Галина Гордиенко - Лесная колдунья

Ознакомительный фрагмент

Для начала ее сильно поразил поезд, и нельзя сказать, что поразил приятно. Ничего более отвратительного Василиса в своей жизни не встречала. Длинный, не очень-то чистый вагон с серыми мутными стеклами, переполненный разнообразнейшими и противными запахами.

Девушку едва не стошнило от отвращения. Сложнейшая смесь машинных масел, дешевого мыла, пота, дезодорантов, табачного дыма и жареного мяса. Как дышали этим другие пассажиры, Василисе совершенно непонятно. А ведь многие спокойно пили чай, завтракали…

Как приехали в город, Василиса запомнила плохо. Слишком много впечатлений, голова шла кругом: дома, люди, машины. И все в таком жутком количестве!

Василиса непроизвольно поежилась: а к вокзалу подъехали… весь вагон как с цепи сорвался — народ засуетился, забегал, зашумел. Все схватились за сумки, за мобильники…

У нее в глазах зарябило!

Из вагона Василиса выходила практически последней, не спеша, когда основная толпа схлынула. Волновалась страшно: вдруг тетка не получила отцовскую телеграмму? Вдруг ее не встречают? Как тогда добираться? Адрес адресом, но в городе она впервые, а Питер — город не маленький, считай, вторая столица…

К счастью, ее встречали.

Мамину сестру, тетю Катю, Василиса узнала сразу. По фотографиям, что дома хранились в альбомах.

Тетка ничуть с тех пор не изменилась. Все те же кудрявые темно-каштановые волосы, все те же темно-синие глаза, мамины глаза, у Лельки такие же. И чуть длинноватый нос с заметной горбинкой.

Бедная Лелька свой нос просто ненавидела!

Особенно горбинку.

Ждать-то Василису ждали, вот только внимания тетя Катя на нее совершенно не обращала. Стояла, вытянувшись в струнку у самых дверей вагона, и встревоженно поедала глазами всех выходящих. Ну, кроме нее!

А рядом топтались забавная девчонка с таким же напряженным взглядом, длинным носиком и высоченный — очень симпатичный — парень со скучающим лицом.

Василиса как-то моментально поняла: это и есть Гриша с Лерой, двоюродные брат и сестра. И отошла в сторону перевести дыхание. Подойти к ним сразу же она не смогла.

Василису смущал Григорий, уж очень высокомерно и презрительно он посматривал на окружающих. Сразу понятно: ее приезд двоюродного брата вовсе не радовал. Скорее, раздражал. Как монстра какого встречал, судя по физиономии.

Василиса хмыкнула: кого Гриша ожидал увидеть, интересно? Широколицую мартышку, увешанную корзинами? Непременно в валенках, тулупе и цветастом платке?

Еще прошлой весной Коська горячо уверял Василису, что она стильная девчонка. И советовал оставаться собой, где бы ни оказалась, — мол, манерных безголовых дурочек и без нее в этом мире хватает.

Правда, в деревне и школе Василису считали чуть ли не уродиной. Рыжая и тощая, в чем душа держится, какая из нее хозяйка, жена, мать? А уж когда Василиса стала травами заниматься, а потом и раненую Кару в лесу подобрала…

От нее стали буквально шарахаться!

Наивная Василиса почти поверила Коське, он никогда не обманывал. К тому же папа тоже называл ее красавицей, но ведь это всего лишь папа…

В сутолоке вокзала девушка растерялась, она вдруг снова почувствовала себя деревенской дурнушкой. И действительно — куда ей до тетки с сестрой?!

Как до неба.

Тетя Катя с Лерой, обе — с модными стрижками, от них тянет духами, одеты, словно только что со страниц журнала сошли, на ногах легкие босоножки на высоченных каблуках…

Как они на них держатся?!

Василиса окончательно помрачнела: зато на ней — униформа а-ля Зверобой, как язвительно отметила языкатая Лелька, и самодельные сапожки, сшитые с Коськой на пару.

К тому же тетка с сестрой не рыжие!

«В лес бы их отправить в таких-то прикидах, — с неожиданным раздражением подумала Василиса. — Быстренько бы лоск потеряли!»

И жарко покраснела, так стало стыдно: ей-то что до чужих нарядов? Ведь удобство в одежде — главное, она всегда так считала, ничего же не изменилось…

Коське ее поведение вряд ли понравилось бы. Он считал, что Василиса самодостаточна, а она повела себя как обычная деревенская дурочка, самой не верится.

Глаза буквально слипались, девушка сладко зевнула и взбила подушку под головой: надо же, как здесь шумно, никак не заснуть. Рядом проспект, машины в восемь рядов бегают, да две трамвайные линии, рекламные щиты на магазинах огнем горят, в комнате светло, пусть шторы и задернуты…

Василиса растерла по лицу вдруг выступившие слезы: дома совсем не так. Весной в кустах сирени соловьи поют; осенью листва шелестит под дождем; зимой сосны гудят от ветра, колючие снежинки бьют в стекла; летом окна нараспашку, запахи трав голову кружат, а вместо дурной городской рекламы яркие звезды в комнату заглядывают…

И время есть подумать обо всем на свете. О смысле жизни, о собственном месте в ней, о прочитанных книгах или только что просмотренном фильме.

А здесь, в городе, думать некогда. Ритм жизни другой, времени ни на что не хватает, суетно все, стоит только щебет двоюродной сестры послушать…

Впрочем, чего вдруг она расклеилась?!

Василиса заставила себя улыбнуться: нечего киснуть, нужно признать — ей повезло. У нее отличная тетка, забавная сестра, понятно, им придется притираться, слишком они разные; кажется, очень добродушный дядя и… красавец брат, пусть в нем яда и многовато.

Что он на вокзале сказал? «Хочешь познакомиться, становись в очередь?» Правда, потом весь вечер молчал, как язык проглотил. Но взгляда не спускал, следил за Василисой, словно кот за мышью, будто ждал, что она вот-вот какую-нибудь глупость ляпнет.

Василиса снова слабо улыбнулась: Гриша совсем не похож на деревенских парней. Хорошо выбрит, трезв как стеклышко, волосы не тусклые, не засаленные. И пахнет от него не застарелым потом и табаком, а хорошим мужским дезодорантом и чистым телом. И от дяди Жени так же пахнет, только он совершенно лысый.

Надо же, дяде Жене всего сорок четыре года, как папе, а голова у него словно бильярдный шар, бреет ее, наверное.

Глаза у дяди Жени удивительно добрые, и еще он забавно картавит. Что бы тетя Катя ни предложила, он в ответ свое «хар-р-рошо» тянет.

А какую комнату Василисе выделили! Огромную, современно обставленную.

Тетя Катя перед сном сказала: «Живи, солнышко, сколько хочешь, ты нас ни капли не стеснишь. А надумаешь когда-нибудь — не раньше чем года через два! — перебраться в свою квартиру, — это она так о бабушкиной комнате, — мы поможем ремонт сделать, я уже все-все прикинула…»

Лера тоже не спала. Сидела за компьютером, расстреливала яркие цветные шарики и думала о двоюродной сестре.