Трудности языка (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady"

На автопилоте спускаюсь в холл, но ты не догоняешь меня. Естественно, среди снующего персонала гостиницы и остальных постояльцев, да еще и при наличии жены, устроить сцену объяснений, как в какой-то дешевой мелодраме не самый лучший вариант. А я, как обманутый любовник по закону жанра, еще пока не в состоянии проигнорировать желание сломать тебе нос или челюсть, несмотря на то, что ты иностранный подданный. Меня трясет, и я с трудом дышу от необъяснимой ярости и обиды. Необъяснимой, потому что какой-то крохотный кусочек сознания напоминает, что не имею на это права. Я ведь знал, что ты женат. Я знал, что ты продолжаешь спать со своей женой. Пусть не до конца был в этом уверен, но подозревал точно. И теперь ты здесь. Даже не предупредив меня. С ней. И она беременна. У тебя будет ребенок. Тебе хватило наглости остановиться в нашей гостинице. Ты с ней. Насмешка? Издевательство? Удар ниже пояса. Боль вновь полосует все внутри когтистыми лапами, пока я захлебываюсь в этой кровоточащей ране.

Сволочь! Какая же ты сволочь! Ненавижу тебя! Ненавижу, как только можно ненавидеть человека, которого любишь. Чувствую себя преданным и обманутым. Использованным. Выброшенным. Грязным. Хоть ты и не обещал мне ничего. Я знал, на что соглашался. Боль съедает меня на протяжении дня, и ты не появляешься в холле. Тебе нечего мне сказать. Мне тем более. Ира несколько раз пытается со мной заговорить, но после очередной попытки понимает, что на диалог я сегодня не настроен. Не интересуется в чем дело, хотя вижу, что обеспокоенно время от времени бросает на меня взгляд. Не хочу говорить, отделываясь односложными фразами и исключительно по работе. Не хочу тебя видеть. Хочу забраться куда-нибудь, просочиться в какую-нибудь щель. Спрятаться. Если я не вижу мир, значит, и он не видит меня. Такое знакомое ощущение откуда-то из прошлого. Очередной стеклянный коридор твоего лабиринта, в котором я уже был прежде.

К вечеру на смену яростному нервозу приходит усталость. Наваливается, иссушая силы. Превращает злость в ледяное смирение и горькую обиду. Твой Огонек перегорел. Все правильно. Все логично. Единственное, чего не могу понять и простить — почему сам лично не сказал об этом? Почему не объяснил сам? Вымотан злостью на тебя и ненавистью к собственной слабости перед тобой. Твой поводок ощущается отчетливей, чем когда-либо прежде. День проходит, будто в кошмарном сне. В полнейшей агонии. Ты здесь. Ты рядом. И вместе с тем, такое одиночество, как сейчас испытываю я, сложно себе представить.

Когда рабочий день заканчивается, собираюсь и выхожу из холла гостиницы. Сбегаю по ступенькам, пряча подбородок в воротник куртки. В тени здания не сразу замечаю тебя. На секунду замедляю шаг, но в следующий момент решительно направляюсь к парковке. Не трудно догадаться, кого ты ждешь. Но у меня нет желания выяснять отношения или слушать объяснения. Ты не обязан передо мной оправдываться. Все и так очевидно. Но блядь, как же, сука, больно! Прохожу мимо, сделав вид, что не заметил тебя, и, сняв с сигнализации машину, поспешно открываю дверцу. Твоя рука ложится на нее и с силой захлопывает. Делаю глубокий вдох. Не оборачиваюсь, смотря перед собой и пытаясь держать себя в руках. С силой сжимаю челюсть.

— Поговори со мной, — негромко.

Сволочь! Ненавижу! Как же я тебя ненавижу!

— О чем именно ты хочешь поговорить? — как можно спокойнее. Наконец, поворачиваюсь в пол-оборота.

Легкий метельный снег пролетает между нами и оседает на твоих волосах, ресницах и губах. Тает и растворяется. Блестит в отсветах фонарей. Боже, как же я люблю тебя. Какой же я ненормальный дурак. Почему позволяю всему этому происходить со мной? Почему позволяю тебе так поступать со мной? Я ведь понимаю, что ничего не получится. Никак. Никогда. Даже если на секунду допустить, что мы оба хотим этого. У нас просто нет выбора. У тебя его нет, а соответственно, и у меня тоже.

— Я не хотел, чтобы ты знал об этом. Понимал, что для тебя это будет трудно…

Трудно? Трудно?!

