И одной любви достаточно (СИ) - Цветков Иван

— Срок давности говоришь вышел? — спросила Маша, улыбнувшись уголками губ.

— Да! Именно! Срок давности истёк! Ты не виновна. Так решил суд. И заслуженный судья России, Рассказов Иван Евгеньевич. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Освободить подсудимую прямо в зале суда. Фух, я рад, что смог поднять тебе настроение. Раньше это делала ты. Маш, посмотри на себя. Вчера был праздник, а ты сразу после линейки пошла домой и заперлась в своей комнате. Хватит мучить себя. Хватит. Я не позволю тебе это делать с собой.

— Вань, я…

— Подожди, я не закончил. Ты любишь меня?

— Да, больше всего на свете.

— И я тебя люблю. Так объясни мне, найди хотя бы одну причину, почему мы не должны быть вместе? Хотя бы одну.

— Из-за меня ты страдал…

— Маш, — сказал я и положил руки ей на плечи, — из-за тебя я испытывал незабываемое чувство счастья. С тобой я был в раю. Ощущал себя ангелом, которого коснулась длань господня. Да, мне жаль, что всё так произошло с Риной, но если брать только то, что произошло со мной, то я ни о чём не жалею. Если бы Бог предложил мне прожить другую жизнь, просто не встретить тебя, я бы отказался. Отказался бы, чёрт возьми! Пускай будет эта депрессия, пускай будет эта петля у меня на шее, пускай будет эта психушка, пускай! Пускай всё это будет, лишь бы ты была со мной.

— Боже, Вань…

— Нет, подожди. Ты сделала мою жизнь. Ты наполнила ею красками. Боже, что я пережил благодаря тебе? Что мы пережили? Все эти дни я прокручивал у себя в голове все воспоминания, связанные с тобой. Первая встреча, поликлиника. То, как ты обняла меня на лестничной площадке, чтобы я не ушёл. Концерт, на котором ты дала слабину и расплакалась. Твой день рождения, на котором я почувствовал себя последним кретином и ублюдком. Наша фотосессия у Лахты. Твой поцелуй перед Новым годом. Наш разговор в Новый год. Вспомнил то, как ты бросилась мне на шею, когда встречала меня с поезда. Как нас поймали в торговом центре. Наше 14 февраля, мой день рождения и первый поцелуй с языком. Твой выпускной и наша песня. Дача. Я бы ни на что это не променял. Сначала ты подарила мне жизнь, теперь же делаешь её яркой и насыщенной. Кто сказал, что жизнь должна быть только из цветов тёплых тонов? Оранжевая, красная, жёлтая? Да, это приятно, но мы лишаемся другой половины — синего, фиолетового, зелёного. Мы лишаемся другой половины жизни. Ты Маша, и только ты способна заполнить этот цветовой круг полностью.

— В тебе проснулся художник?

— Ну типа. Вспомнился год в художке. Но суть не в этом. Суть в том, что мы любим друг друга. И любим так сильно, что это даже похоже на нездоровую любовь. Маш, я не телепат и не могу знать твои мысли, так что и говорю за себя, но ты заставляешь мою душу летать. И если я Икар, то не будь Солнцем. Позволь мне лететь к тебе.

— Но Рина…

— А Настя? Маш, ты спасла её. Подумай об этом. Я ведь не шутил и не льстил тебе, говоря всем о том, что я бы не стал прыгать за ней, если бы не ты. Да что там, я не стал бы даже с ней говорить, даже если бы оказался там. А оказался я там из-за тебя. Маш, ты спасла её. Ты спасла хорошего человека от смерти, помни это. И в этом ты действительно «виновна». То, что Настя сейчас жива — твоя заслуга. А то, что Дили с нами нет… В этом нет чьей-либо заслуги. Никто не виноват. Давай, скажи, что не виновата в гибели Ринаты.

— Эм, Вань…

— Давай. Я ведь не отстану.

— Хорошо. Я не виновата в смерти Ринаты, — тихо сказала Маша.

— Ещё раз. И громче.

— Я не виновата в смерти Ринаты.

— Громче!

— Я не виновата в смерти Ринаты! — закричала Маша, да так, что на нас стали оборачиваться. — Всё, доволен?

— Вполне. Но я думаю, что ты довольна ещё сильнее. А теперь скажи также громко и то, что ты спасла Настю.

— Ты шутишь?

— Ни капельки. Давай. Можешь повторить за мной, смотри. Я спас Настю! — закричал я. — Ну? Чего ждём? Давай.

— Ох, хорошо. Я спасла Настю!

— О, ну как, скажи же лучше?

— Да, лучше, — сказала Маша, приходя в себя.

— Отлично, с этим разобрались. А на чём я остановился до этого? — спросил я у Маши. Было важно, что она ответит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что ты вспоминал о нас. Что не променял бы эту жизнь ни на какую другую.

— Ага, а ещё раньше?

— Что мы любим друг друга. Больше всего на свете.

— Бинго. Мы любим друг друга, и через многое прошли вместе. Через многое порознь, но при этом все равно думали друг о друге. Чёрт, тебе почти 19, а кроме меня у тебя никого не было. Мне 23, а в моей жизни была только ты одна. Мы связаны друг с другом. И знаешь что? — спросил я и полез в карман джинсов. — Вот, знакомое кольцо, верно? Ты наверняка помнишь, что на нём выгравировано.

