Понедельник 6:23 (СИ) - "Motoharu"

- Для тебя сделал бы.

- Спасибо.

Дима закрыл глаза, улыбнулся, отвечая на поцелуй Александра и постепенно успокаиваясь. Это просто давление и сосуды, близко расположенные к слизистой. Реакция организма на солнечный свет, ускорение движения крови. И эти дикие игры – необоснованные Димины страхи. Просто страх неизвестности, и никакое не предчувствие и прочие бабушкины бредни.

А вдруг это Марк?..

Марк оказался невысоким, коренастым и светловолосым. Он широко улыбался в журналистскую камеру, и взгляд его светло-зелёных глаз блестел искренней радостью и довольством. Нарцисс, фыркнул Дима, мгновенно поставив диагноз. Одной рукой Марк обнимал тощего парнишку, преданно заглядывающего ему в рот. Мальчик был тупой как дрова, но очень красивый. Почему-то этот факт особенно неприятно кольнул. Если поставить Диму рядом с Александром, у несведущих обывателей могло сложиться такое же впечатление. Дима в очередной раз почувствовал отвращение к смазливым моделькам. Статья была посвящена поездке Марка с «другом» к Стоунхенджу, и много-много пафосных слов описывали его восторги по этому поводу и пророчили вечную любовь, замешанную на мистике.

- Лида, ты веришь в вещие сны?

Дима закрыл уже пятое интервью с гениальным товарищем Малиновским, не получив никакой конкретной информации, кроме того, что он не летит на Марс, потому что его никто не приглашает, и о том, что растущие в саду перед домом гортензии символизируют смену его стиля жизни. Пару раз Дима даже усмехнулся, поняв, что Марк откровенно стебётся над журналисткой.

- Если снится что-то хорошее, то верю, а если плохое – то нет, конечно. Я больная, что ли, настраиваться на негатив. Нужно думать только о хорошем, смотреть смешные фильмы, слушать весёлые песни, тогда и жизнь будет весёлая и беззаботная.

Лида что-то быстро строчила в записной книжке и говорила тоже очень быстро, попадая в такт с рукой. Раньше Дима прикалывался над этой её особенностью, а потом привык, и порой даже она ему нравилась, гипнотизировала. Смотреть на то, как люди работают – определённо лучшее занятие, которое могло придумать человечество.

- А если не понятно: хороший сон или плохой?

- Как это не понятно?

- Ну… - Дима сделал неопределённый жест рукой и покрутился на стуле, пытаясь правильно подобрать слова. – Например, пугает то, что, по сути, должно радовать, потому что оно как бы не имеет к тебе никакого отношения, происходит не с тобой, так кажется во сне…

Лида прекратила строчить и захлопнула блокнот. Она выглядела так сосредоточенно, словно готовилась прыгнуть с самолёта – значит, сейчас выдаст что-нибудь умное. Дима невольно напрягся.

- Это психология, подсознание… знаешь, дедушка Фрейд много говорил об этом.

- У Фрейда всё замешано на либидо, это просто идеальная модель, а жизнь более многогранна. Есть и другие механизмы, - повторил Дима слова Александра и в горле неожиданно пересохло. – Может, попьём чайку?

- Точно! – Лида вскочила с места и засуетилась около стоявшего в углу кабинета столика, за которым они пили чай время от времени. – Я сегодня с утра совсем сбесилась и напекла какого-то опасного для жизни печенья, по фирменному рецепту мамы Вадика.

- Ух ты, уже дружите семьями? – Дима подцепил двумя пальцами темно-коричневый неровный диск печенья и осторожно откусил рассыпчатый край. Сахара и корицы, конечно, было многовато, но всё равно было вкусно.

- Приходится дружить, Вадик души не чает в своей маме и во мне… Не буду же я рвать его душу?.. - Лида застыла с мученическим выражением на лице, ожидая вынесения вердикта. Как она ни старалась вести себя в стиле унисекс, всё равно порой просыпалось нечто истинно женское, хрупкое и настолько милое, что Дима, не будь он таким, каким он был, мог бы запросто влюбиться в Лиду. - Ну и?

- Отпад, - прохрустел довольный Дима. – Очень вкусно.

- Да тебе чего ни дай, всё слопаешь, словно сроду не кормили, - усмехнулась Лида, не менее довольная, ещё и смущённая. Дима глазам своим не верил. Пожалуй, это был первый раз, когда он видел её такой открытой и наивной.

