Татьяна Алюшина - Моя нечаянная радость

Ознакомительный фрагмент

– Но не все же болезни и напасти от греха и нарушения заповедей – возразила Майя. – Есть люди, чистые душой, праведники, воцерковленные, как вы говорите, но и у них случаются несчастья.

– Есть, конечно, – согласился мужчина. – Для некоторых людей болезнь и несчастья даются как испытания, как укрепление в вере и подготовка к чему-то, к какой-то важной жизненной задаче. Например, родить великого человека, или привлечь последователей, или просветить кого-то значимого для людей. И от того, насколько спокойно и достойно человек проходит эти испытания и принимает свою судьбу, зависит рост его духовности и достижений.

– Ну, это вы о ком-то сильно продвинутом говорите, – засомневалась Майя и привела еще один аргумент: – А дети? Когда болеют или умирают детки, это тоже наказание?

– Как правило, да, – твердо заявил мужик и пояснил: – Наказание родителей. Ведь ребенок связан невидимой пуповиной с матерью до двенадцати лет, и то, как она себя ведет и что делает, очень сильно отражается на его жизни. Я уже не говорю о самой беременности. Посмотрите на современных женщин, как они ведут себя, когда вынашивают ребенка? Не почитают мужа своего, ругаясь и борясь с мужчиной за первенство и главенство в семье, позволяют уничижение его авторитета и мужчины, как личности вообще, некоторые курят, пьют, матерятся, участвуют в каких-то житейских конфликтах. Живут в агрессии, смотрят новости, ужастики, боевики, едят все подряд без разбора, занимаются сексом всю беременность, вплоть до родов. А ребенок принимает на себя все разрушительные программы матери и отца. Да и потом, после рождения, как родители ведут себя в присутствии ребенка? Но иногда болезнь дитя является тоже своеобразным испытанием и очищением семьи, и тогда она становится только крепче, чище и духовней.

– А когда ребенок погибает? – спросила Майя.

– Это горе, конечно, – вздохнул мужчина. – Но часто ребенок погибает просто потому, что его время вышло. Так бывает, что рождаются детки, которым не дано долго жить, и это воплощение очень короткое. Родителям, разумеется, от этого не легче, такая утрата. Но, увы, чаще всего дети умирают, потому что прошло их короткое время. А люди всегда скорбят о себе, осиротевших после ухода близких, и родителям, потерявшим детей, тяжелее всего.

– Вы упомянули про воплощение, – заинтересовалась Майя. – Вы верите в реинкарнацию?

– Верю, – после некоторой паузы, в которую он внимательно рассматривал девушку, признался мужчина. – Много изучал этот вопрос и имею довольно убедительный личный пример этого явления.

– Подождите, подождите, – покачала она пальчиком. – Вы же вроде убежденный христианин, судя по нашей беседе и, как я понимаю, православный человек, а церковь отрицает повторные воплощения.

– И правильно отрицает, – согласился он. – Человек обязан ответственно и праведно проживать свою жизнь, работать над собой, расти духовно, стремиться к чистым знаниям. А если нам объявить о том, что душа переселяется в другие тела множество раз, то мы пустимся совсем уж во все тяжкие; а чего мучиться: помрем, так снова родимся молодыми и здоровыми, значит, все можно, какие там заповеди и чистота помыслов!

– Простите, – вдруг спохватилась Майя, – как вас зовут?

– Это вы простите, милая барышня, так хотелось вас успокоить, а то, смотрю, вы от сочувствия аж побледнели вся и совсем загрустили. А потом беседой увлекся, вот и забыл представиться. Игнатов Валентин Семенович. – Он слегка склонил в поклоне голову.

– По-настоящему очень приятно, – протянула ладошку она. – Майя.

– Необычное имя, – улыбнулся мужчина, пожимая ей руку.

– Да уж, – подтвердила Майка и поспешила продолжить разговор: – Так мы остановились на воплощениях. А можно про этот ваш личный пример?

– Это длинная история, а мы почти уже приехали, – улыбнулся он понимающе и указал рукой вперед.

Майя посмотрела и увидела впереди по ходу катера, где-то на расстоянии с полкилометра, длинный высокий причал, от которого тянулись ступеньки вверх на крутой берег, где виднелась церковь и дальше еще купола и крыши каких-то зданий.

– Ах, как жаль! – искренне воскликнула Мая. – Так интересно с вами разговаривать.

– Может, еще доведется, – усмехнулся Валентин Семенович и, став вдруг серьезным, дал наставление: – Вы, Майечка, перестаньте принимать так близко к сердцу горести других. Вы ведь тоже не из праздного любопытства сюда забрались и имеете какие-то свои проблемы и, думаю, не самые простые. Люди, разумеется, разные, но большинство из тех, что сейчас плывут на этом катере и вообще приезжают к Старцу Никону, это те, кто ищет универсальную таблетку от своих болезней. Примешь ее – и все пройдет, и упорно не желают сами меняться и кропотливо работать над собой и со своим недугом.

– Не жалеете вы их? – удивилась Мая.

– Отчего же, – возразил Валентин Семенович, – жалею и сочувствую тем, кто этого действительно заслуживает. – Он посмотрел на приближающийся причал. – Я не первый год сюда езжу, к Никону, много человеческих трагедий повидал и давно разбираюсь в людях. – Он снова посмотрел на Майю и невесело улыбнулся. – И могу совершенно точно сказать, что из всех присутствующих здесь всего несколько человек, которые изменились после беды, случившейся с ними и по-настоящему борются, пытаются осмыслить, что сделали не так в своей жизни, и исправить это; те, кто меняет свою жизнь и становятся чище душой и помыслами. А остальные… – он махнул безнадежно рукой, – за таблеткой и чудесами. – Вздохнул, начал подниматься с рюкзака и протянул Майе руку: – Давайте, Майечка, собираться на выход.

– А я? – спросила его она, приняв помощь.

– А вы девушка особенная и непонятная, но светлая и очень симпатичная, – похлопал он ее по ладошке и снова улыбнулся. – И, думаю, все у вас будет хорошо, даже если вам сейчас кажется, что это невозможно.

Матвей обратил особое внимание на эту девушку, когда садился на поезд в областном центре. Еще издалека увидев, как она торопливо, почти бегом двигается вдоль перрона, держа в руке билет и паспорт. Наверное, и обратил-то такое пристальное внимание, потому что на платформе практически не осталось людей, только несколько провожающих и эта стремительная стройная девушка в яркой длинной юбке, развевающейся вокруг ее ножек.

Но вот она поняла, что успевает, перешла на более спокойный шаг, явно переводя дыхание на ходу, и он смотрел, как девушка приближается к нему и даже с легкой надеждой, выскочившей непонятно откуда, подумал: «Неужели в мой вагон?»

Но нет. Не в его. Она протянула билет проводнице соседнего вагона, двери для посадки в который были открыты рядом. Девушка все еще находилась в стремительной торопливости, возбуждена волнением и отпустившим напряжением, и ни на что вокруг не обращала внимания. Не заметила и его. А Матвей как раз с удовольствием ее поразглядывал, даже подумал непроизвольно: «Какая девочка-то! Прямо вот… хорошая такая девочка».