Луанн Райс - Созвездие верности

Зеб улыбнулся и ободряюще посмотрел на девочку.

– Тут ничего особенного, – тихо сказала Куин, пока Майкл медленно развязывал бечевку. – Я сделала его сама.

– Самодельные подарки лучше всех, – изрек Зеб. Элизабет поджала губы и глянула на гору подарков, которые Майкл хоть и открыл, но так и оставил валяться на столе. Он даже не примерил свои часы. Румер ощутила жалость к своей сестре.

Помимо того, что лента была связана из шнурков, оберточная бумага на поверку оказалась куском газеты. Выглянув из-за плеча Майкла, Румер увидела, что это была первая страница «Нью-Лондон Дей».

– За шестнадцатое июня, – прошептала Куин.

– Мы встретились в тот день!

– Мне пришлось порыскать среди газетных стопок в нашем гараже, чтобы отыскать ее; по счастью, тетя Дана была занята приготовлениями к свадьбе и забыла выкинуть старье.

Пальцы Майкла стали двигаться быстрее, он порвал шнурки и вскрыл обертку. Когда газета упала на пол, в руках у него оказалась тетрадь в коричневой коленкоровой обложке.

– Что это тут у нас? – спросила Элизабет, пока Майкл прятал свой презент на коленях.

– Может быть, это личное, – сказала Румер, наблюдая за Куин.

– Чепуха! – возразила Элизабет. – Правда, Куин?

– Это одновременно и личное, и общее, – пояснила девочка. – Это дневник. Мысли принадлежат мне, хотя и не я их написала.

Румер знала, как Куин дорожила своим дневником, поэтому ей не терпелось увидеть, что же скрывали его страницы. Зеб отошел от стола, прокрался у всех за спинами и тайком обнял Румер. Она затрепетала от его прикосновения и от предвкушения откровений из дневника Куин.

Не спеша Майкл перевернул титульный листок.

Куин нарисовала несколько фигурок с человечками. Майкл безошибочно узнал себя в красной бандане, проверяющим ловушки на лобстеров вместе с Куин. Конечно, это она с растрепанными от ветра волосами. А вот и ее лодка, и две фигурки сидят рядышком, погруженные в чтение книг. И еще они же на самолете, летящем над океаном, их лица в одном иллюминаторе. На последней картинке, нарисованной с наибольшей любовью, девчушка целует в лоб мальчишку.

– Это мы, – взяв ее за руку, прошептал Майкл.

– Но тут еще кое-что, – читая из-за его спины, сказала Элизабет. – Строки… из Шекспира… о, боже мой!

– Что такое? – спросил Майкл.

– Мой дорогой! – воскликнула Элизабет. – Это Джульетта! Акт третий, сцена вторая – моя любимая! «Быстрей, огнем подкованные кони…», – пропела она.

– Блю, – прошептал Зеб на ухо Румер.

– Мам, но здесь написано совсем другое, – сказал Майкл. – В первой стро…

– Я знаю, что там написано, дорогой. Причем дословно – я всего лишь привела ту строчку, которая начинает монолог Джульетты. Ну, так знаю я эту сцену? Разве нет, Зеб?

– Знаешь, – тихо ответил Зеб.

– «Ромео и Джульетта»! – с горящими глазами, воскликнула Элизабет. – Наш звездный час… – Она потрогала свою брошку, приколотую на груди. – Помнишь, когда ты нашел ее? И где, в канализационном стоке! Из всех улиц Нью-Йорка; порой я думаю о тех часах, что она пролежала в грязи… а ты просто наклонился и поднял ее, пока мы проходили мимо.

– Я помню, – сказал Зеб. – Удивительное совпадение…

– Это судьба! – рассмеялась Элизабет. – Потеряв брошку, я уж и не думала, что когда-нибудь вновь увижу ее.

– Но отец нашел ее, – равнодушно повторил Майкл, словно эта история была навязшей в зубах семейной легендой.

– Я до сих пор ношу ее, – заявила гордо Элизабет. – А ты, Ру? Ты сберегла свою?

– Конечно, – Румер кивнула.

– Наши особенные брошки. Они отличаются друг от друга; в одной из них был заключен какой-то секрет…

– Секрет? – удивилась Куин.

– Да. Наша мама однажды обещала нам раскрыть какую-то тайну этих брошек, – сказала Румер. – Но она умерла, и тайна умерла вместе с ней.

– Покажите их Куин, – предложил Майкл. – Держу пари, она уж точно найдет этот секрет.

Пока Румер подымалась по лестнице за своей брошкой, она слышала, как Элизабет взяла дневник Куин и стала читать. Сцена с Джульеттой в саду Капулетти была наполнена страстью, напряжением, возбуждением и предвкушением ожидания встречи с Ромео. Слова разбередили Румер душу, напомнив о том, как долго она ждала Зеба: в общем, целую жизнь.

Ей было невыносимо мириться с тем, что ее сестра там, внизу, вошла в образ и напрямую обращалась к Зебу, играя перед ним какую-то свою роль. Ей что-то было нужно, а главное – хотелось доказать всем, что главная здесь она. От этого у нее защемило сердце, и она никак не могла избавиться от жгучей боли. Ведь ровно девятнадцать лет назад тела Зеба и Элизабет слились воедино, и от этого соития вскорости они зачали ребенка, своего сына Майкла.

Элизабет тем временем мастерски произносила монолог, и ее голос разносился так звонко, будто бы она была не в стенах их старого дома, а на сцене огромного театра. Румер вспомнила тот вечер, когда они с Зебом пошли на этот спектакль, и поежилась.

Спустившись вниз с золотой брошкой в руке, Румер как раз подоспела к громким овациям в честь выступления сестры. Громче всех хлопала Куин, ее лицо светилось от радости, ведь она услышала такие чудесные стихи из уст матери Майкла.

У Румер зашлось сердце от горестных воспоминаний. Тогда Элизабет как раз играла Джульетту в театре «Ларк»; сидя среди зрителей, Румер пребывала в неописуемом восторге, грезя о том, что все это действо рассказывало о ней и о Зебе. Однако уже той ночью, пока она ехала на поезде домой, Зеб нашел брошку Элизабет, и они стали любовниками.

– Брависсимо! – кричала Куин, отбивая ладоши. Румер подошла к ней и положила на ее шершавую от рыбалки ладонь свою брошку. Куин посмотрела ей в глаза и улыбнулась.

– Погляди-ка и на мамину, – сказал Майкл.

Куин сосредоточенно переводила взгляд с одной брошки на другую. Румер уже давно перестала пытаться выяснить, в чем же заключалось их отличие. Возможно, в день изготовления этих украшений ее мать осеняла их разными благословениями – по одному для каждой из своих совершенно разных дочерей.

Обе броши были высотой примерно в один дюйм. Маяк на них был точной копией маяка Викланд-Рок – того, сложенного из кирпичей, с четырьмя небольшими окошками, расположенными друг над другом, и с мощным фонарем на самом верху. От основания башни расходился скалистый остров. На броши он был выполнен из крохотных золотых самородков.

– Остров совсем как настоящий, – сказала Куин, водя по поверхности брошек указательным пальцем.

– А с чего мы вдруг решили, что Куин отыщет секрет отличия брошек?

– Потому что у Куин очень хорошо получается, – сказала Румер, положив руку на плечо девчушке, – видеть истинную природу вещей. Она всегда была такой. Насколько мне известно, только она встречалась с единорогом мистера и миссис Мэйхью.