В шкуре героя (СИ) - Киви Джей

И я совершенно не знал, что с этим делать.

Глава 11

— Доброе утро, — поздоровался я, ставя на стол вторую кружку кофе. — Извини, но сливок у меня нет. Молоко подойдет?

Дензил только появился из ванной, но уже полностью одетый в низко сидящие рваные джинсы и зеленую майку с дырами на груди и спине. Через некоторые из них проглядывала кожа, другие перетягивали нитки, чтобы не переходить черту непристойности. Приближаясь неспешной походкой, он вытянул руки над головой и с удовольствием потянулся, опять напоминая мне представителя семейства кошачьих.

Я бы солгал себе, если бы сказал, что мне не хватило времени отвести глаза, ведь я знал, что последует дальше, но из-за беспокойной ночи моя реакция замедлилась, мысли потяжелели, грузно ворочаясь в голове, и бразды правления перенял проснувшийся интерес. Поэтому я просто стоял и смотрел, как, словно в замедленной съемке, приподнялась майка, и появились выступающие тазовые косточки, уходящие вниз плоским треугольником.

А потом меня вдруг охватила досада, и я с трудом поборол желание запустить в него кружкой, удивляясь своей излишней эмоциональности. Давно меня не накрывало беспричинной и неконтролируемой волной едва сдерживаемого гнева, а если честно — то никогда. Такое странное ощущение: внутри точно поселился огромный хищный паук, какие водятся в тропиках, сплел клейкую паутину и теперь выжидал жертву. Тонкие нити вибрировали, и даже слабого дуновения ветра было достаточно, чтобы он выполз из укрытия, с нетерпением проверяя сеть.

— Доброе утро, — откликнулся Лонг, выглядя непростительно бодрым и отдохнувшим, хоть его одежда и намекала на недавнюю встречу с толпой голодных зомби или бешеных собак. — Молока будет достаточно, спасибо.

У меня и у самого имелась похожая рубашка, но вид гладкой кожи, обтягивающей тугие мышцы, чьи очертания живописно выглядывали из искусственных прорезей, нереально бесил. Я сам себя не узнавал, пытался успокоиться и только сильнее раздражался. Но я был бы плохим актером, если бы позволил эмоциям отразиться на лице, поэтому совершенно спокойно достал из холодильника молоко, выставил на стол и сел на свое место.

Перед тем, как уйти в ванную, Дензил попросил на завтрак тосты. Вчерашняя еда из ресторана снова оказалась невостребованной, и я подозревал, что мне не придется в ближайшее время посещать магазин. Это было хорошо, потому что я не очень любил магазины, и плохо — просто потому что именно сегодня меня сердило все без исключения.

— Как спалось? — спросил Дензил, обильно намазывая тост клубничным конфитюром.

Из всех джемов еще с детства я предпочитал именно клубничный, поэтому он всегда находился в моем холодильнике. Как только он заканчивался — я покупал новый и так по кругу. Его вкус никогда мне не надоедал и олицетворял собой одно из тех закоренелых вкусовых пристрастий, которым со временем не суждено поменяться.

— Отлично, а тебе? — Я сделал глоток кофе, не испытывая ни малейшего желания задерживаться на этой теме. Но было бы невежливо не спросить в ответ.

— Тоже хорошо. Но я несколько раз просыпался, потому что ты громко шевелился и сто… дышал во сне, — невозмутимо ответил Лонг и надкусил тост. — Снилось что-то интересное?

Я почувствовал, как по спине прошла нервная дрожь — это паук побежал проверять паутину. Пальцы чуть сильнее сжались на кружке, просто чтобы не поддаться соблазну вылить пакет с молоком на чью-то голову. Вот кто во всем виноват: и в моем сне, и в том, что я не выспался, и в плохом настроении, и в понижении курса национальной валюты и подорожанию импортных товаров (того же клубничного джема), и в росте цены на бензин, и в глобальном потеплении. Абсолютно во всем.

— Не помню, — солгал я, продолжая флегматично потягивать кофе.

Самая лучшая реакция в отсутствии реакции. Какой смысл продолжать разговор, если он не вызывает у собеседника интерес?

— Сказать, что снилось мне? — спросил Дензил, опровергая мою стройно выстроенную теорию.

