Семен Малков - Голубая кровь

Петр промолчал, только сильнее покраснел и опустил глаза. За него отцу ответила Светлана Ивановна.

– Ошибся ты в ней, папа! Вот Миша, хотя и не педагог, оказался прав, предостерегая от нее Петю – И бросила благодарный взгляд на мужа. – Думаю, его проницательность не только от заботы о сыне, но и от профессии.

– Погоди, Света! – остановил ее ошеломленный Михаил Юрьевич, растерянно глядя на сына. – В чем это я оказался прав? Что, действительно Даша – наркоманка?

– Хуже, Мишенька! – коротко ответила жена, не решаясь говорить правду.

– А что может быть хуже? – недоуменно пожал плечами Михаил Юрьевич.

– Ладно, придется сказать! – тяжело вздохнула Светлана Ивановна и собралась с духом. – На дне рождения у Кирилла Даша изменила с ним Пете. Это видели всё.

Возникла напряженная пауза, все подавленно молчали. Первым не выдержал профессор.

– Невероятно! Если б не факт – никогда бы не поверил! – удрученно произнес он. И все же… по-моему, что-то здесь не так! Чутье подсказывает… – Степан Алексеевич задумчиво смотрел на внука. – А что… Даша сама? Удосужилась объяснить, что произошло?

– Никакого объяснения не было и не будет, – с мученическим видом выдавил Петр. – Когда мы их застали… в постели, она спала. Ушел я тут же.

– Так что же, не проснулась, даже когда разразился скандал? – удивился профессор. – И Кирилл тоже? Очень странно…

– Почему? – не согласился Петр. – Кирилл – тот сразу очухался, а она… слишком пьяна была. Я решил, папа, на время уехать. Не дышать с ними одним воздухом. Иначе… могу натворить здесь дел!

Снова воцарилось тягостное молчание, которое на этот раз нарушил Михаил Юрьевич:

– Ну что же, я тебя понимаю, это в данной ситуации самое лучшее! А куда поедешь, уже решил?

Петр ответил не сразу. Наверно, не стоит говорить, что едет к ее родственнику, чтобы не было лишних вопросов. Все равно между ними никаких отношений…

– Несколько месяцев назад я познакомился с одним сибирским старателем, – просто объяснил он. – Ему нужен молодой, крепкий напарник. Я подхожу, и он пригласил меня погостить этим летом.

Сразу повеселев, Петр обвел всех просительным взглядом.

– Мне и без этого хотелось поехать – походить по тайге со старым золотоискателем, набраться опыта. И как знать, – в карих его глазах сверкнул азартный огонек, – может, что-нибудь там и найти…

Тяжело вздохнул, и глаза у него вдруг погасли.

– Ну а сейчас, мне кажется… для меня это спасение.

Больше всех – кроме Даши – в семье Волошиных переживал ее трагедию отец; он обожал свою красавицу дочь. Хоть родители уже и знали о неприглядной истории на дне рождения Кирилла, расторгшей помолвку, Василий Савельевич не высказал ей ни слова упрека, горе держал в себе.

Как ни убеждала его Анна Федоровна – может быть, это к лучшему, избавятся от будущих конфликтов с высокомерными сватами и приобретут богатых и влиятельных родственников в лице родителей Кирилла, – не мог он равнодушно смотреть на страдания дочери.

– Брось мучиться, Дашенька, не все еще потеряно, – пытался он утешить ее. – Давай я объяснюсь с Петей! Сама же говоришь – была без сознания, ничего не помнишь. Может, Кирилл воспользовался твоим состоянием и надругался? Пусть ответит за это!

– Папочка! Ну как же я могу его обвинять, когда ничегошеньки не помню? – уныло повесив голову, возражала дочь. – Нет мне никакого оправдания! Просто нужно было держаться от него подальше, предупреждал меня Петя… Ну почему я его не послушала?! – разрыдалась она. – Сама, своими руками разрушила свое счастье!..

– Нет, я все же ему объясню! Это произошло не по твоей воле, – настаивал на своем Василий Савельевич. – Если Петя тебя любит, непременно поймет и простит!

Наверно, и поговорил бы, но неожиданно получил письмо – написал его Петр накануне отъезда. В письме говорилось:

«Уважаемые Василий Савельевич и Анна Федоровна! Умоляю вас о прощении и прошу меня понять! Такой любви, как к Даше, у меня уже никогда и ни к кому не будет! Но и жениться на ней, как хотел, не могу. Почему – это она сама вам объяснит.

В Даше я впервые нашел девушку, о которой давно мечтал, но никак не мог встретить. Видно, никогда больше и не встречу. Но простить того, что случилось, тоже не смогу никогда. И дело совсем не в ревности и не в оскорбленном самолюбии.

Верю и знаю, что Даша меня любит, – сердце не обманешь! Но этого мало, чтобы соединиться на всю жизнь! Нужно не только любить друг друга, но быть стойким и верным в любых, самых трудных обстоятельствах!

А Даша проявила легкомыслие, безответственность и слабость! Опозорила нас обоих! И где гарантия, что это не повторится впредь? Нет у меня больше к ней ни доверия, ни уважения, а без этого семейная жизнь невозможна.

Подлеца Кирилла виню меньше, хотя руки чешутся свернуть ему шею! Не думаю, что сделав нам гадость, он будет счастлив с Дашей. Слишком мелок и ничтожен он для нее!

Не скрою, мне сейчас очень тяжело! Не могу даже заставить себя остаться жить в одном городе с ними и потому уезжаю подальше от Москвы. Вернусь ли назад, не знаю. Во всяком случае, не скоро и только когда все забуду и успокоюсь.

Вас я ни в чем не виню и желаю Вам всего хорошего!

Петр Юсупов».

Перечитав письмо несколько раз, Василий Савельевич пришел к убеждению, что не может оспорить в нем ни единого слова. Не нашла ничего, что вызвало бы возражения, и Анна Федоровна. Решив вверить эту проблему самой судьбе, Волошин вручил письмо дочери со словами:

– Хорошего парня потеряла! Да как знать навсегда ли? Все в руках Божьих!

После случившегося, не смея не только говорить, но просто посмотреть в глаза Петру, Даша и не помышляла с ним объясниться.

Бессонными ночами, вновь и вновь переживая утрату своего счастья, не находила оправдания тому, что с ней случилось. Проще всего было попытаться выяснить это у Кирилла, но она не желала ни видеть его, ни говорить с ним.

Больше всего ее поражало, что она не могла вспомнить ни единой интимной подробности роковой встречи наедине с Кириллом, в результате которой они оказались у него в постели. «Что со мной произошло? Сознание потеряла? Или это происходило во сне?» – терялась она в догадках, с отчаянием пытаясь восстановить хоть что-нибудь в памяти.

Последнее, что могла припомнить, – разморило от выпитого, хотелось спать; Кирилл с ней танцевал, усиленно ухаживал… То же подтвердили ей и друзья, выражая свое сожаление и не слишком искреннее сочувствие. Блондинка Кира, когда встретились на работе, неодобрительно заметила:

– Ну и удивила ты меня, подруга! Блюла верность своему ненаглядному, а тут изменила накануне свадьбы, да еще с его другом! Ты в своем уме?