Война (СИ) - "Урфин Джюс"

11

Егор пьян. Безобразно пьян. Он, растянувшись посреди комнаты, по-плебейски глушит дорогой коньяк из горла. Я, охренев от этого невиданного зрелища, застываю на пороге. Кинг, жалобно скуля, прижимается к моим ногам.

– Егооор? Егор! – я моментом подлетаю к парню. – Что случилось? – болезненный спазм страха сжимает мое горло. Что же произошло у него?

Егор поднимает на меня свои печальные глаза, подозрительно красные, и протягивает мне почти пустую бутылку.

– Пей.

Я молча глотаю жидкость. Теплый коньяк та еще гадость.

– Вот, – Егор швыряет в меня кипу каких-то бумажек.

Я разбираю ворох бланков, исписанных нечитаемым почерком врачей. И с недоумением смотрю на Егора:

– Объяснишь?

– Если оставить все тонкости и реверансы, Вик, то у Марка рак желудка, – вываливает он мне новость.

Я методично досасываю остатки коньяка и сажусь рядом. Я вдруг осознаю, насколько я ничтожен и слабосилен.

– Вик… – Егор хрипит, не глядя на меня. – Я не могу. Я не понимаю, как так? Кто угодно, но не Марк. Он же у нас такой… непобедимый. Понимаешь? Он как тот самый кит у основания Земли. Я всегда жил с мыслью о том, что есть Марк. Стабильность, опора, семья. Семья врачей, и не смогли уберечь… – Егор впечатывает кулак в кресло. Оно, жалобно охнув, хрустит.

Я сижу и молча кусаю губы. Бред. Что он говорит? Этого не может быть. Не может же быть, да?

– Марк знает?

– Конечно. Он получил вторую копию и уже был на приеме.

– Я к Марку.

– Куда? – Егор рывком садится. – Я его найти не могу. Переваривает где-то.

Я сползаю к Егору. Чувство абсолютной беспомощности затапливает меня с головой. Я обнимаю его, бестолково уговаривая, что все наладится. Мне крайне важно сейчас убедить Егора, как будто от его веры в это что-то может измениться. Он молча затихает, спрятав лицо. А я говорю и говорю. Слова, словно ниточка разума, держат меня на поверхности, не давая сорваться в истерику.

Марк приезжает к вечеру следующего дня. Войдя в квартиру, он, прочувствовав похоронную атмосферу, царящую в квартире, ехидно хмыкает:

– Сопляки. Не дождетесь. Егор, живо собрался и расписал, сколько времени у меня уйдет, чтобы избавится от этой проблемы.

Егор, встрепенувшись, лезет в интернет, с кем-то списывается, перерывает сеть в поисках информации, обкладывает стол результатами анализов. Через час под напором Марка сдаюсь и я. Отморозившись, с опаской подползаю к нему, пытаясь перехватить взгляд. Моему внутреннему дракону хочется скулить и тыкаться мордой в его ладонь. Я прижимаюсь всем телом и прошу:

– Марк. Я хреновая поддержка. Но мне нужно, чтобы ты меня сейчас чем-то озадачил, иначе я сойду с ума.

– Я дом строю, Вик. Сейчас стадия внутренней отделки. Сделай так, чтобы я там жить хотел. Без выебонов только.

– Сделаю, – радостно улыбаюсь я.

Подключив все свои связи, родители Марка и Егор моментально отправили Марка в одну из лучших клиник этого профиля. Я же с головой ухожу в разработку дизайна дома для Марка. Упорно гоню от себя страх и мысль о том, что все это может быть напрасным.

***

– Здравствуйте, Виктор, – голос в телефонной трубке обжигает меня болезненным ощущением дежавю. – Я жена Марка. Он сказал мне, что вы занимаетесь концепцией дома. Я бы хотела поучаствовать.

Жена! Я сглатываю комок горечи.

– Конечно, – выдавливаю в трубку.

– Завтра я приеду туда. Давайте встретимся, обсудим кое-что на месте?

– Вечером вас устроит? – умудряюсь держаться рамок приличий я.

Я рассматриваю жену Марка, отмечая, что она скорее ухоженная, чем красивая. Но плавные жесты и какое-то глубинное чувство собственного достоинства, присутствующие в этой маленькой девушке, скоблят раскаленными иглами ревности мое нутро. Я пытаюсь убедить себя, что сейчас это не важно. Пытаюсь и не могу. Мой внутренний дракон рычит на нее цепным псом.

Женщина, вдруг побледнев, прижимает маленькую ладошку ко рту:

– Простите меня. Токсикоз.

И меня словно током пробивает. Ребенок Марка. Эта мысль стальной пружиной сжимает и раздавливает подлое чувство неприятия.

Мне хочется обнять эту хрупкую девушку и уберечь. Ребенок Марка. Если вдруг… И я, задушив в корне эту мысль, улыбаюсь девушке.

– Мне сейчас пришла в голову одна мысль. На втором этаже красивая витражная зона, давайте я для вас там сделаю свою гостиную? Вид будет потрясающий. А для ребенка на лестнице со второго этажа нужно будет сделать запоры и ограничители.

***

Сегодня мне разрешили навестить Марка. Я стою в приемной и разговариваю с Егором. Он, пользуясь случаем, на минуту сбежал с дежурства. Я с удивлением созерцаю его в светло-зеленой робе. Я так привык к его чуть разболтанному стилю: широким джинсам, низко сидящим на бедрах, безразмерным майкам, к вечной взъерошенности и стабильной щетине, что этот собранный энергичный врач никак не вяжется у меня с привычным образом. Зато становится больше заметна их схожесть с Марком. Егор устало трет переносицу.

– Вик, хочу предупредить. Это исчадие ада и есть Марк. Ты потерпимее…

Я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, не понимая, к чему этот «вводный курс»:

– Егооор! – тяну я, нетерпеливо дергаясь в сторону двери.

– Ладно, я тебя предупредил.

Перед палатой я торможу, споткнувшись о собственное чувство страха. Не понимая, чего боюсь, открываю дверь и проскальзываю в палату. На кровати полулежит Марк. Сильно похудевший, с лихорадочно горящим взглядом. Он, вздернув бровь, цедит:

– Что? И ты тут? Дом додумал?

– Мааарк! – выдыхаю я и впечатываю его в кровать, забывая про осторожность.

– Зараза, слезь с меня, видишь, я нынче хрупкий, раздавишь.

Я вцепляюсь в его руки и с удивлением разглядываю Марка. Он словно истаял. Заострившиеся черты лица, огромные запавшие глаза, тонкие пальцы. Одни косточки остались от некогда прекрасно развитого физически мужчины. И эта метаморфоза странным образом омолодила его – забрав прекрасно развитое тело, подарило ему мальчишескую угловатость. А непричесанная шапка отросших и начинающих виться волос и горящие глаза делают его похожим на подростка.

– Что уставился? Не нравлюсь? – огрызается Марк.

– Нравишься – шепчу я. – Ты сейчас как… Врубелевский демон. Очень похож.

В дверь деликатно скребутся, и я перекочевываю на уголок кровати, принимая там озадаченно-невинный вид. В палату вкатывают тележку с едой. Я вдруг чувствую, как Марк весь подбирается. Вены на шее вздуваются, он впивается пальцами в одеяло и шипит: