Решительные меры (СИ) - "Saitan"

Гарри тряхнул головой, осознав, что снова думает о нём.

— Сделай для меня одолжение, — вздохнул он, высвободив кисть. — Не уходи из бара с незнакомцами, идет? Это может закончиться расчленёнкой.

И пошел на выход, не оглядываясь.

Зачем приходил? Доказать, что он не слишком стар для молоденьких волшебников и волшебниц? Так он правда не пара им. Эту девочку хотелось отругать, а не трахнуть. Пришла в бар в коротеньком платьице, совсем одна, без друзей, которые могли бы подстраховать, напилась, да ещё и пристает ко взрослым мужчинам. Надо было узнать её имя и каждое утро высылать криминальную сводку по таким вот любительницам острых ощущений. Гарри однажды собирал такую по частям в лесополосе, впечатлений была масса.

Том был не таким, как она. Но он все равно считал, что десять лет — слишком большая разница. И что Гарри с этим делать? Ждать ещё десять лет? Когда ему будет сорок, а Тому — тридцать, эта разница уже будет не важна.

Гарри представил, как десять лет ждет его, а потом в его тридцатый день рождения заявляется в гости с букетом роз, а Том празднует с женой и двумя детишками.

«Здрасьте, а я Гарри. Пришел за вашим мужем и папой. Люблю его, не могу, отдайте, пожалуйста, а?»

Отлупят его этим веником роз и спустят с лестницы.

Нужно отпустить его сейчас. Забыть. Может, уволиться и переехать в другую страну, чтобы даже случайно не увидеть.

Гарри вернулся в свою одинокую холостяцкую квартиру и, откупорив бутылочку медовухи, уселся смотреть мелодраму.

А на следующий день сказался больным и не вышел на работу. В архив идти категорически не хотелось, потому что все там напоминало о Томе: и дракучая вешалка, и плюшевый медведь в наручниках, и даже сгорбленная мисс Спраут.

Так паршиво ему ещё не было, даже тогда, когда его пыталась убить новая пассия. Том давал ему надежду, а потом взял и растоптал её, плюнул в душу.

«Я нахожу вас привлекательным, но встречаться буду со сверстником».

— Мне нужна ещё одна мелодрама! — вслух взвыл Гарри, пряча лицо в ладонях.

На третий день «больничного» Гарри посмотрел столько мелодрам, что они смешались в один большой ком, где Чон любил Ирис, а она любила свою маму, которая любила огурец, который ограбил банк и сбежал в Мексику с помощью индийских контрабандистов и душевой лейки.

Весь алкоголь в доме кончился, поэтому он перешел на коктейли из сельдерея и шпината, чтобы сделать себе ещё хуже. И вот таким небритым, в одних трусах и со стаканом зеленой мерзости его и застала чужая сова.

— Что, — буркнул он впорхнувшей через открытое окно птице. — Мой дом — хожу, как хочу.

Сова округлила глаза, как бы говоря: «имеешь право, большой кожаный мешок с перегаром».

Гарри забрал у неё письмо и предложил зеленой жижи, но сова лишь возмущенно ухнула, клюнула его в руку и улетела.

— Ну и зря, полезно же, — пробурчал Гарри, открывая письмо. И тут же сел обратно на диван.

Письмо было от сестры Тома. Персея Риддл просила Гарри встретиться с ним и поговорить о Томе и их «отношениях».

Гарри показалось, что это какой-то розыгрыш. Персея казалась такой девушкой, которая не прочь поиздеваться над знаменитым белокожим мужчиной. Но всё же руки сами нашли пергамент и перо и написали место встречи.

Негодяйки. Сам Гарри был ни при чем.

Он решил встретить Перси возле её дома, чтобы несовершеннолетней волшебнице не пришлось ехать непонятно куда и непонятно на чём. Пришлось побриться и выпить зелье от похмелья, чтобы не напугать ребенка, но все равно зеркало сообщило Гарри, что его лицо похоже на опухшую жопу.

Гарри мандражировал.

Том убил всякую надежду, но все-таки в глубине души Гарри мечтал о чуде. Если бы он не был оптимистом, он бы давно уже уволился из аврората и переехал жить в лес, как отец.

Спустя пару часов он уже стоял в тени знакомого дуба, к которому трансгрессировал в первый раз, и нервно обкусывал губы изнутри.

— Боже, вы что, пили все эти дни? — сестренка Тома не отличалась сдержанностью и почтением к старшим, несмотря на свой юный возраст. — Том жрал конфеты в таких количествах, что врача пришлось вызывать. Вы, мужики, с проблемами вообще умеете нормально справляться?

— Цыц, сопля, — шутливо шикнул на неё Гарри. Несмотря на свою стервозность, Персея ему нравилась, потому что была до ужаса похожа на Того-Кого-Нельзя-Называть. — Что с ним? Ему плохо?

Как бы он ни был обижен, его волновало состояние Тома.

— Да что ему будет? — девочка небрежно махнула рукой, и Гарри в который раз поразился их с братом сходству. — Выпил зелье и испугал туалет. Это ерунда. Гораздо больше меня волнует его агрессивная депрессия.

— Что это значит? — заволновался Гарри, еще сильнее впиваясь зубами в поврежденную кожу рта.

— Это значит, что он поселился в моей комнате, жрет конфеты, смотрит дурацкие черно-белые фильмы и на всех огрызается. Даже на Маркуса. На работу не выходит, хотя твердит, что единственная его цель в жизни — это построить карьеру. Совсем с катушек слетел, болезный.

Сердце Гарри подпрыгнуло к горлу и попросилось наружу.

— Почему? — тихо спросил он.

— А вы подумайте! — с сарказмом протянула Перси. — Что же такого произошло на днях? Ах да… Вы же набросились на него, даже не подумав, что у него могут быть такие тараканы в голове, рядом с которыми пикси покажутся милыми котятами!

— Перси, не наглей, — погрозил пальцем Гарри. — Объясняй нормально. И спрячь свой сарказм, ты не с подружками разговариваешь.

Девочка закатила глаза и фыркнула, ну совсем как Том.

— Мистер Поттер. Том сохнет по вам с семнадцати лет, — заявила она. — Но он у нас человек сложный, так просто не признает, что влюблен. Его когда-то предал лучший друг, да ещё и дед наш мозги хорошо промыл, поэтому он отрицает всякие отношения. Он специально сказал про разницу в возрасте между вами, чтобы оттолкнуть. А теперь страдает и бесит меня со страшной силой. Вы же взрослый, сделайте с этим что-нибудь! Заберите его из моей комнаты, пока я не прыгнула с водонапорной башни!

Гарри прижался спиной к теплому стволу дуба, пораженный новой информацией.

— Влюблён с семнадцати? — только и смог переспросить он.

— Ну да, вы тогда в школу приезжали, чего-то там показывали, — всплеснула руками Перси. — Он с тех пор и двинулся, газетки с вашими колдофото начал собирать, журналы с интервью читать. Но его хрупкий внутренний мир не позволил ему признаться вам и начать хоть какое-то общение. Он как суслик: чуть что касается чувств, сразу прячется в норку. Я правда считаю, что вы с ним идеальная пара, кто ещё будет терпеть его дерьмо и смотреть с таким восхищением? Я бы на вашем месте его удавила! Поговорите с ним, пожалуйста, объясните, что не собираетесь ему изменять, предавать и спать со всеми моделями журнала «Ведьмополитен»!

— Я и так не спал с ними, — опешил Гарри. Новая информация никак не хотела укладываться в голове. — С чего вообще… что? Он за кого меня принимает?

— Он просто боится, что вы измените ему, как изменил его предыдущий парень, которому он доверял. Том у нас максималист: если один предал, значит все такие. Для него это был большой шок, когда они с Майком порвали, он месяц ни с кем не разговаривал, закрылся в себе. Да ещё и дед наш мозги ему промывал постоянно, что любви не бывает и что все это самообман, и нужно сосредоточиться на карьере… — начала тараторить девочка.

— Постой, — прервал ее Гарри. — Так ты хочешь сказать, что Том влюблен в меня, но из-за того, что его однажды предали, не хочет вступать в отношения?

— Если коротко, то да, — с облегчением выдохнула Персея. — А если длинно, то у Тома в голове был дачный домик нашего дедули, старого брюзги и абсолютного ублюдка. Никто его не любил, один Том с ним был близок. Это все он, старый пид…

— Я понял! — поднял руки вверх Гарри.

На лице расцветала улыбка, да такая широкая, что зубы сквозняком обдало.

Том его любит.

ЛЮБИТ.

Он подхватил Перси на руки и закружил её.