Элизабет Адлер - Персик

Леони не помнила, когда точно она начала рассматривать свою жизнь с новой точки зрения, но ощущение того, что приближается конец отпущенного ей на этом свете существования и что приходится больше смотреть в прошлое, чем в будущее, было для нее необычным. Не с этого ли именно момента она начала чувствовать себя старой? Ее тело больше не было таким послушным, как раньше, а кости перестали гнуться, хотя до сих пор она могла ходить пешком на мыс и каждый день купаться в море. За годы, которые она провела на Лазурном берегу – прекрасном голубом побережье, – он превратился из простой, невинной девственницы начала века в увешанную драгоценностями куртизанку, заманивающую орды отдыхающих в свои соблазнительно расставленные сети. Леони и Ривьера начинали свои жизни вместе, но ее часть берега осталась до сих пор зеленой и нетронутой, потому что Джим еще сорок лет назад скупил для нее все соседские акры. Неужели прошло сорок лет? Куда ушло время?

Теперь самыми яркими событиями в ее жизни были дни, когда вся семья приезжала навестить их, и тогда она жила, наслаждаясь беседами и рассказами об их жизни. Дорогая Эмилия и Жерар всегда так счастливы вместе, а как приятно побыть с Лоис и Ферди, которые жили в своем замке в Германии и чья удовлетворенность жизнью и нежность друг к другу были так трогательны. Конечно, Леонору она видела чаще других, поскольку та управляла «Хостеллери» в летний сезон, а в зимние месяцы возвращалась на новый горный курорт в Швейцарии. Какой удачливой женщиной она оказалась! Именно энергия и чутье Леоноры превращали отели в прославленные на весь мир места. И, конечно, была еще Пич.

Джим сидел напротив Ноэля Мэддокса в приемной для гостей, поднос с нетронутым кофе стоял между ними. Он обрадовался, когда на прошлой неделе Ноэль позвонил ему из Детройта и сообщил, что собирается в Европу по своим делам, но поскольку следит за успехами компании де Курмонов в продаже «флер», то считает, что есть два-три вопроса, которые они могли бы обсудить. Джим вообразил, что большая американская автомобильная компания заинтересовалась их автомобилем «флер» и хочет начать его производство в Америке. Это еще раз доказало, что он начал стареть, поскольку этот молодой человек превосходно знал, в каком положении находятся сейчас де Курмоны. Мэддокс знал цифры, которые Джим даже не помнил. И сейчас он приехал с удивительным предложением. «Ю.С.Авто» предлагает де Курмонам влиться в их компанию, причем 75 процентов пая должно принадлежать «Ю.С.Авто», а 25 – остаться в семье де Курмон.

– Это только общие исходные моменты наших переговоров, естественно, – сказал Ноэль без улыбки. – Есть много других вопросов, которые можно и должно обсудить. Но я уверен, мистер Джемисон, что 25 процентов новой компании де Курмонов будут цениться через несколько лет гораздо больше, чем вся компания в данный момент.

– Это, может быть, правда, а может, и нет, – ответил Джим, – и я должен поздравить вас с вашими «домашними заготовками». Вы очень много узнали о де Курмонах. Но одну деталь все-таки просмотрели. Я был президентом компании в течение двадцати, лет, но, в сущности, исполнял роль попечителя моего зятя, Жерара де Курмона. Я лишь тень за троном, мистер Мэддокс.

– Тогда Жерар де Курмон и есть тот человек, с которым я должен говорить? – спросил Ноэль, злясь на себя за то, что в спешке и занятый цифрами он не обратил внимания на структуру семьи де Курмон. – А также с вами и остальными членами совета «Курмон», – добавил он.

– Не обязательно, – сказал Джим, радуясь, что ему удалось несколько ослабить остроту предложения Мэддокса. – Видите ли, пять лет назад, когда дочь Жерара стала активно участвовать в делах компании, которую она должна унаследовать в будущем, Жерар передал управление компанией ей. Поэтому моя внучка, Пич де Курмон, является единственным человеком, который может сейчас продать компанию. Я очень сомневаюсь, что она захочет это сделать, – даже за эти обещанные в будущем деньги. Пич – очень «семейный» человек, мистер Мэддокс. Она упорно трудится, чтобы принести успех де Курмонам, как вы, должно быть, заметили из газет.

Лицо Ноэля было совершенно бесстрастным, когда он убирал бумаги и закрывал портфель. За все прошедшие годы самодисциплины он научился скрывать свои эмоции за маской игрока в покер, у которого рука с хорошими или плохими картами всегда прижата к груди. Но за этой маской скрывалась злость на себя за то, что он не собрал всех фактов, перед тем как ехать и делать подобное предложение. Это была серьезная ошибка, и Ноэль понимал это. Пич де Курмон, его золотая богиня, встала между ним и тем, чего он хотел больше всего на свете, – власти над компанией де Курмонов и осуществления задуманного в Штатах. И места президента!

– Моя жена и я были бы счастливы, если вы согласитесь пообедать с нами, – тепло пригласил Джим Ноэля. Он ничего не имел против Мэддокса, тот был человеком дела, вьполняющим свою работу, и к тому же он только утром прилетел из Парижа. Самое меньшее, что мог Джим сделать, это пригласить его на обед. Ноэль колебался. Он не любил, когда его оставляли в дураках, но, с другой стороны, Джим Джемисон был порядочным человеком. Он столько лет работал, чтобы защитить де Курмонов; невозможно было ожидать, что он будет прыгать от радости и преподнесет ему компанию на блюдечке. Кроме того, Ноэлю было любопытно побольше узнать о семье Пич; он слышал о легендарной Леони от Деллы, которую оставил любоваться достопримечательностями Парижа.

– Спасибо, мистер Джемисон, – улыбнулся он впервые за все время. – С удовольствием принимаю ваше приглашение.

Тот факт, что Леони была уже пожилой женщиной, не отражался на ее красоте, и глаза Ноэля то и дело возвращались к прекрасным чертам ее лица, пока они сидели за обеденным столом в прохладной тенистой столовой. Ее кожа была мягкой и гладкой, покрытой сеточкой мелких морщин вокруг больших рыжевато-карих глаз, а когда она улыбалась своей восхитительной улыбкой, вы начинали понимать, почему ее считали одной из великих красавиц своего времени. И хотя Пич не была похожа на свою бабушку, но у нее было что-то такое же кошачье в лице и улыбка Леони. Ноэль про себя подумал, как бы реагировала сейчас Леони, если бы он сказал ей, что он – выходец из сиротского приюта в Мэддоксе, который она посетила в 1945-м? Но Ноэль никому не открывал свой секрет, Пич была единственной, кто знал его прошлое.

Леони приходилось встречать десятки сильных, ярких молодых бизнесменов за время работы Джима в компании, но никто не походил на Ноэля Мэддокса. Напряжение бурлило за его улыбкой, как водоворот под гладкой поверхностью реки. Он делал ей комплименты и рассказывал забавные истории о сегодняшней жизни Соединенных Штатов, а Джим сравнивал их со своими воспоминаниями о родине, но Леони чувствовала, что мысли Мэддокса заняты другим. Он казался ей человеком, способным раздваиваться, как это мог делать Месье. Ноэль Мэддокс был человеком с таинственными глубинами, и впервые она растерялась, не зная, что за этим кроется.