Алина Знаменская - Прогулка под луной

Ознакомительный фрагмент

— Ты можешь поручиться за ее наследственность? У нее мать — алкоголичка, папаша — вообще неизвестно кто. Скорее всего такой же хроник. Или — зек. Ты хоть представляешь, чего она насмотрелась в своей семейке? Почему мои будущие дети должны расти с этой… с этим…

— Это не так, Борис, — возразила Маша. — Наташа же не от рождения алкоголичка. Она актриса. Просто жизнь не удалась, вот и…

— Ага! — почти обрадовался Борис. — Да ты их всех оправдаешь, мать Мария. Всех пригреешь. Только, чур, без меня! Ты посмотри вокруг! Каждый третий несчастен. Ну, кидайся им всем помогать! Я посмотрю — надолго ли тебя хватит!

Тут Маша не выдержала. Она впервые видела Бориса таким взвинченным. Эта сторона его натуры едва приоткрывалась перед ней, и сначала она была просто удивлена. Теперь же это начинало злить.

— Что ты несешь? Алька — не каждый! Я провела с ней рядом большой отрезок жизни! Я не могу бросить ее в беде. Понимаешь? Не мо-гу! Почему ты не хочешь понять: я пообещала ей! Кем я буду после этого, если не выполню обещания?

— Мне ты обещала первому. Ты согласилась быть моей женой и выбрала ту жизнь, которую я тебе могу предложить. А свой клоповник намеревалась оставить навсегда. Ведь так?

— Так, — безнадежно подтвердила Маша, — все так. Но я всего лишь хочу забрать с собой из клоповника маленького человечка и сделать его счастливым. Неужели это невозможно?

— Мань, честное слово, я устал от этой темы.

Борис отвернулся к окну, и Маша поняла, что разговор окончен. И что дальше? Ужин на двоих, объятия? На это не было ни сил, ни вдохновения. Вечер был испорчен.

— Я тоже что-то устала сегодня, — ответила Маша и поднялась с раскладушки. — Пойду спать.

Борис промолчал. Маша молча нацепила в прихожей свою куртку, вышла за дверь. Через некоторое время услышала, как щелкнул замок и звякнули ключи.

В машине не было произнесено ни слова. Когда приехали во двор, Маша чмокнула жениха в колючую щеку и все так же молчком шмыгнула в подъезд. Софья Наумовна спала. Маша достала из холодильника пару яиц, подумала и положила обратно. Есть не хотелось. Почему люди не понимают друг друга? Почему так трудно быть вместе? Может, все дело в ней самой? Она не умеет убеждать. И не умеет правильно формулировать мысли. И еще. Если бы она не заявилась сегодня домой в машине Влада, все могло быть иначе. Борис не был бы так раздражен. Возможно, он завтра на все посмотрит по-новому. Сейчас он просто устал, а она на него все сразу вывалила. Так нельзя… нужно было получше подготовить… Ничего, подождем. Время покажет.

Так, успокаивая себя, Маша разбирала постель и укладывалась спать. И все же, как ни устала она, сон еще долго не приходил, заставляя прокручивать перед мысленным взором беспокойные события дня.

Глава 4

Через неделю после неудавшегося разговора с женихом Маша шагала рядом с Владом по Большой Дмитровке и с аппетитом уплетала эскимо. Если бы эту сцену наблюдал Борис, его передернуло бы от раздражения — идти по улице и облизывать мороженое на ходу? Дикарство.

Борис признавал мороженое только в кафе.

— Если ты так уж любишь это сладкое молоко; я готов каждое воскресенье водить тебя в «Баскин Роббинс». Только не заставляй меня созерцать, как у тебя капает с подбородка, а шоколад прилипает к пальцам.

Сегодня делать замечания было некому — Борис улетел в командировку в Челябинск.

Влад уписывал вторую порцию эскимо и взахлеб рассказывал про свою собаку Шейлу.

— Больше всего она уважает сушки.

— Сушки?

— По-моему, у нее возникает ассоциация с сухим собачьим кормом.

— Или с косточкой.

— Ага! А лизунья! Тех, кого хозяин любит, — оближет с ног до головы. Но появится неприятный тип — к Шейле лучше не подходить.

— Укусит?

— За последствия не ручаюсь. Добро от зла отличает по запаху.

Влад забрал у Маши мокрую обертку и выкинул в урну. Достал платок.

— Кажется, ты капнула на плащ. Давай вытру. Влад наклонился и промокнул платком возле кармана.

— Теперь три — не три, не поможет. Только стирать, да еще с пятновыводителем, — вздохнула Маша. — Этому плащу крупно не везет. Он только что перенес стирку, и вот опять…

— Слишком белый. Надо было куртку надеть.

— Ну уж нет. Я уже явилась в одно заведение в своей куртке. Выглядела как попугай среди белых медведей. Для похода по всем этим учреждениям мой плащ больше подходит. Не находишь?

— О да. Ты сегодня выглядишь как классная дама в женской гимназии. Этих теть из отдела опеки ты своим видом просто пригвоздила к стульям. Они не вякнули ни слова против. Заметила?

— Заметила. Но, по-моему, их придавил авторитет твоей юридической конторы. Мне так и хотелось сказать: «Это, граждане, мой личный адвокат».

Влад рассмеялся:

— Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Если честно — за неделю я так поднаторел в вопросах опеки и удочерения, что сам вполне могу теперь кого-нибудь удочерить. Пойдешь в дочки?

— Пойду. А если серьезно, Влад, я так благодарна тебе! Если бы не ты…

— Нет, нет, нет! — запротестовал Влад и смешно замахал руками. — Если ты опять начнешь рассыпаться в благодарностях, я просто завою, как волк на луну. Я понимаю: ты привыкла ко всякого рода препятствиям, а тут вдруг все получилось без особой борьбы. Никто из чиновников не против того, чтобы над ребенком установили опеку и взяли на себя все заботы о нем. Это — нормально, Маш. Нор-маль-но. По-человечески. Во всех цивилизованных странах этот вопрос решается без проблем — дети живут в семьях, и все нормально. Мы делаем к этому только первый шаг. Но все же делаем. Даже непривычно решать этот вопрос, не пробивая стену, так? Так что я здесь ни при чем. Просто законы изменились.

— Да, наверное. И все же с тобой мне было намного спокойней. Ты знаешь, к кому обратиться, что сказать…

Влад надулся как индюк и выпятил грудь колесом:

— Да, да, я такой! Хвали меня!

Теперь уже Маша не удержалась — расхохоталась так, что прохожие стали оборачиваться.

Но через секунду Влад посмотрел на нее уже серьезно и спросил:

— Маш, скажи честно, вы поссорились только из-за меня?

Маша чуть наклонила голову. Напоминание о ссоре с Борисом отозвалось где-то в области желудка легким уколом. Возможно, это был укол совести. Еще бы. Она оформляет документы на Альку у жениха за спиной. Но что делать? Медлить нельзя. Не может она ждать, когда Борис созреет. Вот вернется из командировки — они вместе сходят в эту ужасную больницу, он все увидит сам и поймет. Не такой уж он черствый, каким хочет казаться.

— Мы действительно немножко поссорились, но ты здесь ни при чем. Честно.

— Тогда из-за девочки? Маша промолчала.