Ричард Райт - Долгий сон

— Зло берет тебя слушать, — проворчал Рыбий Пуп. — Я пошел лучше.

Он отвернулся, но рука Сэма легла ему на плечо. Рыбий Пуп отпрянул, оттолкнув Сэма в сторону.

— Не пихайся, ниггер! — предостерег его Сэм.

— А ты не лапай меня! — прошипел Рыбий Пуп.

Они не успели опомниться, как уже сцепились друг с другом, пыхтя, сблизив перекошенные от натуги черные лица. Рыбий Пуп заехал Сэму кулаком по макушке, ухватив его другой рукой за ворот. Сэм левой залепил ему оплеуху. Рыбий Пуп набычился и двинул Сэма головой в живот. В ответ Сэм занес правую ногу и вмазал ему по голени носком башмака.

— Чего лягаешься, ниггер! — взвыл от боли Рыбий Пуп.

— Ты же первый меня стукнул! — громогласно обличил его Сэм.

Они неловко сплелись ногами и повалились набок, скатясь с тротуара. Поднялись и стали друг против друга, сжав кулаки, — драться не хотелось обоим, но ни тот ни другой не мог придумать, как покинуть поле битвы, не посрамив свою честь.

— Так я и знал, что ты — обыкновенный ниггер, — бросил врагу оскорбление Сэм.

— Ты черней меня, значит, ты — еще больше ниггер, — нашелся Рыбий Пуп.

Уязвленный, Сэм замахнулся для удара правой; Рыбий Пуп вильнул, и Сэм, увлекаемый в пустоту вслед за своим неистовым кулаком, спотыкаясь, пронесся мимо него по тротуару. Футах в десяти он стал, и противники яростно смерили друг друга глазами.

— Скажи спасибо, что промазал, я бы тебе глотку перегрыз, собака, — отдуваясь, проговорил Рыбий Пуп.

— Хоть бы тебя белые убили насмерть! — выпалил Сэм.

— Пускай тебя сперва! — вернул Сэму его кровожадное пожелание Рыбий Пуп.

— Хоть бы они твою черную мамашу укокошили! — изощрялся Сэм.

— А у тебя бы пусть — и мамашу и папашу! — не уступал ему в свирепости Рыбий Пуп.

Их теперь разделяли футов двадцать, и они злобно буравили друг друга глазами во влажной, жаркой тьме, размытой жидким сиянием газового фонаря.

— Если бы я был белый, я б и тебя линчевал, и все твое поганое семейство, — смаковал Сэм планы отмщения чужими руками.

— То-то и есть, что ты не белый. Ты черный, черный, как и я, и быть тебе черным во веки веков, — торжествующей скороговоркой оттараторил Пуп, повернулся и бросился бежать.

Последнее слово осталось за ним, и его трясло от возбуждения. Замедлив бег, он оглянулся через плечо и увидел, как Сэм понурой тенью одиноко плетется во мглу. Добежав до дому, Рыбий Пуп опустился на ступеньку, обессиленный встряской, которую только что пережил.

— У меня и в мыслях не было драться, — жалобно простонал он.

Ощупью он добрался до темной спальни. Непослушными пальцами стянул с себя одежду и постоял, не зажигая света, тяжело дыша, весь во власти мучительного чувства, которое не в силах был осмыслить. Потом подошел к комоду, щелкнул выключателем и, приоткрыв рот, уставился в зеркало на свое зареванное черное лицо. Скорчил своему отражению рожу и, насосав полный рот горячей слюны, харкнул так, что по всему стеклу разлетелись брызги.

— Ниггер, — прошипел он, словно пар выпустил из клапана.

Он отвернулся, бросился на кровать, рывком натянул на себя простыню. Долго лежал, дрожа, потом все-таки забылся глубоким сном, не потрудившись погасить свет.

Прошло три дня, и они с Сэмом думать забыли и про драку, и про то, из-за чего она произошла.

VI

В майке, в бумажных штанах Рыбий Пуп стоял на краю пустыря, зажав в левой руке бейсбольный мяч, помахивая правой, в которой держал биту. Ярдах в сорока от него и под углом в тридцать градусов друг от друга стояли веером Сэм, Тони и Зик, на левой руке у каждого была надета рукавица. Рыбий Пуп устремил бесстрастный взгляд на Тони.

— Тони!

— Готов! — отозвался Тони, заслоняя глаза рукавицей.

Рыбий Пуп бросил мяч, описал в воздухе петлю битой и — р-раз — саданул по мячу на излете, посылая его на Тони, а тот, задрав лицо к солнцу, побежал, виляя то влево, то вправо, смотря по тому, куда на сильном ветру заносило летящий мяч. Вот он остановился, и мяч с глухим стуком ударился о его кожаную рукавицу.

— Хорош! — похвалил Зик.

— Классно взял! — поддержал его Сэм.

Тони рассчитал ответный бросок так, что мяч упал в шести футах от того места, где стоял Рыбий Пуп, и, когда он отскочил от земли, Пуп без труда накрыл его голой левой рукой.

— Зик! — крикнул Рыбий Пуп.

— Готов! — откликнулся Зик.

Рыбий Пуп изготовился было дать свечу перед новой подачей, но в эту минуту его остановил голос Сэма:

— Постой, Пуп!

Рыбий Пуп замер, ничего не понимая. Тони большим пальцем указал куда-то вправо, Рыбий Пуп повернул голову и увидел, что к нему семенит на коротких ножках темнокожий, толстый Агги Уэст, зажав под мышкой бейсбольную рукавицу. Рыбий Пуп сдвинул брови. Лицо Агги Уэста расплылось в широкой, заискивающей улыбке.

— Здоров, Рекс, — обратился он к Пупу, называя его по имени.

Рыбий Пуп насупился сильней: воображала несчастный, не скажет просто «Пуп»… Подошел Тони, за ним — Сэм, Зик, и все четверо враждебно воззрились на Агги.

— Слышь, сопля! Мотал бы отсюдова! — Тони говорил резко, неприязненно.

— Я тоже хочу поиграть! — тонко пропищал Агги.

— Нечего, пед, нечего! — сказал Рыбий Пуп. — Кыш, говорят!

— Почему нельзя, а? — Казалось, на Агги не действует оказанный ему ледяной прием.

— Потому, мы с бабами не играем! — прорычал Сэм.

— А со мной почему не хотите? — Агги аккуратно выговаривал каждое слово.

— На роялях катись играй, — сказал Тони. — Ты только на то и годен!

— Я очень люблю играть на рояле, но и в бейсбол тоже люблю, — объяснил Агги.

— Отвяжешься, нет, педрило! — Взгляд Рыбьего Пупа был тверд и холоден, как гранит.

— Не ори ты так! — с обидой в глазах попытался урезонить его Агги.

— «Не ори ты так!» — подражая его по-женски тонкому голосу, передразнил Тони.

— И с чего вы, ребята, такие зверюги? — в горестном изумлении спросил Агги.

— Это кого ты, псих, обзываешь зверюгой? — вскинулся Тони.

— Что ж это, по-человечески, если вы меня не принимаете играть?

Тони в бешенстве пошарил глазами по сторонам. Под ногой у него валялся плоский, с острыми краями камень величиной с бейсбольный мяч. Тони нагнулся, подобрал его и придвинулся к Агги.

— Вот что, психованный. Считаю до трех, скажу три, вали отсюда, тебе же лучше будет, — предупредил он.

— Не станешь ведь ты в меня бросать камнями, — с кроткой укоризной сказал Агги.