Элизабет Адлер - Персик

Вил встал, вглядываясь в выпуклые окна, и Пич с улыбкой обернулась к Ноэлю.

– Мы никогда не видели его с реки, – сказала она.

– Вы живете там? – спросил Ноэль, глядя на внушительные фасады домов из серого камня.

– Вон там! – взволнованно закричал Вил. – Тот дом, который стоит на самом углу, вон там!

Люди, сидящие рядом, стали оборачиваться, и Пич сказала, радуясь его возбуждению.

– Тише, дорогой. Дом был построен одним из де Курмонов в семнадцатом веке, и он довольно знаменит. Все большие частные дома в Париже назывались «отель», по типу «отель де виль» – городская ратуша. Боюсь, что отелю де Курмонов пришлось пережить недавно некоторые изменения. Сейчас он сам зарабатывает на свое содержание – как и вся семья. Он стал опознавательным знаком де Курмонов – парижским символом компании в мире.

Лицо Ноэля оставалось спокойным, когда он снова обернулся к столу и налил вина в бокалы.

– Посмотри, мама, посмотри туда! – закричал Вил возбужденно, когда стали видны суровые стены Нотр Дам. Прожекторы осветили фантастических существ на водосточных трубах и башнях.

– Вот видите, – шепнула Пич, – ему все-таки интересно.

Ноэль пожал плечами.

– У меня нет опыта общения с мальчиками, но могу предположить, что ему больше пришлось бы по душе съесть гамбургер и посмотреть фильм с Джеймсом Бондом.

Вил обернулся и добродушно улыбнулся ему.

– Все в порядке, мистер Мэддокс, – сказал он мягко. – Я совсем не против. А фильм С Бондом посмотрим завтра.

– Согласен, – улыбнулся ему в ответ Ноэль.

Позже Ноэль бродил по великолепным комнатам дома де Курмонов, в то время как Пич укладывала Вила спать. Он внимательно осмотрел громадную мраморную лестницу и фрески с изображением летящих херувимов на куполообразном потолке, старался представить Пич маленькой девочкой, поднимающейся по этим широким ступеням, преодолевающей их одну за другой, направляясь в спальню. Он прошелся по холлу, пол которого был выложен мраморными черными и белыми квадратами, и подумал, играла ли она на нем в классики, обошел огромную элегантную гостиную с множеством диванчиков, любуясь портретом Мари-Франс де Курмон, прабабушки Пич, кисти знаменитого художника. На другой стене висел портрет Леони кисти Сарджента – неземной красоты, в облегающем золотом платье, с протянутыми вперед руками и спящей черной пантерой у ног.

– Это бабушка, – раздался голос Пич сзади.

– Я знаю, – сказал Ноэль.

– Идем, посмотрим на Месье.

Пич взяла его за руку и повела обратно в зал. На портрете был изображен мужчина. В твердых линиях рта угадывалась некоторая жестокость, а глаза смотрели пронзительно и властно. Его взгляд, казалось, следовал за Ноэлем, даже когда он отступил в сторону. А синие глаза Месье были такие же, как у Пич, – темные и волнующие. На маленькой позолоченной табличке внизу стояло:

«Жиль, герцог VI де Курмон».

– Я с ним иногда разговариваю, – призналась Пич, – когда я здесь одна.

– О чем вы с ним говорите?

– Ну, я делюсь с ним решениями, которые приняла относительно компании. Рассказываю, что пытаюсь сделать. Обещаю ему, что буду стараться выиграть.

– Вам это удается? – спросил Ноэль, взглядывая не нее.

– Стараюсь, – вздохнула Пич.

– Скажите мне, – неожиданно спросил Ноэль, – когда вы были ребенком, вы когда-нибудь играли в классики на этих мраморных изразцах?

Пич вдруг вспомнила ненавистные уродливые подпорки и запах черных кожаных ремней, и ей показалось, что до сих пор они стягивают ее ноги.

– Я никогда не играла в классики, – резко ответила она. Взяв Ноэля за руку, она повела его по широкому коридору в главную гостиную.

Они уселись друг против друга на белых диванах по обе стороны большого камина под сверкающими венецианскими канделябрами семнадцатого века. Горничная в белом кружевном передничке поставила на столик около Пич серебряный поднос с кофе.

– Вил – хороший мальчик, – заметил Ноэль, – и очень смышленый. Он знал, что я промахнулся с этой экскурсией, но простил мне ошибку.

– Не переживайте из-за этого. Я ошибаюсь очень часто – возьму его на фильм или спектакль, который понравился бы ему годом раньше, а сейчас оказывается слишком «детским» для него. Трудно угнаться за растущими детьми – они всегда на шаг опережают нас.

– Когда-нибудь все это будет принадлежать ему, – сказал Ноэль, отпив из чашки.

– Все это и то, что, может, останется от «империи» моего деда. – Пич неуверенно посмотрела на Ноэля. – Мне неприятно беспокоить вас, когда вы и так были слишком добры ко мне, но я очень ценю ваше мнение. Я знаю, что вы один из самых уважаемых авторитетов в автомобильной индустрии.

Ноэль смотрел, как Пич сбросила свои туфли, – он заметил, что они на низких каблуках, чтобы Пич не была выше его. Она свернулась на белом диване, подперев голову рукой, и встретилась глазами с Ноэлем. В мягком коралловом платье, с золотистой кожей, пышными каштановыми волосами, она была исполнена чистой красоты дорафаэлевых девушек Россети. А цвет глаз, устремленных на него с тревогой, напоминал глубокую синеву ночного неба.

– Видите ли, Ноэль, «флер» не продается так, как мы надеялись, – стала объяснять Пич. Этот автомобиль должен был сделать гигантский скачок на мировой рынок и составить конкуренцию таким машинам, как японский «датсун», итальянский «фиат» и немецкий «фольксваген». «Флер» – хорошая машина, Ноэль, может быть, немного дорогая для своих размеров, но прочная и добротно сделанная. Ручки на дверцах не отваливаются, и она заведется холодным зимним утром – словом, надежная.

– Да, «флер» – хорошая машина, – осторожно согласился Ноэль.

– Тогда почему, Ноэль? Почему она не идет на рынке? У всех наших дилеров большие сферы сбыта, они оставались преданными де Курмонам многие годы – некоторые еще с довоенных времен. А «флер» стоит на витрине, вместо того чтобы ездить по дорогам!

– Вы готовы услышать правду? – спросил Ноэль.

Она взглянула на него.

– Неужели все так плохо?

– «Флер» – меньше, чем нужно, а цена завышена. Ошиблись на стадии замысла. Автомобиль ориентирован на рынок, которого просто не существует. Ошибку допустили уже конструкторы. Автомобиль получился ни тем, ни другим: он слишком велик, чтобы называться компактным, и слишком мал для семейного автомобиля. Сзади нет места для парочки детей и собаки и, может быть, для кое-каких покупок. Линии тоже неважные – он недостаточно «спортивный» и не совсем «сегодняшний», так сказать. «Флер» – как переделанная модель прошлого года. Вы должны простить меня за то, что я сейчас скажу, – но ваша конструкторская команда должна быть уволена, все, до единого человека.