— Что именно? То, что ты спишь со своей женой? Или то, что ты скоро станешь отцом? — молчишь. Делаю еще один вдох, игнорируя болезненное жжение в легких. — Извини, у меня сегодня был очень тяжелый день и из меня сейчас не самый лучший собеседник. Я устал и хочу домой.

С силой дергаю дверцу на себя. Ты больше не удерживаешь и не останавливаешь. Сажусь в машину. Но когда захлопываю дверь, ты успеваешь обойти автомобиль и открыть дверцу со стороны пассажирского сидения. Ошарашенно наблюдаю, как ты забираешься внутрь и захлопываешь дверцу за собой. Несколько секунд сидим молча в холодной темноте салона, которая наполняется твоим запахом и лишает меня последней возможности дышать.

— Винс, что тебе нужно? — устало.

— Поехали.

— Если ты забыл, тебя там ждет беременная…

— Пожалуйста, — с каким-то едва уловимым отчаянием перебиваешь меня, — просто заведи двигатель и поехали.

Еще несколько секунд тишины. Наконец, обреченно вздыхаю и поворачиваю ключ в зажигании. Машина оживает, и я выезжаю с парковки. Всю дорогу едем молча. Не могу понять, что именно происходит внутри меня. Там столько всего, что я просто теряюсь от этих чувств. Ярость. Злость. Боль. Отчаяние. Ревность. Любовь. Обида. Страх.

Что тебе еще нужно от меня? Чего еще ты хочешь добиться? Унизить меня окончательно? Можешь не стараться, я и так чувствую себя хуже некуда. Когда приезжаем, ты выходишь одновременно со мной. Закрываю автомобиль, ставлю на сигнализацию, и мы поднимаемся на шестой этаж. В лифте. Молча. Открываю дверь в квартиру и вхожу первым. Слышу хлопок за спиной и чувствую твое дыхание на моем затылке.

— Клянусь, я не знал, — тихо в мои волосы. Руки сжимают плечи. Закрываю глаза и сжимаю челюсть. Болишь. Внутри. — Она будто с ума сошла с этим ребенком. Просто сама перестала принимать противозачаточные. И никому не говорила, пока срок не стал слишком большим для того, чтобы сделать аборт. А я не обратил внимания. Мы уже три месяца не спали вместе.

Даже если так, факт остается фактом. И проигнорировать это уже не получится.

— Когда узнал?

— Две недели назад.

— Почему сразу не сказал мне? Сам.

— Я боялся. Не знал, как ты отреагируешь.

— А остановиться у нас в гостинице, зная, что мне все равно это станет известно, ты не побоялся? — делаю шаг, высвобождаясь из твоих рук, и поворачиваюсь к тебе лицом.

— Мария как-то узнала, где я останавливался, когда прилетал сюда, и сама забронировала номер. А когда я понял, где именно, было уже поздно. Ваша фирма, с которой у нас был партнерский договор на застройку, сдала объект и меня с женой пригласили, чтобы отпраздновать удачное сотрудничество.

Устало, будто разом лишился всех последних сил, усаживаюсь на тумбочку в коридоре и несколько минут просто пытаюсь переварить все, что свалилось на меня, глядя в пол. Молчим. Оба. Самое ужасное в этом всем, что, несмотря на боль и ярость, несмотря на обиду и злость, я продолжаю цепляться за тебя. Сам себе противен. Сам себя ненавижу за эту слабость. Вдруг не выдерживаешь нашего молчания и опускаешься на колени передо мной. Обняв за бедра, утыкаешься лбом в живот.

— Я уже не смогу без тебя. Просто не смогу, — искренность, от которой все внутри меня сжимается и выворачивается наизнанку. Ты обнажаешься передо мной. Сейчас. В эту самую секунду. Открыто признаешься в своей слабости. Впервые. И я чувствую, что должен нечто похожее сделать в ответ. Но ни тебе, ни мне не станет легче от моего признания.

— Ты ведь понимаешь, что так не может долго продолжаться? — Господи, ну почему с тобой всегда так трудно? Почему все так сложно? Почему я не мог влюбиться в Вика или Руслана и просто спокойно жить, пытаясь построить какие-то реальные стабильные отношения. Почему все зациклилось на тебе?

Ты сильнее прижимаешься ко мне, и я машинально обнимаю тебя за плечи, запуская пальцы во влажные от растаявшего снега волосы.

— Это ничего не изменит. Между нами все останется по-прежнему. Я не могу потерять тебя, — будто убеждаешь сам себя.