- Никто не хочет брать на себя обязательства по моему кормлению, - вздохнул Дима, усаживаясь за стол и разливая чай в большие керамические кружки. «Если уж пить чай, так нескромно», - сказала Лида и купила им обоим два здоровенных и тяжеленных бокала с какими-то толстыми хитрыми котами на боках.

- А как же наш великий и ужасный? Не испытывает угрызений совести по ночам?

Теперь настала очередь Димы краснеть и смущаться. Но при Лиде это было можно, она поймёт всё правильно.

- Он испытывает несколько иные чувства, - проговорил Дима и игриво прикусил кончик языка. Лида прыснула от смеха и чуть не поперхнулась чаем.

- Скромняги, - сквозь смех протянула Лида. – Жить вместе не надумали ещё?

Дима прожевал печенье и сделал небольшой глоток горького чая - забыл подсластить.

- Мы и не думали… - пожал он плечами и почувствовал, как неприятно засосало под ложечкой. Он думал. Он даже и не знал о том, что постоянно об этом думает и ждёт чего-то. Только чего? – Я себе это вообще с трудом представляю.

- Чего ты не представляешь? – искренне удивилась Лида. – Ты же с Викой два года прожил, теперь-то чего растерялся? Ладно, я там с родителями живу или Вадик с семьёй брата, да и не в том дело… как-то я порой даже забываю, что у меня парень есть, а вы-то…

- Что мы?

- Совсем другая история.

- Вот именно, что совсем другая, - Дима отставил кружку и с тоской посмотрел на рыжую морду кота. Кот знал ответы на все вопросы, но как истинный хитрец, только улыбался и молчал.

- Димик, ну чего ты боишься? – Лида подалась чуть вперёд, словно в кабинете был кто-то, кто не должен был слышать их разговор. – Скажи ему, что ты хочешь жить с ним. Или… ты не хочешь?

- Я не знаю, - Дима опустил взгляд в стол и потеребил край скатерти. Он не хотел смотреть Лиде в лицо. Правде в лицо. – У него есть жена, сын, - семья… если за то время, что мы вместе, он не захотел что-то изменить, значит, на это есть веские причины.

- Я всё равно считаю, что ты должен ему намекнуть. Пусть, в конце концов, определится уже, с кем он.

- Если я намекну, а он откажется… - Дима поднял глаза и встретился взглядом с Лидой. Это придало ему силы и примерило с данностью. Мысли оформились в слова, а у слов появился свидетель. – То я не смогу продолжать.

Лида снисходительно улыбнулась, но Дима знал, что она поняла. И стало легче.

- Иногда нужно идти ва-банк, если ставки достаточно высоки. Я уверена, что он не откажется.

- Я тоже, - Дима широко улыбнулся и, вновь придвинув к себе кружку, громко прихлебнул чай. – Но следующий ход за ним. У нас соревновательное влечение.

Лида опять засмеялась и, протянув руку, потеребила Диму за ухо.

- Ты такой классный с этой причёской, такой мальчишка. Даже я хочу тебя к себе домой уволочь и никому не показывать.

- Я не хочу в его доме жить, - Дима зябко поёжился, вспоминая музейный холод просторных комнат. – Только если в подвале, где стоит барабанная установка, и ещё у него есть Гибсоны, целых два, и микрофон…

- Димка, - Лида смотрела серьёзно и ласково одновременно, как мама, которая всё видит, всё знает. – Он не отпустит тебя. Даже если вы расстанетесь. Не бойся, проси чего хочешь.

- Я знаю, что он сделает всё, что я попрошу, поэтому я и не прошу, да и нечего просить… Я не настолько изобретателен, насколько он проницателен.

Дверь скрипнула, открываясь. Дима обернулся и увидел вошедшего Александра, разогретого солнцем, пропитанного городской пылью и запахом дыма – во дворе перед зданием офисов жгли траву. Дима судорожно сглотнул, подавляя в себе желание обнюхать его с ног до головы, как верный пёс вернувшегося, наконец, хозяина – дожили!

- Приятного аппетита, - улыбнулся Александр, снимая солнцезащитные очки и рассматривая Диму в ответ.

- Александр Владимирович, давайте чайку с нами, - мгновенно сориентировалась Лида и подняла вверх свою полупустую кружку.