Даниэла Стил - Огни Юга

Допрос продолжался несколько часов. Спрашивали о том, где он был, что делал, кого знал, с кем знакомился, с какими женщинами встречался, в каких гостиницах останавливался. Проверка показала, что он находился в городах, где были убиты девушки, но пока не обнаружили ничего, что позволило бы увязать это с убийствами других девушек. Правда, пока и этого было достаточно, но все же они с нетерпением ждали результатов анализа ДНК судебно-медицинской экспертизы.

— Вам придется доказать побольше, чем мое пребывание в том же парке, — говорил Квентин. Но даже он понимал, что пока им хватит таких улик, как кровь и волосы.

Во время допроса они ни разу не упомянули о его пристрастии к фильмам про убийства. Не хотелось пока настораживать его. Утром ему предложили пригласить назначенного общественного защитника, но Квентин отнесся к этому с полным равнодушием. Он не боялся копов и считал общественных защитников своего рода объектом для шуток: те всегда были молодыми и наивными, и в большинстве случаев их подзащитные все равно оказывались в тюрьме. Тот факт, что эти парни были виновны, казался ему не относящимся к делу. Общественный защитник, которого ему назначили, был ничуть не лучше — женщина, работавшая в этом качестве около года. Квентину было наплевать. До суда дело не дойдет из-за отсутствия улик, и придется его отпустить. Его вину не могут доказать, а наличия крови на его башмаках недостаточно.

Источником крови всех четырех жертв были царапины, полученные ими от соприкосновения с землей, когда их насиловали или когда волокли их тела, а одним из источников стал порез на предплечье жертвы. Такое кровотечение не могло послужить причиной смерти. Когда убийца насиловал и убивал их, они были голыми, как и тогда, когда обнаруживали их тела. Он всегда предварительно снимал с них одежду и не трудился одевать уже мертвых. Первых двух девушек нашли в неглубокой могиле в парке, которую разрыла собака. Еще две оказались в реке, что было сложнее осуществить, хотя убийца нашел способ избежать свидетелей. От тел жертв в других штатах убийца избавлялся с той же небрежностью, причем некоторых из пропавших девушек пока так и не нашли, хотя они почти наверняка были мертвы. Исчезли, не вернувшись со спортивной пробежки ранним утром или вечером в парке.

Похоже, убийце нравилось пасторальное оформление мест встречи. Одна из девушек на Среднем Западе исчезла с фермы. Ей только что исполнилось восемнадцать лет, и родители говорили о ее привычке добираться до города, голосуя по дороге, но здесь знали каждого на несколько миль вокруг. В тот день она села в машину к явному незнакомцу. Родители ждали несколько месяцев, надеясь получить от нее весточку о том, что она сбежала с каким-нибудь привлекательным парнем, потому что была немного сумасбродная, хотя и красивая девчонка. Весточки от нее так и не дождались, а тело нашли несколько месяцев спустя, когда бульдозер расчищал грязь. Она умерла точно так же, как и другие, то есть была изнасилована и задушена.

Квентина допрашивали в течение трех часов, потом отправили назад в камеру. Он медленно вышел из комнаты, даже не оглянувшись. Выходя, он не взглянул в направлении Алексы. Она чувствовала себя такой же усталой, как офицеры полиции и сыщики, когда они встретились в ее кабинете, чтобы обсудить услышанное. Квентин не дал ничего нового, а лишь подтвердил места, где побывал, и назвал множество людей, с которыми встречался, ужинал, у которых работал или с которыми ходил в бары. Он знал, как не напрашиваться на неприятности, по крайней мере так им казалось. Он никогда не подвергался аресту, с тех пор как освободился из тюрьмы. Не принимал наркотики, если не считать марихуану в тюрьме. Любил текилу и дешевое вино, но то же самое любят все парни в колледже, хотя они не насилуют и не душат женщин. Пить дешевое вино не преступление, а те, кто его знал, говорили, что в выпивке он знал меру и совсем не походил на агрессивных пьяниц, которые ввязываются в драки в барах. Квентин был холоден и расчетлив, скрывал свои мысли и следил за каждым своим шагом. Во время допроса именно так себя и вел.

— Маловато мы получили, — заключил один из младших копов с расстроенным видом.

— Ничего другого я и не ожидал, — сказал Джек. — Он слишком умен и не намерен проговориться и дать нам какую-нибудь зацепку. Придется собирать это дело по щепочке, кирпичик к кирпичику, камешек к камешку, как строили свои домики три поросенка. Он не намерен облегчить нам жизнь. Придется натереть мозоли на задницах, работая над этим делом, пока не припрем его к стенке.

Представив себе эту картину, Алекса улыбнулась, провожая остальных из своего кабинета.

— Ну и что вы об этом думаете? — спросила она Джека, когда они снова остались одни. Оба сознавали, что раньше Квентина еще не обвиняли в преступлениях, связанных с насильственной смертью, хотя со времени последней отсидки в тюрьме он изменил свой modus operandi[2]. Алекса, как и вся оперативная группа, которая пристально за ним следила и изучала его повадки, не сомневалась, что эти преступления его рук дело.

— Честно? Полагаю, что это сделал он. Нутром чую — он убил их всех, причем, может быть, даже больше, чем нам известно. И нам придется здорово потрудиться, чтобы это доказать. Остается доказать его виновность, а потом вы сделаете свою работу, — сказал Джек.

Алекса кивнула, полностью соглашаясь с ним. Она тоже не сомневалась в его виновности. Ее инстинкт, такой же старый, как у Джека, не подводил, но Квентин оказался скользким, как смазанный жиром мрамор, и поймать его будет трудно. Он имел все признаки социопата — человека, способного совершать гнусные преступления, оставаясь при этом равнодушным и спокойным. Он явно не испытывал ни страха, ни раскаяния. Может быть, позднее в нем проснется совесть?

— Не желаете ли пообедать? Несварение желудка гарантируется, — предложил Джек. — Мы могли бы поговорить об этом деле. Или, если пожелаете, не будем о нем говорить. Мне все еще нужно переварить утреннюю информацию. Порой, когда я обдумываю сказанное, кое-что всплывает. Сначала это кажется пустяком, а потом вдруг оказывается ниточкой, которая ведет к чему-то еще, — объяснил Джек. Вот потому-то он так хорошо справлялся со своим делом: умел сосредоточить внимание на самых незначительных мелочах, что в конце концов приносило результаты. Так бывало всякий раз, когда они вместе работали над каким-нибудь делом. Его считали самым лучшим следователем, а ее — самым лучшим помощником окружного прокурора.

— С удовольствием. Я должна вернуться сюда к двум часам на совещание. Готовлюсь к сбору Большого жюри.