Понедельник 6:23 (СИ) - "Motoharu"

- Пять лет, - вздохнул Александр, - до пятнадцати ещё расти и расти.

- Тоже хочешь дать мне подзатыльник? У тебя руки заняты, поэтому подышите, Александр Владимирович.

- А я терпеливый.

- А я быстро бегаю.

Александр не стал отвечать, закусил губу и лукаво подмигнул Диме, мол, посмотрим-посмотрим, кто кого. «Ну конечно, ты меня», - подумал Дима и слегка смутился. Сколько же можно думать о сексе?.. В мире так много других интересных вещей существует! Вот, например, Давид… жуть какой сексуальный и безвозвратно ассоциируется с Александром. Или тот же Пантеон – языческий храм. Язычники вообще были молодцы, а обряды инициации чего стоили, а оргии!.. ммм…

- Всё-таки это были плохие чипсы, я сейчас скончаюсь, - выдохнул Дима, чувствуя себя ужасно разбитым. В животе горело и болезненно пульсировало, и тошнота периодически подкатывала к горлу. На регистрации ещё можно было потерпеть, всё-таки люди кругом, а вот в самолете стало совсем худо. Дима смахнул выступившие над губой капельки пота и, откинув голову на спинку сидения, прикрыл глаза.

Дима слышал, как Александр встаёт с места и куда-то уходит, а потом увидел перед собой стакан с минеральной водой.

- Выпей таблетку и поспи.

Александр протянул Диме круглую большую таблетку и стакан воды.

- Ты прям как заботливая мама, - прошептал Дима, принимая лекарство и воду. Горечь обожгла язык, и пришлось зажмуриться, чтобы проглотить её.

- С тобой будешь и мамой, и папой, - Александр забрал у Димы пластиковый стакан и скользнул кончиками пальцев по его скуле. – Поэтому больше никаких чипсов, гамбургеров и прочей гадости, сынок.

Дима глубоко вздохнул и согласно кивнул, не открывая глаз.

- Практически во всех фильмах героев тошнит, - проговорил он, чувствуя, как постепенно в животе всё успокаивается. – Символично типа… Одна жизнь уходит, начинается другая, новая, лучшая.

- Чувствуешь себя героем фильма?

- Нет, - Дима посмотрел на Александра и широко улыбнулся. – Чувствую, что меня тошнит. А жизнь у меня хорошая, всегда была хороша и будет только лучше. Только бы до Италии долететь, боже… можно не раскачивать самолёт так сильно!

Часть 16.Флоренция-1.

- Раз, два, три, четыре… открывай, запускай, - Дима встал, прислонившись к шершавой тёплой стене, и смотрел, как Александр открывает дверь номера. В гостинице было настолько тихо, что в ушах выбивало пробки, если молчать, и мутная после перелёта голова упорно принимала какой-то неприятный ультразвук.

Они остановились в самом сердце города на площади Республики в отеле «Savoy». Из окна их комнаты были видны серые туманные горы и тенистый садик с увитыми плющом беседками – в этом была вся Флоренция. Тишина, покой и свежий лёгкий воздух. Неспроста именно здесь творило так много гениев.

Дима чувствовал растекающееся по телу умиротворение, и хотелось обниматься, целоваться и вообще вести себя так, как не подобает взрослому человеку. Радость детства, кристально чистая, ни к чему не относящаяся, когда понимаешь, что любишь весь мир.

- Охренеть! – протянул Дима, плюхнувшись на кровать поверх покрывала. В номере стояло две кровати – двуспальная и полуторная. На всякий случай, очевидно. – Я буду спать на большой, а ты как хочешь.

Александр поставил сумки с вещами около комода, над которым висел огромный телевизор, и достал ноутбук.

- Можешь не скромничать, придвинуть вторую кровать и спать на всех.

- А ты где будешь спааать? – Дима раскинул руки и ноги, изображая морскую звезду, и потянулся. Всё тело сладко заныло, и голова пошла кругом. – Блаженство…

- Я сюда не спать приехал, - Александр подключал ноутбук и даже не обернулся. Дима медленно подобрал руки и ноги, смутившись. Эта манера – говорить серьёзным тоном провокационные вещи – просто мозг выносила и невозможно к ним ни подготовиться, ни привыкнуть. Только душно краснеть и безбожно тупить, задавая риторические вопросы.

- Твоё право, - вызывающе бросил Дима, вскакивая с кровати и направляясь в ванную комнату, - я буду спать как убитый на двух кроватях, а ты можешь занять вон тот милый жёсткий стульчик.

