать? Там же одна комната! Вот, например, Света…

Он меня перебивает. Жестко немного слова чеканит, будто на место ставит:

— С ней у меня ничего не сложилось. И вообще за меня не волнуйся, ладно?

Не утерпев, вскрикиваю сердито:

— И с ней не сложилось?! Это все борода твоя! Еще одна девочка от тебя сбежала из-за кактуса на подбородке!

Он тоже разозлился не на шутку. Подскакивает с кресла, мощной горой надо мной теперь возвышаясь. Руки в карманы сует и рычит сдавленно:

— Самохвалова, не нарывайся!

— Сбрей ее, наконец! — шиплю, умоляюще сложив руки.

— Ну все! Сама напросилась!

И, быстро наклонившись ко мне, впивается в губы. Я сижу, прижавшись к спинке кресла и увернуться не успеваю от неожиданности. Губы его чуть соленые после круассана. Борода мягкая и совсем не колется, правда! Скорее, будоражит, щекочет ласково, волнует. Провожу осторожно пальцами по его заросшей щеке. Ммм, и на ощупь приятно! Сознаю вдруг, что не хочется совсем от его губ отрываться, и настойчивых, и нежных. Все нутро мое на их призыв откликается, волной желания заливая. И поймав себя на этой мысли запретной, резко отворачиваюсь. Ладонью рот зажимаю. В глаза его смотрю испуганно и подтверждаю голосом немного охрипшим:

— Не колется все-таки. Ты прав.

Глава 9. Мира

Еду в автобусе, забившись на заднее сиденье и уткнувшись в окно. От других пассажиров отворачиваюсь и варежку ко рту прижимаю. Выглядит странно, безумно, наверно. Но по-другому не получается. Мне кажется, лицо и губы, в особенности, меня предательски выдадут. Всем встречным расскажут про поцелуй.

После произошедшего я ужасно старалась свою неожиданную реакцию на Влада запрятать поглубже. Под напускную веселость и дурашливость. Однако актриса из меня никудышная, как оказалось. Влад тоже пытался балагурить по-прежнему, но между нами то и дело проскальзывала неловкость. Даже шутки неуклюжими стали. Неповоротливыми, как медведи. Я сдалась первой. Встала, подхватив свой рюкзак, и предложила:

— Ну что, пойдем-ка теперь поучимся для разнообразия!

И мы разошлись каждый своей дорожкой. Больше в библиотеке не пересекались.

Подходя к дому, вспоминаю, что собиралась навестить тетю Олю. Поднимаюсь на третий этаж, стучусь, но она опять не открывает. Начинаю волноваться. Хочу ей позвонить, но мы никогда близко не общались. Ее номера у меня нет. Даже уверенности нет, имеется ли у нее телефон вообще.

Спускаюсь на первый этаж, достаю ключи. Открываю дверь и понимаю уже на пороге: что-то не так. У нас везде свет включен, сильно розами пахнет. Но цветов не видно нигде. Оживленные голоса звучат. А среди этих голосов один красной нитью выделяется. Бархатный баритон, от которого сердце сразу быстрее стучать начинает. И противоречивые желания одолевают: то ли бегством спасаться, то ли лететь мотыльком на огонь, к себе манящий. Пока раздеваюсь неторопливо, все еще сомневаясь, успеваю вспотеть в теплом пуховике. В прихожую заходит отец и громко, радушно меня приветствует:

— О, наша Мирочка пришла! А мы тебя ждали!

Вижу, что он навеселе. Жесты стали вальяжнее, небрежнее. На рубашке рукава закатаны, ремень на брюках ослаблен и его полнота от этого еще заметнее становится. Что здесь происходит? Неизвестность пугает. Делаю попытку спрятаться в свою комнату. Лепечу извиняющимся голосом:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Пап, у меня учебы много. К понедельнику еще реферат по три дэ проектированию писать. Я вообще-то сейчас учиться собиралась.

Но отец меня просто так отпускать не собирается. В глазах упрямый блеск появляется, руки по-хояйски на пояс ставит. Зуб даю: сейчас командовать начнет!

— Так. Учебники в комнату относишь. И присоединяешься к гостям. И чтоб без разговорчиков в строю! Усекла?