Андреа Йорк - Не могу сказать "прощай"

— Ты смалодушничала, Кэтти.

Она вздрогнула, словно он ударил ее. Затем, гордо вскинув голову, сказала:

— Я просто знаю, когда нужно остановиться.

На этот раз вздрогнул он. Его наивное пред­положение, что он разлюбил Кэтти, бесследно исчезло, как только он увидел ее; он даже готов поклясться, что сейчас еще сильнее любит. В эту минуту ему показалось смешным, что он мог считать свою любовь угасшей. Он никогда не сможет расстаться с ней добровольно.

Вероятно, это сделает Кэтти. Она сняла об­ручальное кольцо и отказалась от его фамилии. Она оттолкнула его, когда он поцеловал ее.

Кэтти заговорила, слова ее прозвучали тепло и искренне:

— Рей, я больше не хочу причинять тебе боль. Давай спокойно поговорим.— Она судо­рожно сглотнула, и, глядя на нее, Рей вновь испытал страстное желание. — Откуда ты? И за­чем приехал?

Стараясь подавить в себе порыв дотронуться до нее, Рей до боли в пальцах сжал крышку стола, рядом с которым стоял.

— Я приехал из Мельбурна, я там живу, если ты не забыла, — резко ответил он.

Дверь коттеджа осталась приоткрытой, в про­никающей наружу полоске света кружились мотыльки. Кэтти закрыла дверь и тяжело прислони­лась к ней.

— Почему ты сердишься? — спросила она.

Рей только что видел, как Кэтти поцеловала Юстина и весело смеялась с ним в темноте. Его же она оттолкнула.

— О нет, я не сержусь,— язвительно сказал Рей. — Мне доставило удовольствие увидеть тебя с другим мужчиной... понравилось, как ты обеща­ла испечь ему пончики. Мне же за четыре месяца ты ни разу не позвонила и не сообщила, где ты находишься.

— Рей, мы расстались, — вызывающе сказала она, засовывая руки в карманы голубых шорт.

Он молча взглянул на нее. Ему так хорошо знакомо ее лицо. Щеки горели, горбинка на но­су и черные брови придавали чертам надмен­ность. Глаза такого же серого цвета, что и у не­го, хотя, когда на них падал свет, они казались голубыми.

— Вижу, что это пошло тебе на пользу. Ты так похорошела, просто расцвела... с того момен­та, как умер Джейк, — намеренно подчеркнул он.

— Не смей! — задыхаясь от негодования, крикнула она.

Рей, стараясь не потерять самообладания, с силой сжал руками край стола. Но накопившая­ся горечь, присутствие рядом с ним Кэтти — такой красивой, такой желанной, но недоступ­ной — переполнили чашу терпения.

— Не сметь — что? Не упоминать имени Джейка? — вспыхнул Рей. — Сделать вид, что его не существовало? Мы оба знаем, что его смерть была причиной твоего бегства от меня. — С бо­лью в голосе он добавил: — У тебя здесь даже нет его фотографии...

— Я слишком любила его,— прошептала она. — Я стараюсь забыть...

— Забыть Джейка?!

— Я пытаюсь примириться с его смертью, изо всех сил учусь жить в мире, где нет больше Джейка. Потому здесь нет его фотографий...

— Учишься жить в мире, в котором есть те­перь Юстин. Ты очень осмотрительно сняла обручальное кольцо еще до приезда сюда.

— Рей, не стоит так себя вести и бросать мне обвинения. У тебя нет такого права.

— Я, кажется, еще твой муж,— спокой­но произнес он. — Или ты и это постаралась за­быть?

— Да разве я могу? Ты не позволишь.

Рей глубоко вздохнул.

— Ты спрашивала, зачем я приехал? Я при­ехал предложить тебе выбор. Или мы живем как муж и жена, или я подаю на развод.

