Луанн Райс - Созвездие верности

– Не дури. Даже если б это и было так, и если бы ваша великая любовь и вправду была столь великой, разве она не устояла бы под напором банального флирта? Не важно, заигрывала я с ним или нет. Если мы на самом деле переспали, или как ты это называешь, в Нью-Йорке той ночью, – неужели вы не могли потом все прояснить и помириться?

Румер закрыла глаза и погрузилась в дела давно минувших дней. Это было весеннее равноденствие… поздний март. Пока Зеб сидел у Индейской Могилы, Румер ждала от него весточки. Она приехала домой из колледжа – она была готова на все, что угодно.

А у Элизабет как раз еще оставалось два дня до предварительных показов «Ромео и Джульетты». Многие годы Румер мучилась этим вопросом: если бы они с Зебом все-таки встретились, то сошелся бы он потом с Элизабет? Румер облажалась – Зеб долго ждал ее, а потом чувствовал себя таким оскорбленным, что даже не хотел смотреть ей в глаза.

– Я хочу знать, – сказала Румер, – любила ли ты его хотя бы капельку? Или всему причиной было твое нежелание отдавать его мне?

– Какие ужасы ты говоришь мне! Я всегда любила тебя.

– Ведь я была не такой, как ты, – продолжала Румер. – Не такой красивой, не такой успешной, не актрисой, а обыкновенным ветеринаром, заботящимся о животных, вместо того чтоб изображать Джульетту…

– Думай, что хочешь, – Элизабет пожала плечами.

– Просто скажи мне, – попросила Румер. Она была на грани, волна гнева снова накрыла ее чуть ли не с головой. Она чувствовала, как ее неумолимо несло на скалы мощным приливом – еще немного, и она могла бы разбиться. Столько лет работы над собой, самообладания, переживания – только внутри, ни одного наружу… И вот – плотину прорвало.

И вдруг волна гнева исчезла. Она поняла: разговор теперь шел отнюдь не о ней и о Зебе. Нет, о двух сестрах, одна из которых – старшая – предала младшую. Румер выпустила ярость из своей груди наружу, и слезы хлынули из ее глаз.

Глубоко вздохнув, она взяла сестру за руку. Ее дрожащие пальцы погладили ладонь Зи. Взоры сестер встретились, и они не отрываясь смотрели друг на друга. Сердце Румер стучало подобно огромному молоту, пока она глядела в прекрасные карие и чуточку раскосые глаза Элизабет, но тут они заморгали и ускользнули в сторону. Вверх, вниз, к морю.

– Мы с тобой были так близки, – сказала Элизабет. – Ты говоришь, что я была красивой, что я была актрисой…

– Да.

– Но ты была лучше, Румер. Мама и отец очень гордились тобой – всеми твоими достижениями. Каждый день новая награда. Помнишь, как мисс Конвей выдавала золотые звездочки вдобавок к высшим оценкам?

Румер кивнула.

– Ну вот, каждый день ты приходила домой с письменными работами, усеянными золотыми звездочками. Мама вешала их на дверцу холодильника, пока там совсем не осталось свободного места. Отец вешал их на свою доску с документами. Повсюду были эти звезды…

Мысленно представив себе свои золотые звездочки, Румер залилась краской смущения. Ей было так приятно, когда родители гордились ею; она и не подозревала, что тем самым ущемляла самолюбие сестры.

– Я тоже хотела звезд! – вспыхнула Элизабет.

– Но ты же стала одной из них.

– Какой прок только в красоте? Я любовалась собой в зеркало, но мечтала стать умнее, чтобы быть похожей на тебя. Иногда мне казалось, что я словно злая мачеха в «Белоснежке». Ты была такой естественной – ни макияжа, ни завивки для волос… И все любили тебя.

– Но тебя ведь тоже любили.

– Я чувствовала, что Зеб питает ко мне страсть. Хочет меня. Сохнет по мне, – тихо проговорила Элизабет. – С годами это было невозможно не заметить. Я была сексапилкой, жившей по соседству, и его это очень возбуждало. Я частенько видела, как он подглядывал за мной в окно… и нарочно подолгу возилась с лямками лифчика. Порой я его вовсе не надевала. Ты была его маленькой подружкой – вы вместе развозили газеты, ловили крабов… детские забавы…

– Но наши чувства были настоящими, – возразила Румер.

– Вы были неразлейвода, верно, но вы никогда не брали меня с собой. И не подпускали к себе. Возможно, я и ревновала – но не к тебе, а к нему. Точнее, к его власти над тобой.

– Я просто любила его. Больше жизни, – прошептала Румер.

– Я знаю. – Подняв голову, Элизабет попыталась улыбнуться. – Я думала, что, может быть, сумею заполучить хотя бы кое-что, чего не будет у Румер.

– Зеба? – спросила Румер, и от этого признания у нее похолодело в животе.

Ее сестра кивнула.

– Не только, еще я хотела, чтобы он обожал меня. Понимаешь? В некотором роде у вас с ним еще не было такого. Но потом…

– Той, последней весной… – напомнила Румер. Элизабет пожала плечами, и ее лицо передернулось.

– Да, я почувствовала ветер перемен. В том, что ты рассказывала мне, и в том, как он смотрел на тебя. По-новому смотрел. Тем же самым взглядом, которым буравил меня долгие годы. И еще его записки в ящике…

Румер ждала затаив дыхание.

– К тому времени я работала в театре уже около двух лет. Живя в Нью-Йорке… я повидала уродов и козлов всех мастей. Там был этот продюсер… к тому же женатый, и я завела с ним интрижку. – Она поглядела на сестру с вызовом, но и с грустью. – Да, знаю – ты, с твоими принципами никогда бы не пошла на такое.

Румер молча слушала, зная, что ее сестра была права – она сама никогда бы не стала заводить интрижку ради карьеры. Да и вообще, она была слишком цельной натурой, чтобы разменивать себя на пятаки.

– Я надеялась, что он бросит жену и женится на мне. Мы бы завели детишек, открыли бы свою театральную труппу и жили бы долго и счастливо. Но он не бросил ее… ни один из них не бросил.

– Ни один из них?

– Ну, он был не последним продюсером… и не последним женатым мужчиной. В конце концов, я добилась своего и получила роль Джульетты. Внутри у меня была пустота, как в большом металлическом барабане. Я даже не знала, как мне удастся сыграть Джульетту. Как я смогу изображать любовь и страсть, при том, что мое собственное сердце было мертво.

– Но ты прекрасно справилась, – сказала Румер.

– Я прежде всего актриса, – засмеялась Элизабет. – Я собралась с силами и… создала мысленный образ Джульетты – современной, настоящей Джульетты, которая стояла на балкончике и ждала своего Ромео – и сделала ее частью себя. И знаешь, кто послужил вдохновением для этого образа?

– Кто?

– Ты, – сказала Элизабет.

На мгновение Румер лишилась дара речи.

– Я вспомнила, как ты стояла на веранде в ожидании Зеба. Не только в том году, а на протяжении всей нашей жизни. Ты была молодой девушкой, в сердце которой жила любовь к соседнему мальчишке. Да, ты просто дышала ею…

Румер кивнула.