Л. Аделайн - Что хотят женщины

Ознакомительный фрагмент

– Я… Мне ужасно жаль, что я не рассказала тебе всего раньше, Уилл, но я страшилась узнать, как ты на это отреагируешь, – бормотала я.

Прижимая ладони к его груди, я пыталась объяснить, ради чего было создано общество С.Е.К.Р.Е.Т. и что оно сделало для меня. Но Уилл просто не слушал. Он бешено таращился на Джесси Тернбула, моего бывшего любовника, а теперь друга, который хотел убедиться, что у меня все в порядке.

– Он что, из списка этого года или это прошлогодняя модель, а, Кэсси? – шипел Уилл. – Может, ты и его попросишь отшлепать тебя?

Джесси шагнул вперед. Он уже врезал как следует Пьеру, и я не сомневалась, что в случае необходимости проделает то же самое и с Уиллом.

– Ну, мне этих постельных драм хватит теперь до конца жизни, – заявил Уилл перед тем, как умчаться прочь с приема, предоставив Джесси утешать меня.

И с тех пор Уилл Форе меня не любил.

По дороге домой я была безутешна. Джесси пытался мне объяснить, что Уилл не отвергает меня, что он отвергает двуличность. Я слушала, наблюдая за городом, плывшим мимо меня за окном грузовика Джесси. Он остановил грузовик перед «Отелем старых дев», заглушил мотор и повернулся лицом ко мне:

– Хочешь, чтобы я зашел?

Когда любовь всей твоей жизни отказывается от тебя из-за твоего прошлого, легко представить, что можно броситься в объятия человека, который принимает тебя целиком, такой, какая ты есть, в особенности когда эти объятия так теплы, и крепки, и надежны. И хотя я и пригласила Джесси подняться наверх, но не зашла дальше поцелуя.

Пока Джесси кипятил воду для чая, я сбросила это ужасное, это прекрасное черное атласное платье и натянула старую хлопчатобумажную футболку и спортивные штаны. Пока заваривался чай, я несколько минут всхлипывала на диване, отпихнув от себя свою кошку Дикси, которая пыталась меня утешить. Джесси сел рядом со мной и просто слушал. Время от времени он брал меня за руку, говоря, что все будет в порядке, что Уилл опомнится, что я не сделала ничего плохого и что мне просто следует набраться терпения.

– Но, Джесси, ты же его слышал сегодня! – воскликнула я, бросая на кофейный столик очередной ком промокших бумажных салфеток. – Ты слышал! Он все решил!

Джесси всмотрелся в мое лицо. Он собирался быть откровенным со мной, и я уже могла предсказать, что его слова мне не понравятся.

– Ну, всякое ведь бывает, Кэсси. Я и сам мужчина… И я думаю… Ну, после того, какой у этого парня выдался год, я бы тоже испугался.

– Он не испуган, он взбешен!

– Позволь кое-что рассказать тебе о мужчинах, Кэсси. Когда мы пугаемся, мы не показываем страх, мы демонстрируем гнев…

Может, во всем этом и была какая-то правда, но я не готова была ни отпустить Уилла, ни уйти сама.

– Ха! Нет, Джесси, он просто думает теперь: «Что за чертова шлюха, хорошо, что я все вовремя узнал!»

Это был выстрел наугад, но Джесси наклонился ко мне, глядя на меня, как озабоченный врач:

– Да почему ты такое говоришь, Кэсси?

– Ты же его видел, Джесси! Он теперь ненавидит меня! Его тошнит от того, что я делала!

– Нет, это не так, ничего подобного. Ему ненавистно то, что женщина, которую он любит, вела… ну, не знаю… странную двойную сексуальную жизнь… И он просто не представляет, что ему с этим делать, но его переполняют страх и чувство угрозы. Ты следишь за моей мыслью?

– Слежу. Я просто… Я сама все так запутала! Уилл и я. Ты и я. Я хочу сказать, ты-то со мной мил, хотя я так с тобой обошлась.

Мы с Джесси не виделись около месяца, с того самого дня, когда родился малыш Трачины и когда наконец стало ясно, что сердце Уилла принадлежит мне, а мое – ему, и что бы ни было между мной и Джесси, это не значило ничего, кроме чистого секса.

– Опять ты за свое, Кэсси! Тебе нужно выбросить все это из головы. Я не шучу. Если бы Матильда была сейчас здесь, она бы ради твоей же пользы вышибла бы из тебя всю эту чушь.

– Ну да… Мне очень жаль.

Лицо Джесси смягчилось, опасение уступило место мягкому сочувствию.

– Не надо передо мной извиняться. Ты никогда ничего дурного мне не делала. Перед собой извинись!

Глаза у меня основательно распухли от слез. Я завела руку за голову и откинулась на спинку дивана. И позволила своим пальцам коснуться плеча Джесси. Я посмотрела на него сквозь мокрые ресницы. Я что, заигрываю с ним? Нет. Может быть… Я искала утешения, поддержки. Джесси откликнулся, придвинувшись поближе ко мне, а потом нежно, легко поцеловал в висок:

– Пока, куколка. Ложись спать. Я тебе позвоню.

А вот если бы он приподнял мой подбородок и придвинул губы к моим губам, смогла бы я воспротивиться? Думаю, да. Может быть. Нет. Да! Кто знает? По правде говоря, я понятия не имела, чего мне хотелось в ту ночь. Но вся эта раздвоенность, размытость линий, смущение и грусть вовсе не возбуждали мужчин, причастных С.Е.К.Р.Е.Т.

Джесси встал, потянулся, и его крепкий живот выглянул из-под задравшейся футболки. Никогда прежде я не думала, что склонна к зрительным наслаждениям, однако с момента появления в моей жизни С.Е.К.Р.Е.Т. я узнала о себе очень много нового.

Слишком уставшая, чтобы подняться с дивана, я лишь помахала Джесси рукой. А он отсалютовал мне и ушел, аккуратно закрыв за собой дверь. Потом я посмотрела на сверкающий на руке браслет, на котором позвякивали десять подвесок, и каждая из них была мной любима и желанна. Но теперь мне вдруг показалось, что браслет слишком тяжел для моей руки.

На следующее утро, собираясь на свою утреннюю смену в кафе «Роза», я тщательно оделась и причесалась. Я хотела выглядеть собранной, спокойной, зрелой, а не той, которая прорыдала всю прошлую ночь. И очень надеялась, что Делл ничего не заметит. Весь прошедший месяц она не слишком-то обращала внимание на нас с Уиллом, а ведь мы постоянно целовались по разным углам в кафе, и сейчас я надеялась, что она не заметит, что мы разорвали отношения.

А тут меня вдруг ошарашило еще одно воспоминание. Вчера, в приливе глубоких чувств ко мне, Уилл не только попросил меня стать управляющей в его новом чудесном ресторане на втором этаже, но и заявил, что решил назвать его «Кэсси», в мою честь, и это тронуло меня до слез. Но теперь я не была уверена даже в том, что вообще хочу и дальше работать с Уиллом.

Возможно, мне нужно было просто уволиться. Самое время. Возможно, если мы долго не будем видеть друг друга, не будем постоянно сталкиваться, обижать друг друга, нам станем легче? Возможно, именно в этом мы оба нуждаемся? Но тут я похолодела при мысли: «Уилл может и сам меня уволить». И хотя такое увольнение, скорее всего, будет незаконным, я же не стану тратить свои сбережения на адвокатов… Зная себя, я подумала, что просто уйду, поджав хвост, и приму предложение Анджелы Реджин насчет работы в Особняке.