Темные глаза смотрели на меня с обезоруживающей безмятежностью, заставляя сомневаться в том, что в его вопросе есть подвох. Но рисковать все равно не хотелось, поэтому я опять солгал:

— Нет.

— Мне снился ты, — проигнорировал мой ответ Лонг. Его большой палец принялся обводить края кружки, выписывая окружности, гипнотизируя монотонностью и притягивая взгляд к сильным рукам с широкими запястьями и длинными пальцами. — Мы гуляли по центру и набрели на небольшой рынок. Тебе вдруг захотелось сладкого и ты остановился на бисквитном печенье, а я пытался тебя переубедить и советовал пончики. Но ты не соглашался. В итоге ты все-таки купил, что хотел, потом мы пошли в парк и встретили там уток. Но, когда ты решил поделиться с ними печеньем, они не стали его есть и улетели. Ты тоже, кстати, не стал его есть, потому что оно оказалось невкусным. Тогда я угостил тебя пончиками, и ты сказал, что ничего лучше в жизни не пробовал.

За время его монолога мне так и не удалось понять — издевается он или говорит серьезно. Но, когда Дензил закончил рассказ и вперил в меня ожидающий взгляд, дальнейшие размышления потеряли смысл, и я просто спросил:

— Почему меня? Мог бы отдать их расстроенным уткам.

— Поверь мне, ты был расстроен гораздо больше. К тому же, они и так выглядели жирными.

— В твоих словах не хватает толерантности. Ты должен был сказать, что они были плотные или сытые.

— Какие же сытые, когда они все время хотят есть? Кстати, почему ты не ешь?

— Я не голоден.

— И немногословен. Если ты всегда такой «позитивный» по утрам, тогда нет ничего удивительного в том, что ты один. Никто не любит находиться рядом с тем, кто частенько хандрит.

— Все периодически хандрят, — возразил я и добавил, не успев подумать: — Ты же собирался строить со мной отношения?

— Я тогда еще не знал тебя настолько хорошо, — сдержанно прокомментировал Лонг, покрывая очередной тост толстым слоем джема.

— Тогда — это вчера?

— Нет, это полминуты назад.

— То есть для тебя это больше неактуально?

Темные брови поползли вверх.

— Мне казалось, что мы уже обо всем договорились.

По лицу Дензила расплылась широкая самодовольная ухмылка, что нисколько не помешало ему продолжать поедать мой джем. Я был уверен, что он специально ответил моей вчерашней фразой — врожденная вредность требовала отмщения?

— Значит, если я передумаю, то ты мне откажешь?

Дензил закинул в рот оставшийся кусочек тоста и, тщательно пережёвывая, просто кивнул.

— Вот это удар. Не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы прийти в себя.

Лонг сверкнул белозубой улыбкой.

— Как я уже говорил — никаких вторых шансов. За свои ошибки надо платить.

— Очень мудрое умозаключение для такого незрелого человека как ты.

— И в чем же выражается моя незрелость?

— Дай-ка подумать. В непостоянстве? — я мило улыбнулся над кружкой.

— Ха-ха, — протянул Дензил и отразил мою улыбку. — Ну вот у тебя и улучшилось настроение.

Я не нашелся с ответом. Давление в груди незаметно ослабло, а вместе с ним исчез и паук со своей паутиной. Время остановилось, закристаллизовалось, превратив молекулы воздуха в блестящие кусочки льда, которые выглядели как сахар и должны были быть сладкими на вкус. Меня затягивало в вязкую смолу в глазах напротив, темно-коричневую, с карамелевыми искорками. И мне захотелось закрыть глаза, чтобы остановить это падение. Сопровождающее его чувство невесомости заставляло воспринимать все происходящее в разы сильнее.

Я никогда не испытывал ничего подобного, и это пугало. Уже во второй раз за сегодня меня посетило противоречивое желание: дотронуться и не касаться, потянуться навстречу и очутиться как можно дальше. Не знаю, чего именно я боялся. Но мне казалось, что стоит только податься зарождающейся слабости, и я исчезну. Забуду обо все на свете: как правильно ходить, разговаривать, держать кружку… Утрачу привычную часть себя, превратившись в зависимое и малопривлекательное существо. И все обязательно закончится плохо. Я не знал — было ли это предчувствие, предубеждение или элементарная трусость, но что-то внутри меня сопротивлялось переменам.