— «Ты моё счастье. Навеки» — тихо сказала Маша.

— Именно. Навеки. Маш, я, я даже не знаю, что и дальше говорить. Неужели ты не видишь, что мы должны быть вместе? Хотя нет, знаю. «Жизнь не я, она ждать не будет». Ничего не напоминает?

— Часы…

— Да. Маш, мы ждали друг друга почти четыре года. И всё это время мы шли к этому моменту.

— Вань, если честно, то я сделала два таких кольца.

— Два? — недоумевая спросил я.

— Одно для тебя, другое для меня, — сказала Маша и бросилась обнимать меня. — Видимо я закляла наши жизни. Как иначе объяснить то, что мы счастливы только тогда, когда вместе?

— Маш, объяснение простое, — сказал я, гладя девушку по макушке, — мы любим друг друга. Вспомни, как мы заражали всех прохожих своим счастьем, своей радостью и любовью. Мы — настоящий реактор любви. И пока мы вместе, мы будем счастливы. Всегда. Навеки. А что ещё нужно человеку, как не вечное счастье?

— Ваня, как же я…, — дрожащим голосом говорила Маша. Она плачет.

— Я знаю. Знаю. Я тоже, — сказал я и своим объятиями закрыл все возможности возражения. — И хватит уже плакать, всю футболку мне испортишь.

— Хорош меня подкалывать, — беззлобно сказала Маша.

— Эй, это моя фраза. Хотя ладно, тебе можно. Давай, нужно привести тебя в порядок, — сказал я, нежно смахивая слёзы с её лица.

— А чего ждёшь ты?

— Радостную и счастливую тебя. Жду нас.

— Ах, ты вспомнил, — радостно охнула девушка.

— Конечно. Твой день рождения. Ну что, может погуляем?

— Вань, мы ведь теперь навеки.

— Я сделаю всё возможное, чтобы это было так. Чтобы мы были навеки вместе.

— Большего мне и не нужно, — сказала Маша и поцеловала меня. — И Вань, можно я сегодня побуду с подружками?

— Конечно. Я тебя понимаю. Всё хорошо, у нас ведь ещё всё время мира впереди.

— Точно. Ну ладно, пока.

— Неправильно говоришь, — сказал я и поймал вопрошающий взгляд Маши, однако спустя мгновение она засияла нежной улыбкой.

— До встречи, мой рыцарь, — сказала Маша и мы вновь поцеловались.

— До встречи, моя принцесса. До встречи, моя принцесса, — сказал я уже куда-то вдаль ушедшей девушке. — До встречи.

Вот и всё. Что я сделал? Я выбрал жизнь. Выбрал борьбу за своё счастье, вместо того, что плыть по течению. Ведь всё, что я вспоминал, напоминало мне об одном: я не боролся за своё счастье. Я просто принимал это. Принимал это как должное. Считал, что это мне награда за все мои прошлые неудачи и поражения. Но судьбы нет. Люди сами творят её. Ведь если подумать, то наше счастье — целиком и полностью заслуга Маши. Кто обнял меня, чтобы я не ушёл? Кто вытащил мой бейдж, чтобы встретится ещё раз? Кто был инициатором первых встреч? Кто позвал меня на день рождения? Кто первым поцеловал? Кто первый из нас признался в чувствах? Кто предложил превратить выпускной в праздник нашей любви? Кто захотел приехать ко мне домой и познакомиться с родителями? Это всё Маша. Я же был просто доволен жизнью. Счастлив. Тогда я принимал это как данность. Что счастье оно именно такое. Оно приходит, и оно постоянно с тобой. Но это не так. За своё счастье нужно бороться. Я понял это слишком поздно. Если бы я тогда не поверил в этот откровенный бред от Маши, если бы я сказал, что готов взять её в жёны. Но я этого не сделал. Потому что трусил. Да, я был трусом. Мне бы мужества набраться у той 15-тилетней девочки. Но я изменился, честно. Теперь всё будет по-другому. Теперь я знаю хрупкость человеческой жизни и самой крепкой и нерушимой любви. Теперь я буду хранить и беречь это. Ну а что же до меня… Ха, даже не могу поверить, что всё это произошло со мной. Ведь ещё пять лет я полностью смирился со своей ничтожностью и бесперспективностью будущей жизни. А потом одна девочка подвернула ногу… А я в неё влюбился. В одночасье. Так что же это получается, для счастливой жизни и одной любви достаточно? Вряд ли. Здоровье, необходимый для жизни финансовый капитал, и прочее также важно. Но любовь… Она нас окружает повсюду. Родительская любовь, любовь между мной и Машей, любовь старушки к уличной бездомной кошке, которую та подкармливает на свою пенсию. Она повсюду. И самая главная ошибка человека — сознательный отказ от неё. Чем я и занимался в старшей школе и до Маши. Вот за что я тебе благодарен, моя принцесса. Что указала на мои ошибки, и помогла исправить их. Помогла открыть сердце людям. Помогла увидеть мир таким, какой он есть. Я знаю, что он неидеален, что в нём полно зла и жестокости, но и как же много в нём тепла и любви.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})