Ее глаза расширились, а тело напряглось, словно у маленькой птицы, заметившей прибли­жение ястреба. Несколько секунд она отсутствую­щим взглядом смотрела на него, и Рей не мог понять, о чем она думает. Затем нетвердым голо­сом она произнесла:

— Это больше похоже на ультиматум, чем на возможность выбора.

— Можешь называть это как угодно. Я слиш­ком долго остаюсь непонятно кем: я не женат, поскольку ты отказываешься жить со мной, но и не разведен, и потому у меня нет возможности искать другие альтернативы.

— Ты имеешь в виду других женщин? — вспыхнула Кэтти.

— Я не сказал этого, Кэтти. — Рей запоздало попытался найти верные слова.— Я хочу иметь семью — все то, что было у нас с тобой и делало меня счастливым. Я хочу быть с тобой, клянусь, Кэтти.

— Я не могу, Рей! Пережить это еще раз! Нет, никогда... Слишком больно.

— Тебе не удастся спрятаться от жизни,— гневно произнес он. Это был крик души.— Ты никогда не боялась жить, Кэтти. Когда мы по­знакомились, твоему мужеству можно было по­завидовать.

— То было тогда. Я стала другой, и ты дол­жен с этим смириться.

— Я не позволю тебе стать другой!

— Это не в твоих силах, Рей,— бросила она. — Я не твой пациент, и я не служанка, кото­рой можно приказать.

— Черт побери, я совсем не то хотел сказать! Я люблю тебя, поэтому я здесь.

— Любовь делает человека свободным,— грустно сказала она.— А ты делаешь из любви сковывающие тебя цепи.

Отчетливо выговаривая каждое слово, Рей произнес:

— Итак, твой ответ — развод.

— Прекрати говорить за меня! За последний год я видела тебя только один раз. А сейчас ты врываешься сюда ночью, как к себе домой, и хо­чешь, чтобы я в течение пяти минут приняла серьезнейшее решение. Тебе не откажешь в самонадеянности, Рей.

— Хорошо, сколько тебе нужно времени, что­бы все обдумать?

— Откуда я знаю? — резко сказала она.

— Ты хочешь сохранить хорошую мину при плохой игре,— гневно бросил Рей.— Держать меня на поводке как собачонку, а тем временем жить, как тебе самой того хочется. Так не пойдет, Кэтти. Я так больше не могу.

— В одиннадцать ночи трудно принимать ре­шение, от которого зависит дальнейшая жизнь, — вскипела она. — Возвращайся домой, Рей. Пер­вым же самолетом. Я обещаю, что напишу тебе.

Зная, что унижает себя, Рей все же не удержал­ся и язвительно сказал:

— Это прозвучало, как обещание Юстину ис­печь пончики.

— Ты невыносим, — крикнула Кэтти. — Уби­райся! Хватит с меня! Похоже, единственным вы­ходом становится развод. — Она резко поверну­лась и распахнула дверь. — Я же сказала, что напишу тебе.

Он отошел от стола, размял затекшие пальцы и направился к двери.

— Тебе не удастся обмануть меня, Кэтти. Я вижу, что слово «развод» тебе не нравится так же, как и мне. Подумай об этом завтра, когда будешь готовить пончики.

Он взглянул ей прямо в глаза, лицо его было серьезным.

— Кэтти, бессмысленно бежать от действи­тельности. Не будь ребенком, который боится темноты. Надо принимать жизнь такой, какая она есть, — плохой и хорошей, счастливой и тра­гической. Нельзя забыть Джейка. Лучше, если мы будем хранить память о нем.

Он коснулся ладонью ее лица и с нежностью провел по щеке к уголку рта.

— Спокойной ночи, Кэтти.

Рей вышел на крыльцо и закрыл дверь. Кэтти осталась стоять с открытым ртом, не успев от­ветить ему. Эти слова оказались единственными из тех, что он приготовил заранее, и она на время потеряла дар речи. Ему была необходима эта маленькая победа. Рей чувствовал себя не луч­шим образом — невидимый противник безжа­лостно толкнул его, и он со всей силы ударился о бетонную стену.