В шкуре героя (СИ) - Киви Джей

* * *

Я достал телефон и открыл список контактов, перед этим проверив в нашем чате, когда Дензил в последний раз туда заходил. Мое голосовое сообщение до сих пор висело непрочитанным. От усталости и сухости воздуха болели глаза, и размывались знаки, превращаясь в непонятные закорючки. Пришлось отложить мобильный, чтобы найти в сумке капли, которые я всегда таскал с собой вместе с обязательным аптечным мини набором всего самого необходимого. Правда, их срок годности уже истек, но мне не хотелось искать сейчас аптеку.

Щелчок соединения, гудки… и тишина.

Возьми телефон, мысленно умолял я, понимая, что неизвестность сводит меня с ума.

— Ревнивый говнюк, — пробормотал я.

Постаравшись как можно дальше отодвинуть раздражение и ярость, я решительно поднялся.

Ровные ряды кресел в зале перед выходом к самолету пустовали. Возле посадочной стойки работница аэропорта просматривала документы у будущих пассажиров. Чуть поодаль ее коллега что-то говорил в рацию. За их спинами высилась прозрачная стена, позволяя разглядеть белоснежный бок самолета.

Я шагнул вперед, но вдруг наперерез мне, не глядя по сторонам, выступила какая-то женщина с огромным чемоданом. Мне пришлось остановиться и сделал шаг назад, чтобы виляющий «сундук» не отдавил мои ноги. Его кривая траектория движения намекала на то, что одна из ножек сломана. Поправив сумку на плече, я пристроился в конец очереди. Взгляд невольно зацепился за брелок в виде розового пушистого зайца, болтавшийся на фоне ярко-желтого детского рюкзака.

— Я хочу конфету! — громко заявила его владелица высокой миловидной женщине, стоящей рядом. Судя по внешности и возрасту, своей маме.

— Потом, — терпеливо сказала она. — Вот сядем в самолет и будет тебе конфета.

Тряхнув двумя хвостиками на затылке, мелкий монстр повернулся и с любопытством уставился на меня.

— У тебя есть конфета? — прошептала девочка так, чтобы не услышала мама.

Я механически покачал головой, выныривая из неприятных переживаний.

Тут же потеряв ко мне интерес, девочка отвернулась. Ее мама спустила сумку с плеча на локоть, доставая документы. И девочка воспользовалась этим, чтобы заглянуть внутрь. Судя по промелькнувшей на лице радости, конфеты были там. Но ее мгновенно сменило разочарование, когда сумка снова оказалась вне досягаемости.

В следующий раз мы встретились уже в самолете: наши места находились через проход. Все та же неугомонная девочка уговорила маму разрешить ей пересесть ко мне. Вежливо улыбнувшись, я не стал возражать. Девочка же, представившаяся Роуз, пересела не одна, а вместе со своим зайцем. Глаза ему заменяли две большие матовые пуговицы, поэтому в них совершенно ничего не отражалось. Без умолку болтая, она рассказывала истории из своей жизни и жизни своего маленького друга, причем чаще всего они походили на игру живого детского воображения.

— А ты женат? — вдруг спросила Роуз, пытаясь стащить у меня с безымянного пальца левой руки кольцо, чтобы рассмотреть его получше.

Несмотря на кажущуюся скромность исполнения, а именно простой плоский ободок с одним камнем посередине, стоимость кольца из платины, украшенного голубым бриллиантом идеальной чистоты, приравнивалась к нескольким миллионам долларов.

— Да, — соврал я.

Для меня печать в паспорте ничего не меняла. Правда, сейчас я уже ни в чем не был уверен: после последней неожиданно яркой ссоры мой статус, должно быть, изменился. На традиционном языке я скорее всего я уже был «в разводе».

— А она красивая?

— Очень.

— Ты тоже красивый. Она красивее моей мамы?

— Мм, у каждого свое понятие красоты. Но твоя мама красивая.

— Тогда почему бы тебе не жениться на ней?

Милая детская логика.

— Потому что я уже женат и люблю своего… свою жену, — быстро поправился я. — Я сейчас вернусь.