Ванная была шикарная – в тёмных тонах, с отдельной душевой кабинкой, вызывающей приступ слабости в ногах. Эмалевая раковина манила своей гладкостью и глубиной. Захотелось занырнуть перед ужином и прогулкой, и… так много планов! Дима включил воду и стал раздеваться.

- Приглашаю только один раз, - Дима выглянул из ванной и, конечно же, застал Александра за работой. Что же ему ещё делать-то в самом красивом городе мира? – Выключи эту железку, а то я тоже чувствую зов работы. Вчера Всеволод Игнатьевич поручил вести ещё один проект. Скучный ужасно.

- Не думай о работе, думай обо мне, - улыбнулся Александр, выключая ноут. Такой послушный, аж мурашки пробежали по спине от предчувствия разврата.

- Только этим и занимаюсь, - Дима подошёл к нему сам, обнял одной рукой за шею и увлёк за собой в ванную комнату. – Сам себе завидую просто по-чёрному.

- Я тоже тебе завидую, - Александр крепко прижал Диму к себе и поцеловал. Глаза закрылись сами собой и комната пошатнулась. Ощущение полёта длилось около минуты, пока Дима не почувствовал, что с него стягивают нижнее бельё, аккуратно избегая прикосновения.

– Нуу же… - прохрипел Дима, вставая на цыпочки и прямо заглядывая в чёрные горящие глаза. Александр широко улыбнулся и, чмокнув Диму в нос, мягко отстранился. Это было обидно и вообще… почему? – Издеваешься?

- Вода остынет.

- Я тебе это припомню!

- Какой у тебя размер? – Александр поднял Димину ногу из воды и приложил ступнёй к своей ладони.

- Сороковой или сорок первый, - Дима медленно скользил руками по влажным пенным волосам Александра – подушечками пальцев по лбу, по вискам, слегка помассировать. Пахло мускатным орехом и душным паром. – Когда ноги замерзают, то сороковой, а в тепле они разворачиваются, как лягушачьи лапки.

- Аппетитные лапки, - Александр сжал Димину ступню в ладони и, наклонившись, попытался укусить его за пятку. Дима дёрнулся от щекотки и плюхнул ногу обратно в воду.

- Значит, ты не споришь с тем, что они похожи на лягушачьи? – хихикнул Дима, когда Александр опять нащупал его ногу под водой и достал на свет божий.

- Перепонок нет, а так одна фигня. Зелёненькие... – он скользнул большим пальцем по косточке щиколотки, там, где кожа была особенно тонкой, и переплетённые венки были отчётливо видны.

- Сам ты фигня зелёненькая, - протянул Дима. – А ноги у меня нормальные. И вообще! Мог бы хоть раз сказать, что тебе нравятся мои ноги.

- А если не нравятся?

- Тогда что нравится?

Александр обернулся и, поймав Димину руку, прижался губами к запястью.

- Руки, - он быстро облизнул чувствительную кожу и отпустил. – И кое-что ещё…

- Интригуешь… - горячо выдохнул Дима, погладив Александра по плечам. Тот перевернулся к нему лицом и навис сверху, опираясь одной рукой о край ванны. – Что же это - кое-что?

- Ушко, - усмехнулся Александр, проводя рукой по Диминой груди сверху вниз, потом ещё ниже, и ещё, пока тот не задохнулся от горячей волны, сжавшей лёгкие. Александр взял его в руку и медленно сдавил пальцами.

- Ни хрена себе ушко, - коротко рассмеялся Дима и откинул голову назад, облизнув пересохшие губы. Ресницы дрогнули, опускаясь. Мир то включался, то выключался, попадая в такт движениям руки.

- Смотри на меня.

Дима услышал приказ и последовал ему, шире разводя ноги. Колени упёрлись в гладкие прохладные стенки ванны, и Дима глухо застонал, то ли от прикосновения, то ли от движения… Он закусил губу и, поймав выбивающийся из общей картины пульсирующей действительности неподвижный, горящий взгляд Александра, почувствовал, как внутри что-то раскрылось, и волна томного наслаждения затопила его сознание.

- А чего ты сейчас хочешь? – спросил Дима, лениво возя полотенце по влажной коже и почему-то только на правом плече. Остальное пусть само высыхает.

- Есть хочу, - Александр быстро, по-спартански вытерся и отнял у Димы его полотенце.