Подлые Богатенькие Парни - Кейтлин Морган Стунич

единственный человек в этой комнате, которого он не узнает. Мгновение он разглядывает меня, а затем снова обращает своё внимание на нашего учителя. — Для меня нет места?

— Кажется, нам не хватает одного стула, — говорит мисс Фелтон, проверяя айпад в своих руках. — У нас на одного ученика больше, чем планировалось изначально…

— Вставай, Черити, — шепчет Тристан, наклоняясь и совершенно отчётливо фокусируя взгляд на мне. — Ты единственная, кто посещает занятия бесплатно. Семья Зейда платит за то, чтобы он приехал сюда. Тебе не кажется, что он заслуживает места?

Мои щёки пылают от гнева, но я не двигаюсь с места, где сижу. Я бы предпочла умереть. В тот момент я даже не подозревала, что Идолы будут стараться изо всех сил, чтобы достичь этой цели.

— Я думаю, что если академия может позволить себе лифты, то может позволить себе и дополнительный стул. — Мой голос тихий, но твёрдый. Миранда рядом со мной издаёт тихий беспомощный звук, а Тристан садится, вздёргивая подбородок, как будто я только что всерьёз разозлила его.

— Дело не в том, чтобы предоставить стулья, — перебивает мисс Фелтон, неверно истолковывая ситуацию и пренебрежительно махая рукой. — Это маленькая комната, и мы не хотели, чтобы мебели было больше, чем необходимо. Мистер Кайзер, поскольку вы единственный человек, который отказался прийти вовремя, вы можете пока постоять.

— С удовольствием, мисс Фелтон, — мурлычет он, с важным видом подходит к окну и облокачивается на один из широких каменных подоконников. Его глаза полуприкрыты, и он оценивающе оглядывает учителя с ног до головы. — Для вас всё, что угодно.

Большинство студентов посмеиваются, но я, кажется, не могу перестать изучать этого парня. Цветные волосы категорически запрещены студенческим дресс-кодом, а здесь этот парень с мятно-зелёными волосами, пирсингом в губах и на брови, а руки покрыты татуировками.

— Агент Зейда заключил с ним какой-то особый рабочий контракт, — шепчет Миранда, читая мои мысли. — Например, он должен поддерживать определённый внешний вид для своей карьеры. Это, и ходят слухи, что его агент, Боб Розенберг, грёбаный заместитель директора Кастор. — Уголок моего рта подёргивается, но я не удивлена. На данный момент ничто в этой школе не могло меня удивить.

— И какова его карьера? — спрашиваю я, бросая ещё один взгляд в сторону Зейда. На него приятно смотреть, это точно. Мой желудок скручивается в маленький узел, и я прикусываю нижнюю губу.

— Рок-звезда. — Миранда ухмыляется, когда я вопросительно смотрю на неё. — Солист группы Afterglow. Они своего рода важные персоны; в прошлом году у них было более ста тысяч загрузок их дебютного альбома и около ста миллионов стримов.

Мисс Фелтон бросает на Зейда прищуренный взгляд, как будто она привыкла к подобному дерьму от титулованных подростков, и возвращается к своей речи, говорит нам всем, что мы должны иметь возможность свободно говорить здесь, что нет никаких ограничений для дискуссий, которые мы можем вести, и так далее, и тому подобное. Почти уверена, что я единственная, кто слушает, и когда зазвонит колокол в часовне, я выхожу последней.

За исключением Зейда Кайзера.

— Ты, — говорит он, как будто ожидает, что я прыгну по его первому зову. — Ты здесь новенькая?

— Это Марни Рид, — произносит Миранда, счастливо улыбаясь и указывая на меня, как будто я её новейшая, величайшая находка. Я думаю, она чувствует в нём возможного союзника-Идола, но… Я так не думаю. По тому, как Зейд смотрит на меня, словно я кусок мяса, который он может использовать и выбросить, я почти уверена, что она глубоко ошибается. У меня есть способность разбираться в людях. Занимаюсь этим всю свою жизнь. Вернись я в ЛБХ, это могло бы в буквальном смысле стать решающим между жизнью и смертью. В конце прошлого года один из первокурсников был убит двумя старшекурсниками.

— Марни Рид, — начинает Зейд, его голос — это хрипловатое мурлыканье, которое проникает под кожу наилучшим из возможных способов. Он на мгновение прижимает испачканный тату-чернилами палец ко рту, а затем щёлкает пальцами.

— Точно. Несколько человек написали мне о тебе этим утром, перед великой телефонной чисткой. — Он морщит лоб, а затем теребит татуированным пальцем одно из своих серебряных колец в губе. — То, что они говорят о тебе, это просто неправильно. — Мой рот приоткрывается, и я чувствую мимолётный намёк на облегчение. Может быть, мне не обязательно враждовать с каждым популярным парнем в кампусе. — Они называют тебя Работяжкой, но они также говорят, что ты не для траха.

— Извини? — я задыхаюсь, но Зейд уже улыбается мне с острыми-преострыми зубами, похожими на лезвие бритвы, угрожающее порезать. Его волосы всклокочены, рубашка помята, а половина пуговиц расстёгнута. Я вижу ещё одну татуировку, сохранившуюся на изящных линиях его груди.

— Я хочу сказать, что ты не можешь быть Работяжкой и непригодной для секса девственницей одновременно. — Зейд наклоняется ко мне так близко, что я чувствую запах гвоздики и табака на его коже. Может быть, он думает, что курение сигарет с гвоздикой делает его крутым парнем. Не-а. Всё это выставляет его придурком.

— И правда, — он протягивает руку, чтобы подразнить прядь распущенных волос, свисающих мне на лицо. — Я бы трахнул тебя, если бы ты была в игре. — Зейд ухмыляется мне, но это не доброе выражение. Это насмешливо, издевательски, унизительно. — Это лучшее предложение, которое ты получишь за весь год, поэтому я предлагаю тебе воспользоваться им.

— Почему бы тебе не отправиться к чёрту? — выпаливаю я в ответ, мои щёки пылают, голова идёт кругом. Почему это происходит? У меня ещё даже не было первого занятия, а меня уже подвергли испытанию. Я устала. Интересно, сколько времени пройдёт, пока они не устанут придираться ко мне? Может быть, никогда. В средней школе они не уставали, пока… Зак не изменил ситуацию.

— Последний шанс, Работяжка. — Зейд наклоняется ещё ближе и прижимается губами к моему уху. — Я даже заплачу тебе за твои услуги: какова бы ни была плата, я могу себе это позволить.

Не раздумывая, я поднимаю руку, намереваясь влепить ему пощёчину. Зейд перехватывает это движение, сжимая моё запястье, прежде чем ухмыльнуться и отступить назад. Он отпускает меня, но не раньше, чем оглядывает с ног до головы с тёмным блеском в своих зелёных глазах.

— Ты пожалеешь об этом поступке, — говорит он мне, и я так взволнована, что, кажется, не могу придумать, что ответить.

Я? Сожалеть об этом моменте? Единственный человек, который сегодня о чём-то пожалеет — это Зейд Кайзер, когда я сообщу о нём администрации школы.

— Это того не стоит, — шепчет Миранда, беря меня под руку. —