Салли Боумен - Секстет

– Я понимаю, – кивнул Колин, – но ты должна отдавать себе отчет в том, что ему нужно нечто другое. Дай ему возможность самоутвердиться, Линдсей. Из-за этой глупой девчонки он потерял уверенность в себе.

– Ты имеешь в виду, что я не должна приставать к нему со своими утешениями?

– Можешь немного поприставать, но не перестарайся.

Линдсей последовала его совету. Когда она шла вместе с Колином к его большой машине, которой Том искренне восхищался, она заметила, что при ее приближении Том напрягся. Линдсей почувствовала себя виноватой – сын ждал ее нравоучений точно так же, как в детстве, когда он был маленьким и абсолютно доверял ей. Но теперь перед ней был молодой мужчина со своими проблемами, со своей болью, избавить от которой его она была бессильна. Поэтому она лишь пожелала сыну счастливого пути и интересной работы.

– Как вам это удалось? – спросил Том, сидя рядом с ним в машине. – Это ведь ваша работа? Обычно мама гораздо более сентиментальна и многословна.

– Я ничего не делал. Просто Линдсей привыкает к мысли, что вы взрослый мужчина.

– Вы, наверное, шутите? Я для нее все тот же маленький мальчик.

– Том, не нападайте на нее. – Колин помолчал. – Все это происходит потому, что ей пришлось растить вас в одиночку. Если она беспокоилась, некому было разделить с ней это беспокойство.

– Вы так думаете?

– Все женщины ведут себя так. В этом их сила и одновременно слабость. Моя мать была такой же. Она плакала, когда провожала меня в школу. Линдсей вас очень любит и не всегда осознает, какое действие оказывает на вас то, что она говорит и делает. У нее очень доброе сердце, Том, и…

– И вы ее любите, да? – Том ухмыльнулся. – Я давно заметил.

– Я хочу на ней жениться. Я отчаянно хочу на ней жениться. – Колин помедлил. – Вот зачем я приезжал в воскресенье в Оксфорд. Я хотел… В общем, я сам точно не знаю, чего я хотел. Попросить у вас благословения – что-то в этом роде.

– Это здорово. Считайте, что вы его получили.

– И спросить совета… – Колин тихонько застонал. – Боюсь, что она может мне отказать, а если она это сделает, я сойду с ума.

– Вам нужен мой совет? – Том вспыхнул от удовольствия. – Правда? – Он улыбнулся. – Ну, если бы речь шла о нормальной женщине, достаточно было бы одной машины. Я имею в виду, что если бы я был женщиной и ко мне приехал бы мужчина на такой машине, я сказал бы «да», прежде чем он успел бы из нее вылезти.

– Это потому, что вы мужчина. Представьте себя женщиной.

– Хорошо, попробую. Ну, мог бы помочь дом – но в этом отношении мама тоже ненормальная. Могу сказать, что ей нравится ваш отец, это, конечно, большой плюс. Подождите, дайте подумать… – Он нахмурился. – Понимаете, я вижу, что она от вас без ума. Когда она на вас смотрит, у нее что-то происходит с лицом. Никогда прежде я ничего подобного не видел.

– Никогда? Вы уверены?

– Ну, может быть, раз или два. Должен вам сказать, она была неравнодушна к Роуленду.

– Я знаю, знаю. Только не говорите мне ничего об этом, а то мы во что-нибудь врежемся.

– О, об этом вам беспокоиться нечего, – небрежным тоном объявил Том. – Роуленд ей не подходит. Она сама это знает. Я имею в виду, Роуленд хорош как друг, но представьте, разве вы могли бы с ним жить? Если бы она все-таки легла с ним в постель, она через неделю перестала бы о нем думать, но только она этого не сделала. Между прочим, я думаю, Роуленд не был ею увлечен.

– Вы уверены? – Колин с недоумением взглянул на Тома. – Странно!

– Нет, она, конечно, ему нравилась, – рассудительно проговорил Том. – И все-таки у него довольно трудное положение – столько лет, а он все еще не женат. Так что он, наверное, просто убедил себя, что это что-то большее. Мне так иногда казалось. Например, этот ленч в Оксфорде. Вы помните? – Он смущенно отвел глаза. – Но это было отчасти из-за соперничества. Я имею в виду, он видел, что вы интересуетесь мамой. Все, кто сидел за столом, это поняли, кроме мамы.

– Неужели? – спросил Колин. – О Господи…

– Но насчет Роуленда вам беспокоиться нечего. Она никогда не смотрела на него так, как смотрит сейчас на вас. Так что, если вы действительно хотите на ней жениться…

– Если? Если? – Колин обогнал сразу три машины. – Том, никаких «если» тут быть не может. Дайте мне совет.

Том задумался. Теперь он чувствовал себя на десять лет старше, чем когда садился в машину. Он думал о том, что ему нравится этот немного взбалмошный человек. Он гадал, окажется ли этот человек взбалмошным настолько, чтобы дать ему поездить на «Астон-Мартин». Он спрашивал себя, почему он уже двадцать часов не думает о Кате и следует ли считать это обстоятельство прогрессом.

– Вы хорошо играете в шахматы? – вдруг спросил Том Колина.

– Неплохо. Почему вы спрашиваете?

– Мама играет потрясающе. Я имею в виду – настолько плохо, что это потрясает. Но когда она играет, она делает одну вещь, и это навело меня на мысль…

Несколько минут Том говорил не переставая. Под конец глаза у Колина стали совсем круглыми.

– Вы так думаете? Вы уверены? Когда?

Том нахмурился и опять задумался.

– Когда кончаются эти съемки? В конце февраля? Через три месяца? Это в самый раз. Значит, в марте.

– Три месяца? Я не выдержу.

– Поверьте мне, первое марта – это то, что нужно, – к удивлению Колина, проговорил Том.

Неделю спустя, в середине декабря, Линдсей отправилась в Лондон, чтобы помочь Пикси перебраться в свою, некогда горячо ею любимую, квартиру. Переезд не потребовал много времени, потому что все имущество Пикси состояло из стереосистемы, волнистого попугайчика и одного чемодана.

– Пикси, у тебя есть что-нибудь еще? – спросила Линдсей, когда они расположились в ее бывшей гостиной. – Как насчет книг? Одежды? Ты хочешь сказать, что это вся твоя одежда?

– Мне она больше не нужна, – ответила Пикси.

Она зевнула, потянулась, взбила рыжие волосы и исполнила небольшой танец.

– Я начинаю новую жизнь. Новая квартира, новый цвет волос, новая работа, новая одежда и новое будущее.

– Как идет работа? – спросила Линдсей, с унылым видом оглядывая свою, уже бывшую, квартиру.

– Блестяще. Макс говорит, что я самый лучший редактор отдела моды из всех, кто у него был. Разумеется, не считая тебя.

– И на том спасибо. Страшно ему признательна.

– А эту квартирку не сравнить с той дырой, где я жила… Можно я тут кое-что перекрашу?

– Поступай, как тебе заблагорассудится, – сказала Линдсей.

– А ты уверена, что хочешь ее только сдавать? Я бы ее купила. Взяла бы ссуду.

– С чего это я тебе ее продам? – Линдсей села. – Она еще может мне самой понадобиться.