Поднявшись, я аккуратно перелез через девочку и направился в туалет, где умылся холодной водой и оправил синюю майку, немного задравшуюся над светло-голубыми джинсами. Отвечать на детские вопросы оказалось довольно утомительно, особенно в моем состоянии. Мне казалось, что с меня выкачали всю энергию. Я уже засыпал на ходу. Последние силы ушли на примерку различных фильтров в телефоне, среди которых наибольший восторг у моей юной спутницы вызывали маски котиков и страшилок, она без устали гримасничала и просила меня повторять за ней.

Возвращаясь назад по проходу, я нахмурился, заметив в своем ряду суету: мама девочки, склонившись над ней, что-то сердито выговаривала, дергая ее за рукав. Возле них с бесстрастным лицом стояла стюардесса. Сама же девочка молчала, сложив руки на груди и поджав дрожащие губы. Увидев меня, она разрыдалась.

— Что случилось? — спросил я.

— Мне очень жаль, но Роуз случайно сломала ваш телефон, — призналась женщина с виноватым видом. — Простите ее, пожалуйста. Я готова компенсировать все расходы.

— Банни хотел позвонить, — проныла девочка, размазывая по лицу слезы тыльной стороной ладошки. Из ее носа пошли смешные пузыри. — И уронил телефон в какао…

На раскладном столике перед ней стоял полупустой стаканчик, и лежал мой телефон в частично-вытертых каплях, укрытый горой салфеток. Надо же, действительно какао. Я незаметно фыркнул, позабавленный этим фактом. Ведь Дензил очень любил этот напиток, а он взял и погубил мой телефон.

— Ничего страшного.

— Мама говорит, что так как я сломала твою вещь, то должна отдать свою. Но я не могу отдать тебе Банни, — захлебываясь, лепетала девочка, выглядя по-настоящему напуганной.

— Не волнуйся, я не заберу его у тебя, — ускокоил я ее, потрепав по мягким как шелк волосам между двумя забавными хвостиками.

И истерики как не бывало. Спустя две минуты она уже весело болтала ножками, попивая новую порцию какао, слава богу, рядом со своей мамой, которая в качестве извинений предложила угостить меня кофе. Я уже не помнил, какой он по счету за последние сутки. По-моему, впервые в жизни меня мутило от вида кофе, но я не хотел показаться грубым, поэтому согласился.

Несколько раз я безуспешно пытался реанимировать свой телефон. И только перед самым выходом из самолета он вдруг завибрировал, высветив входящий вызов от Дензила. Движения черного плоского прямоугольника чем-то напоминали предсмертные судороги: такие же отчаянные и бессмысленные. Мое сердце радостно дернулось, и пальцы сжали тонкий корпус. Я поспешно провел по сенсорному экрану, но он никак не отреагировал. А через секунду вообще погас и больше уже не включался.

* * *

Домой я прилетел уже поздним вечером, в фиолетово-синих сумерках. Выйдя из здания аэропорта, я глубоко вдохнул воздух, нагретый за день солнцем. От знакомого вида темных громад небоскребов в дали, проглядывающих сквозь темнеющие облака, захватывало дух и щемило в груди. Разноцветные огоньки ночной иллюминации напоминали драгоценные камни, дрожащие в туманной дымке. Я крепко сжал ручки сумки и огляделся в поисках свободного такси.

Где-то рядом хлопнула дверца, и следом раздался тонкий визгливый лай. Оглянувшись, я увидел полноватую женщину невысокого роста, державшую на поводке рыжего пуделя в кокетливом розовом комбинезончике с зеленым мехом на капюшоне. Она как раз выбралась из такси и теперь стояла возле машины, дожидаясь, пока таксист достанет из багажника вещи и передаст ее спутнику. При всем при этом она не отрывала от меня глаз, разглядывая с каким-то нездоровым интересом. Неужели узнала? Но это было невозможно, потому что мое лицо почти полностью закрывали очки и бейсболка. Или?..

Я прочистил горло, раздумывая, подойти ли к этому такси или найти другое, когда прямо передо мной плавно затормозил черный Роллс-Ройс. Со стороны заднего сиденья опустилось затемненное стекло с отраженными в нем белыми пятнами фонарей.

— Добро пожаловать домой, Тай, — улыбнулся Марк. — Залезай.

Быстро справившись с изумлением, я скользнув в салон и, стащив очки, повесил их на ворот футболки. Когда машина неторопливо тронулась с места, я повернулся к Марку.