Найди - Фэя Моран

всего за несколько минут, я сперва теряюсь, будто мою голову вдруг раскрыли и набили опилками, которые колются и царапают меня изнутри. А потом когда смысл сказанного доходит до меня в полной мере, вместо опилок в голове начинает выстраиваться мозаика.

— То есть, один из способов уничтожить Могильные карты – столкнуть их с правительством? — спрашиваю я, зная, каким будет ответ.

— Да. Если подобное повторится вновь, пи_дец всем, — кивает Зайд. — Поэтому Вистан всегда действует очень аккуратно в своих делах. Со стороны кажется, он весь из себя такой уверенный и непоколебимый долбо_б, но на самом деле он лижет задницу правительству после той истории, идёт им навстречу, часто выполняет их условия, получая неприкосновенность взамен. Всё же тягаться с верхушкой в очередной раз и потерять всё не лежит в его приоритете.

— Почему этим ещё никто не воспользовался, чтобы разрушить мафию изнутри?

— Кто? — Он издаёт громкий смешок, будто я сказала какую-то очень глупую вещь. — Члены Могильных карт? Люди, которые получают огромные пачки зелёных за свою преданность Вистану и работу? Думаешь, Вистан собирает в свою команду людей с совестью? Бл_ть, людей, которые однажды проснутся и решат, что делают что-то неправильно, пойдут и откажутся от своей работы? Даже если кто-то вдруг осмелится на это, что очень маловероятно, им пиз_ец. Прежде чем ты попадаешь в мафию, ты заключаешь сделку длительностью минимум в 10 лет. Захочешь выйти из игры раньше – придётся расплатиться смерью, а заодно убьют и твою семью. Исключение: завербованные дети, в числе которых был и я, и Нейт, и Хизер. Вот у нас выбора не было... А что касается людей снаружи – у всех свои плюсы для того, чтобы Могильные карты продолжали развиваться. Никому не нужно их устранять.

Я стараюсь укладывать в голове всё, что слышу. Никогда прежде я не сталкивалась с проблемами, которые бы требовали стольких размышлений. А сейчас мне кажется, будто от меня зависит судьба всего человечества, и решение нужно принять чётко взвешенное.

— Я просто напомню, что всё это не имеет никакого значения для тебя, Лина, — вдруг посерьёзнев, выговаривает Зайд. Его карие глаза смотрят на меня с долей какой-то строгости. — Потому что что? Правильно. Потому что решив что-то изменить внутри этой системы... Бл_ть, ладно... ввергнув её в крах, ты подставишь своего муженька. Гай станет главой Карт, и всё то дерьмо, которое учинит твой план, ляжет на его плечи. Он будет вынужден выгребать её до конца жизни, но к тому моменту организация будет слишком слаба, чтобы он что-то смог исправить, тем более с отсутствующим на то желанием. Возможно, уберут и его, а в лучшем случае, посадят. Надолго. Ты же этого не хочешь, да?

Я отрицательно качаю головой, хотя в этом нет надобности. Конечно, я не хочу подвергать Гая хотя бы малейшей опасности, но и сидеть, сложа руки, тоже не входит в мои планы.

— Неужели нет способа? Ни малейшего? — спрашиваю я с искрящейся надеждой в голосе.

Зайд тяжело вздыхает, цокает, нервно барабанит пальцем по рулю.

— Х_й его знает...

— И это всё, что ты скажешь? Тебе безразлична судьба твоего друга?

— Цыц, цыпочка, меня такими ванильными речами не возьмёшь. Тебе надо к Нейту.

— А что я могу ещё сказать? Нам нужно что-то делать. Я хочу уничтожить Вистана, но при этом не обрекая Гая на дальнейшие страдания. Неужели нельзя что-нибудь придумать? Сбежать, например? Гай ведь хотел сбежать с Алексис ещё тогда... Как он намеревался это сделать?

— Они собирались свалить в Англию. В Шеффилд. У Гая там есть дом. По приезду он надеялся договориться с английским правительством, чтобы получить некую защиту по специализированной программе, потому что власть Могильных карт там куда слабее, нежели в Штатах по некоторым причинам. А после того, как Вистан узнал об этой затее, правила ужесточились. Теперь наследникам нельзя покидать фамильного дома, это записано в специально отведённых для семейных дел бумагах, и лежат они в архивах Харкнессов. Там же и написано о том, что никто не имеет права причинять вреда Харкнессам и что это карается жестоким наказанием. Попробует Гай покинуть Штаты и поселиться где-нибудь, тем более с девушкой, Вистану об этом мигом доложат его крысы. А этих крыс кругом полно.

— Хочешь сказать, Гай не может жить нигде, кроме поместья Харкнессов в Клайд-Хилле? А как же его дом, что находится там же? Или дом в Шеффилде?

— Может, но задерживаться в одном доме может не меньше, чем на год. Он – наследник, а сейчас и вовсе единственный. Да даже если бы Тео был сейчас здесь, Гай как старший сын остался бы в том же положении. Он должен унаследовать поместье. Знаешь, сколько этому дому лет и сколько поколений Харкнессов в нём успело уже пожить?

У меня голова разрывается. Я почти чувствую, как она заполняется словами, вылетающими из уст Зайда, а потом они грозятся разорвать мне черепушку.

И всё же нужного ответа я пока не получила, хотя и узнала много полезного.

— А имеют ли какую-то власть над Могильными картами соседние мафии? — спрашиваю я, игнорируя соблазн просто помолчать и отдохнуть.

— Властью это не назовёшь, но есть такая тема как вражда. Знаешь ведь о такой? Слышала когда-нибудь о вражде между кланами?

— В книжках или фильмах да, частенько, — признаюсь я, чувствуя себя полной тупицей.

— А это тебе не книжки и не фильмы, а настоящие войны. Восточным побережьем руководит по большей части одна семья. Латиноамериканская мафия, включающая в себя огромные территории. Тягаться с ними опасно для жизни. Вистан это учитывает. Но те итальяшки – цветочки по сравнению с ними.

От заинтересованности я нетерпеливо ёрзаю на месте, готовясь слышать продолжение. Но Зайд почему-то молчит, лицо его вдруг стало мрачным.

— И что дальше, Зайд?

— Бл_ть, я не должен больше них_я тебе рассказывать. Я и так многое тебе рассказал.

Я задыхаюсь от возмущения:

— Эй! Ты не смеешь сейчас вдруг затыкаться.

— Смею, ещё как. Тем более, мы уже приехали.

Я отворачиваюсь, глядя в окно. Мы проезжаем мимо баров, магазинов, крафтовых пивоварен и ресторанов. А потом вид залива наконец предстаёт перед глазами. Я вижу, как мы подъезжаем к бухте. На поверхности тёмной воды покачиваются судна и яхты, свет солнца отдаёт бликами на водной глади. На одном из суден стоит несколько мужчин,