Пятница нон-стоп (СИ) - "Motoharu"

- Некрофил, - выдыхает Дима и громко вскрикивает в подушку от резкого проникновения, а потом всё куда-то понеслось, перепутались все мысли, вздохи, стоны, крики. Александр отцепил Димину руку от подушки и сжал в своей руке, шептал какой-то бред на ухо про птичек и зайчиков, сладких послушных мальчиков, потом перевернул Диму на спину и целовал в губы, в живот, накрывал ртом… Потом Дима чувствовал щекочущие висок расслабленные, удовлетворённые поцелуи. Кажется, он всё-таки согрелся, но двигаться было лень, даже пересохшие губы облизывать не хотелось. Александр накрыл его одеялом и прижал к себе.

- Спокойной ночи, Дима.

- Угу.

Сон пришёл быстро и увлёк в искажённый мир фантастических метаморфоз, где всё такое же как в жизни, но другое. И Александр говорит о том, что хочет испечь торт, но ему надо приехать за Димой в детский сад и забрать его до того, как заберут всех остальных детей, а то очень грустно сидеть одному и ждать…

Дима широко открыл глаза от осенившей его внезапно догадки. Вашу ж мать!

- Саша! И ты туда же? – возмутился Дима вслух, выпутываясь из одеяла и включая светильник. Часы на тумбочке показывали половину третьего.

- Куда же? – сонно спросил Александр, не открывая глаз. – Тебе что-то снится…

- Если бы! Блин… - Дима возмущённо запыхтел и сел на кровати. – Зачем ты приезжал за мной на работу?

Александр открыл глаза и приподнялся на локте, не сводя с Димы настороженного взгляда.

- А ты что думаешь?

- Что я думаю? Вы бесите меня все! Вот что я думаю, - Дима хлопнул раскрытой ладонью по одеялу и устало потёр лоб. – Лида обращается как с пятилетним, раньше хотя бы пятнадцать давала, Всеволод Игнатьевич чихнуть боится при мне, ты забираешь с работы, чтобы я не заблудился по дороге… Мать вашу! Я не больной, не кретин, не инвалид! Покушение было больше двух месяцев назад, я уже забыл, а вы мне постоянно напоминаете своими переживаниями! Саша, прекрати это делать, хотя бы ты прекрати… Честное слово, если это не прекратится, то я уйду жить на квартиру один и сменю работу. Саша, я не могу так жить! Я сам параноик страшный, а вы меня ещё больше загоняете…

- Не так это просто, взять и прекратить, - Александр тоже сел на кровати и обнял Диму за плечи, привлёк к себе, погладил по голове, успокаивая. – Мне нужно ещё немного времени.

- Сколько?

- До Нового Года.

- Обещаешь?

- Обещаю, - серьёзно ответил Александр и поцеловал в щёку, потом мягко уложил обратно на кровать и опять закутал в одеяло. Больше Дима не сопротивлялся. Если Александр обещает, значит, непременно выполнит. – Я погашу свет.

- Валяй.

Дима придвинулся ближе, уткнувшись носом в бок Александра, и вдруг тихо засмеялся.

- Такой ценный кадр? – спросил он, прекратив смеяться.

- Не представляешь, насколько.

Дима положил руку на грудь Александра и тот накрыл её своей ладонью.

- Бля, я вот ору, ору, а всё равно счастлив, - вновь засмеялся Дима. – Честно-честно… я не шучу. Саша, я самый счастливый гей на планете.

- Я рад, птица моя.

- Я же вот ни черта не делаю по жизни, а всё как-то так хорошо получается, само собой получается. Может, это заговор?

Александр усмехнулся и сжал Димину руку в своей ладони, поднёс к губам и поцеловал.

- Не думай о причинах, наслаждайся, а лучше всего давай поспим.

- Ну давай попробуем.

Дима закрыл глаза, но мысли в голове никак не могли уложиться, словно в квадратную коробку пытались запихнуть прямоугольные пластинки – как ни втискивай, против природы не попрёшь. Дима смог заснуть только к утру. А проснувшись, обнаружил будильник остановленным на половине шестого, шторы занавешенными, а сотовый насмерть вырубленным. Александр, блин, Владимирович позаботился, чтобы Дима поспал подольше.

- Нее. Такими темпами я не доживу до Нового Года.

..................................................................................................................

Делай, что хочешь - я разрешаю.

