Алена Филипенко - Мой лучший враг (СИ)

Я вздыхаю. Тихо говорю:

– Ты убит, Стас. Иди домой.

***

Мы выходим с промзоны – вся наша маленькая компания в полном составе. Они все поджидали меня неподалеку. Никто ничего меня не спрашивает, а я лишь коротко киваю им, показывая, что все в порядке.

Я открыла решетку и ушла сразу же. Я не знаю, что дальше делал Стас. Не знаю, о чем думал и куда пошел. Мне нет до этого дела. Я знаю только, что на короткое мгновение мне все же удалось его сломать. Он больше не посмеет тронуть кого-нибудь из нас. Там, в Яме, я навсегда рассталась со своими страхами. Мы больше не будем трястись от ужаса перед ним. И теперь мы будем скалиться в ответ.

В любом случае я больше не хочу думать о Стасе. Куда он отправится, как проведет свою жизнь. Сейчас я вижу перед собой моих маленьких мушкетеров, и я счастлива.

Мы идем и воспринимаем все вокруг как-то по-новому. По-другому слышим и видим, по-другому чувствуем запахи.

Мы идем, выстроившись в линейку, обнимаем друг дружку. Слева от меня идет Ромка, справа – Серега. Все по очереди пинаем по дороге какой-то камень.

Я понимаю, что надо что-то сказать.

– Говорит капитан космического корабля Энтерпрайз. Судя по датчикам, портал вывел преступника на одну из комет, где отсутствуют какие-либо формы жизни. Вокруг – один лед, температура на поверхности – минус двести градусов. Сердце преступника остановилось, он не выжил. Эксперимент провалился. Но я обещаю, что выведу вас с этой планеты. Я знаю, где выход. Ведь я все-таки ваш капитан…

Никто мне не отвечает. Но вдруг я замечаю, что объятия становятся крепче.

***

Вскоре по всему лесу вдруг раздастся оглушительный крик, и вместе с криком выйдет на поверхность вся застаревшая и загрубевшая от времени боль.

Где-то вдалеке на маленьком дачном участке, корячась на грядке и пропалывая морковку, чья-то бабушка вздрогнет от этого резкого звука и выронит из рук садовую лопатку.

Грибник в другой стороне леса, держа в руке крупный боровик, тоже услышит этот рев. От неожиданности он сильно сожмет в руке ножку свежесрезанного гриба.

Компания велосипедистов, неспешно ехавшая по лесной дорожке, притормозит, прислушиваясь.

Но все те, кто услышит крик, не забеспокоятся и не подумают бить тревогу. Они просто улыбнутся.

Где-то в глубине души, в подсознании, они будут знать, что означает этот рев, и кто его издает.

Это так кричит свобода.

Глава 45

Над головой – хмурые тучи. Я медленно раскачиваюсь, слышу лязг металла. Я сижу на цепочной карусели в парке. Карусель не работает – парк аттракционов закрылся часа три назад. Охранник сидит в своей будке на другом конце парка, но он не видел, как я перелезла через ограждение. Он не видит меня. Я прихожу сюда который день подряд, мне нравится ощущать тишину вокруг, нравится неспешно раскачиваться, сидя в пластмассовом кресле, слышать лязг железных цепочек. Мне чертовски нравится эта карусель. А еще я прихожу сюда, чтобы привести в порядок мысли. Разобраться с собой, подумать, что мне делать дальше.

Я смотрю вокруг. Свет от фонаря падает на карусель «солнышко». Я вижу теплую нарисованную улыбку в центре аттракциона. Карусель «ракушки» недалеко от меня. На нее свет не падает, и темные кабинки-ракушки в темноте смотрятся зловеще. Вдалеке – синяя будка охранника. До моей цепочной карусели свет почти не достает, но я могу разглядеть цвета. Мое кресло – зеленое. По кругу – красные, желтые синие сидения. Деревянный помост, ступеньки из гладкого металла.

Вокруг меня много разных каруселей… Мне хочется задать им столько вопросов, только, боюсь, они не ответят мне. Они, как и я, разговорам предпочитают молчание.

Я слышу шаги. Сначала я думаю, что это охранник заметил меня и пришел, чтобы сказать, что парк давно закрыт.

Но это не охранник. Даже в темноте я узнаю очертания фигуры. Узнаю эти волосы. Эту походку.

Я не вздрагиваю и не вскакиваю с места. Просто тяжело вздыхаю.

Стас. Он нашел меня. После того дня на промзоне я больше не видела его. И не знаю, хочу ли видеть снова.

Он молча поднимается по ступенькам. Глухие удары ботинок по деревянному помосту.

– Я следил за тобой. Знаю, что ты приходишь сюда каждый день. Тебе нужно побыть одной. Я не хотел мешать тебе. Но все-таки решился. Скоро я уезжаю, и подумал, что мне все-таки стоит попрощаться с тобой. А еще я хотел бы тебе кое-что сказать – я просто больше не могу держать это в себе. Мне нужно сказать тебе так много… Так что позволь мне остаться.

Я ничего не отвечаю, но напрягаю слух – Стас сидит довольно далеко от меня и говорит так тихо, почти шепотом, что приходится прислушиваться, чтобы не пропустить слова.

Он садится на диаметрально противоположное сидение от меня. Я не вижу его – нас отделяет центровой столб. Но я могу слышать его голос.

– Я мразь, да? Только мразь способна на такое. Мне нет прощения. Я такой, какой есть. Вряд ли я изменюсь когда-то, – говорит Стас, медленно раскачиваясь.

Я не отвечаю. Жду, что он скажет дальше. И прислушиваюсь к своим ощущениям – что я чувствую к нему? Злость, ненависть, отвращение? С удивлением понимаю, что больше не испытываю ничего этого. Я ощущаю только какую-то тягучую безнадегу, которая тянется где-то внутри подобно жвачке.

– Я знаю, что сломал тебя. Сейчас я вижу, что ты простила меня, простила в сотый раз, но… Ты никогда не сможешь забыть весь прошлый кошмар. Он никуда не денется. Я знаю это. Тебе будут сниться кошмары, будут приходить видения. Это можно только облегчить. Очень скоро я уеду, и ты больше меня не увидишь. Тебе так будет лучше. Так будет лучше нам обоим. Меня засунут в эту чертову исправительную школу. Что будет после, я не знаю. Но уверен, что больше не вернусь сюда.

Я думаю о том, какой она будет – моя следующая жизнь? Жизнь, где страхи и кошмары будут приходить только во сне? Где не нужно ежесекундно думать о побеге. Где нет войны. И жизнь, где не будет его…

Я сильно вцепляюсь руками в цепи. Стискиваю зубы. Хочется помотать головой, проснуться в завтрашнем дне в своей кровати, почувствовать аппетитный запах с кухни – бабушка наверняка готовит блинчики…

Некоторое время Стас молчит, видно, собираясь с мыслями, а потом продолжает свою историю:

– Я никогда не стану нормальным. Что-то внутри рвется наружу – это невозможно контролировать. Единственный выход – убраться отсюда подальше. Уехать из этого города, который я разрушил, и держаться подальше от людей, которых я сломал. Держаться подальше от тебя.

Последние слова он произнес с горечью. Неприятно закололо сердце.