Джилл Шелвис - Сила страсти

Ознакомительный фрагмент

Кстати, насчет мисс Куин: ходят упорные слухи, что сегодня у нее «может быть» свидание. И не с кем-то, а с самим Таинственным Красавчиком!

Вперед, Мэллори!

P.S. Люди, кто будет на вечере с камерами, – мы очень ждем ваши фото!»

Глава 4

Шоколад никогда не подведет.

Тай жил в Лаки-Харборе уже полгода, и все его дни проходили примерно одинаково. По утрам он или плавал в океане, или шел в тренажерный зал. Компанию ему обычно составлял Мэтт Бауэрс, главный егерь в местных краях. Это ему принадлежал старый «джимми» 1972 года, который Тай с удовольствием чинил в оставшееся от тренировок время.

Мэтт тоже был в прошлом «морским котиком». Его подразделение базировалось в Чикаго, но они вместе проходили первоначальную подготовку. А до этого он служил в военном флоте.

Когда из-за второго ранения в ногу Тай не смог больше работать, именно Мэтт уговорил его поехать на западное побережье и пожить там, пока здоровье не придет в норму. Вдвоем они порой ходили на охоту, но чаще всего занимались тем, что колошматили друг друга на матах в спортзале.

Заканчивалось это всегда одним и тем же. Они падали рядом, еле дыша, и Мэтт спрашивал:

– Еще один раунд?

– Давай, – отвечал Тай.

Но никто из них не двигался.

– Ты в порядке? – опять спрашивал Мэтт.

– Не хочу об этом говорить.

И Мэтт никогда не расспрашивал дальше.

Когда Тай шел на пляж, то плавал до полного изнеможения. Он будто хотел доказать кому-то, что у него еще полно сил, и после заплыва заставлял себя долго идти по каменистому изрезанному берегу. В первые дни он чуть ли не полз, но сейчас уже шел по-настоящему. Это было круто – во всяком случае, так ему постоянно говорил доктор, и Тай был готов с ним согласиться. Ведь четыре года назад он едва не потерял ногу, когда после крушения самолета ему сделали операцию и началась гангрена.

Но потеря ноги была сущим пустяком по сравнению с потерей жизни. Его команда, его люди – Брэд, Томми, Келли и Тревор – погибли в той катастрофе, и даже сейчас, хотя и прошло несколько лет, при мысли об этом у него привычно сжималось горло. Он не смог спасти никого из них, хоть и был врачом-травматологом. Просто их ранения оказались слишком тяжелыми, да и он сам еле выжил.

Потом его с почестями демобилизовали, и Тай постарался забыть, что он вообще когда-то лечил людей.

С тех пор он никому даже не помазал рану зеленкой.

В общем и целом его последняя работа контрактником Таю нравилась. Адреналина было хоть отбавляй, работа оказалась тяжелой и опасной, как в армии, только платили больше и даже интересовались его мнением, как лучше выполнить то или иное задание. Но шесть месяцев без дела заставили его по-новому посмотреть на свою жизнь. Раньше он был вечным скитальцем и никогда не задерживался так долго на одном месте. Одна военная база, другая, третья, череда операций и боевых заданий… Ему некогда было остановиться и подумать, и сейчас он отчаянно хотел вернуться в тот привычный мир, где надо было не размышлять о смысле жизни, а только действовать.

Он должен был вернуться туда. Только так гибель его команды обретала хоть какой-то смысл.

Но доктор Джош Скотт, к которому Тай был обязан каждую неделю являться на осмотр, этого не понимал. Он лишь неодобрительно качал головой, рассматривая очередной рентгеновский снимок.

И Тай каждый раз возвращался в огромный пустой дом, который для него снял Мэтт. Он чувствовал себя отшельником в нем, далеким от остального мира, от тех мест, где он вырос, от людей, которых знал и любил. Хотя таких людей было мало: его отец погиб во время военной операции в Ираке, а два года назад он потерял и мать. Его близкие друзья тоже лежали под мраморными плитами на Арлингтонском кладбище. Так что у него никого не осталось – ни жены, ни любимой, ни детей.

И список контактов у него в телефоне был очень коротким.

Но Тай не хотел думать об этом. Для себя он решил, что лучше иметь дело с машинами, чем с людьми, – во всяком случае, они не умирают на руках у тех, кто их любит. Так что теперь он возился не с пациентами, а с «джимми» Мэтта и со своим «шелби».

В день большого аукциона Тай долго трудился над коробкой передач у «джимми». Починив ее, он, как всегда, пошел в душ смыть грязь и пот. Но потом отступил от каждодневного ритуала и вместо привычных джинсов он надел костюм.

Когда Тай подошел к зеркалу, на него оттуда глянул почти незнакомый ему мужчина. Швы над глазом еще не сняли, на щеке красовался синяк. Вдобавок ко всему волосы у него лежали не так, как надо. К тому же он поленился и не стал бриться. За полгода Тай немного похудел, отчего черты лица заострились. Но это было поправимо: его тело медленно обретало прежнюю бойцовскую форму, чего нельзя было сказать о его душе. В его взгляде чувствовалась пустота, и так же он ощущал себя изнутри. Поправить это было гораздо труднее, чем нарастить мускулы.

Тай засунул руку в карман, вытащил пузырек викодина, наркотического препарата против боли, и повертел его между пальцами. Тот был пустым уже два месяца, и хотя по рецепту Тай мог наполнить его еще два раза, он пока держал себя в руках. Раз заметив, с какой силой его тянуло вновь забыться в одуряющей полудреме, он заставил себя бросить это дело. Хотя и сейчас он бы многое отдал, чтобы пузырек оказался полным.

Тай отвернулся от зеркала. С чего вдруг ему взбрело в голову пойти на этот аукцион? Впрочем, ответ он знал. Тай хотел опять увидеть девушку, которая говорила с ним таким мягким, сексуальным и повелительным тоном. Конечно, для него это было странно, ведь в ночь снежного шторма он почти не смог разглядеть ее из-за темноты. Но голос Тай запомнил очень хорошо. Это было единственное, что он помнил, – то, как этот голос успокаивал и смягчал боль.

Встряхнув головой, Тай положил ключи и деньги в карман. Он не стал брать пистолет, хотя без ощущения его веса на боку ему было не по себе. На телефоне количество пропущенных звонков приближалось к дюжине. Это был новый рекорд, и Тай сдался. Он нажал на проверку голосовой почты, приготовившись к неизбежному.

«Тай, – проговорил сексуальный женский голос, – перезвони мне».

Фрэнсис Сен-Клер была самой горячей рыжеволосой бестией, которую он когда-либо знал, да к тому же еще самой самодовольной. Звонки от нее начались где-то с месяц назад.

Удалить.

«Тай, я серьезно. Позвони мне».

Удалить.

«Тай, я, мать твою, не шучу. Ты должен позвонить мне».

Удалить.

«Тай, черт возьми! Позвони мне, ты, ублюдок!»

Удалить.

Все остальные сообщения были примерно такого же содержания – угрозы, проклятия его бесчестному поведению, сомнения в его законном появлении на свет, и потому Тай продолжал тупо нажимать «удалить».