Дима высунул руку из-под одеяла и понял, что в комнате холодно. Как всегда в это чёртово время года. И никакие обогреватели не спасали – дом промерзал, и поддувало из каждой щели. Пошарив рукой рядом с кроватью, Дима нащупал свои шерстяные носки и натянул их на прилично окоченевшие ноги. Кто-то, может быть, и согревался, когда спал, Дима же всегда поступал не так как все, поэтому замерзал ещё больше. Вообще зима – это самое дурацкое время года, которое есть в природе, хотя… осень с её вечной сыростью – ещё хуже. Всё-таки у природы есть плохая погода! И нечего успокаивать. Но осень пережили, переживём и зиму. Тем более что сегодня первое января, а значит, праздник типа. Ура!

Вчера Александр поцеловал его прилюдно. Сделал всем сотрудникам подарок, блин.

Дима сел на кровати и сонно потянулся. Перед глазами стояла замечательная картинка перекошенных лиц работников «Спектра», собравшихся на приличный изначально корпоратив в честь празднования Нового Года. И всё шло действительно прилично! Дима танцевал с Лидой, потом с Машей из рекламного отдела, и вроде выпил немного… А потом начались конкурсы. Александр вытянул из Лидиной шляпы бумажку с призывом «поцеловать соседа». Соседом Александра на тот момент был Сева, а Дима прыгал вокруг ёлки, пытаясь её зажечь – розетка как назло оказалась в двух метрах от ёлки, а провод был всего лишь полутораметровым. В общем, после пятого бокала шампанского и двух рюмок коньяка эта проблема оказалась настолько важной, что Дима хотел непременно её решить прямо сейчас, отказавшись участвовать в конкурсе. И поэтому не видел, что Александр не стал целовать Севу, а вместо этого встал из-за стола. Прямо около этой самой ёлки на глазах у всех сгрёб Диму в охапку и звонко чмокнул в удивлённо приоткрывшиеся губы.

- С наступающим, птичка, - как ни в чём не бывало улыбнулся Александр. Он был пьян и даже очень. Иначе… совсем тронулся!

Конфуз сгладить не удалось, отшутиться тоже. Во-первых, Дима не очень-то этого хотел, в конце концов, ему всегда нравилось, когда его целуют. Во-вторых, Александр взял его за руку и усадил за столом рядом с собой, сказав, что у него появился сосед, а в-третьих, вся контора уже давным-давно знала, что они живут вместе, поэтому особенного шока публика и не испытала. Разве что нашлись двое оскорблённых мужчин, которые молча встали и вышли. Дима подумал, что если они действительно настолько мужественны, как прикидываются, то после зимних каникул напишут заявление на увольнение по собственному желанию. Но что-то подсказывало, что не напишут. Потому что… это Александр поступил мужественно, а они нет. Но для него же лучше об этом не знать.

- И зачем ты это сделал? – спросил Дима, пытаясь попасть пуговицей в петлю. Ни черта не получалось, тем более что ещё приходилось с силой держать свои ноги на месте и не думать о том, чтобы сесть тут в углу фойе и закрыть глаза, перед которыми всё плавало и кружилось. Они уходили последними.

Александр, уже одетый, стоял ровно, и это было спасительным ориентиром. Он взял Димины руки в свои и поднес к губам, поцеловал раскрытые ладони и лукаво улыбнулся.

- Захотел, - тихо ответил и за шкирку подтянул Диму выше, чтобы вновь повторить поцелуй. Когда Александр был пьян, он всегда говорил коротко, мало и по существу. Что называется – всю правду, как есть. Иногда от этой правды волос дыбом вставал. И ещё он был безумно страстным, когда был пьяным. Да и не только, когда был пьяным, но в этих случаях особенно.

Дима всхлипнул, перестав ощущать своё тело, и весь обмяк, доверяя рукам, поддерживающим его.

- Саша, так нельзя… - мямлил Дима, прижавшись плечом к Александру, когда они уже ехали в такси. Ужасно хотелось раздеться или хотя бы расстегнуть ремень на брюках и молнию… Заняться развратом прямо в машине, чтобы было тесно и жарко и стыдно, а остановиться уже невозможно, потому что хочется, очень хочется, так, что даже сидеть невозможно. И по вискам уже струится пот, а Александр его вытирает кончиками пальцев. Ему никогда не бывает стыдно, а ещё он может раздеть Диму и вжать в кресло, прекратить эту сладостную деструкцию. – Это неправильно, теперь про нас все будут думать, не нужно демонстраций. Лучше дома… всё лучше дома.