То, что нас связывает (СИ) - "Blueshoe"

- О чем ты хотел поговорить? - поинтересовался я, войдя на кухню.

- Что случилось, Илья? Чем на этот раз я тебя обидел? - резко развернувшись, спросил Май. От его напора я слегка опешил, но быстро очухался и изобразил профессиональную улыбку "как вы меня задолбали, но хрен вы об этом догадаетесь".

- Не говори ерунды, ничем ты меня не обидел. Я же объяснил, дел много накопилось. Нужно было редактировать кучу снимков, встречи нарисовались и пришлось обзвонить полгорода... - сочинял я, сунув руки в карманы джинсов, не глядя на хозяина квартиры.

- Не вешай мне лапшу, - неожиданно рявкнул Май, заставив меня вздрогнуть и посмотреть на него. Он стал наступать на меня и мне пришлось пятиться.

- Ты бы нашёл время, если бы захотел. Значит, не захотел. Значит, есть причина. Мне надоело гадать, что я такого тебе сделал, лучше сам скажи! - не унимался Май. Я отступал, пока не ткнулся спиной в стенку. Вот привязался! Тоже мне, командир! Мирошенко упёрся руками по обе стороны от меня, отрезая пути к бегству. Он так пахнет... от его злого голоса мурашки по всему телу и дрожь. От взгляда серых глаз кружится голова. Я посмотрел на него, видимо немного потерянно, потому что он удивлённо выгнул бровь и облизал губы, собираясь что-то сказать. Но я не слушал, мой взгляд был прикован к его губам, к тому месту, где мелькнул кончик языка. Думаю, сложно было интерпретировать моё поведение каким-либо другим образом, кроме верного.

Я хотел его поцеловать. Дотянуться, всего несколько сантиметров, и накрыть эти влажные красные губы, коснуться их языком, прикусить нижнюю и скользнуть в рот, глубже. Почувствовать его вкус и дрожь его тела, сорвать стон.

Я приложил невероятное усилие, отрывая взгляд от его рта, и посмотрел, наконец, ему в глаза. О Боже! Там плескалось и бушевало отражение моего желания. Зрачки Мая были огромными, занимая собой почти всю радужку, дыхание стало частым, а руки сжались в кулаки, скребнув побелевшими пальцами по стене.

- Дело не в тебе, - хрипло поведал я.

- В самом деле? - низким голосом уточнил Май.

- Не хотел тебя смущать... своими проблемами, - уткнувшись затылком в стену, снова попытался объяснить я.

- Ничего, мы же друзья. Вдруг я смогу помочь, - склонив голову к плечу, вкрадчиво и тихо сказал Мирошенко. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Стало только хуже, потому что он был так близко и пах одуряюще.

- Черт бы тебя побрал, Май, - простонал я, схватил его за футболку, резко развернул и впечатал в стену, где секунду назад стоял сам. Он не выглядел испуганным. Он выглядел возбуждённым. Розовый язык вновь пробежался по губам и исчез, рот слегка приоткрылся. И я позорно проиграл этот бой с самим собой.

Неуловимое движение и наши губы встретились. Он разомкнул свои и впустил меня.

Горячо. Влажно. Щекотно. От шершавого прикосновения языка зудит в груди и хочется прижаться сильнее и потереться. Он будто читает мои мысли, и наш поцелуй идеален. Упругая нижняя губа под моим языком, в неё хочется впиться как в клубнику. Мягкий проворный язык, дразнящий лёгкими щекочущими прикосновениями и тут же ускользающий. Зубы, дарящие ощутимый укус и волну колких мурашек по шее и загривку, ребристое небо. У меня закрыты глаза и в груди грохочет сердце. Мне всё равно, где я. Мне хочется не быть больше нигде и никогда, только так и только сейчас. Мне нужно больше: тепла, трения, тела. Мне нужен он весь - прижатый, притиснутый ко мне от макушки до пят. Мне нужно, чтобы он продолжал теребить кончиком языка мою верхнюю губу. Чтобы он мелко мелко целовал уголки рта и всасывал мой язык, потирая его своим. Мне нужно всё это и я, пожалуй, кончу, даже не расстегнув ширинки. А потом умру от стыда.

- Май... Май, - прошептал я, захлебываясь воздухом, когда он оторвался от моих губ и переключился на шею. Мой член уже и так твердый, как будто отлитый из бронзы. А он не оставляет секунды, чтобы перевести дух. Кровь превратилась в пламя и горячим потоком несётся по телу, обжигая вспышками удовольствия все нервные окончания. Мозги в режиме ожидания, но на задворках сознания что-то царапает меня. Какое-то слово. Имя.

- Нет, - пробормотал я между двумя судорожными вздохами и, оттолкнув Мая, сделал несколько шагов к выходу.

- Что?! - Мирошенко вцепился в мою футболку, развернул к себе, шальные серые глаза медленно сфокусировались на моём лице. Он сдул с лица упавшие на глаза пряди и зло воскликнул: - Нет. Только не снова! Да что за нахрен? Я не мог ошибиться. Ты меня хочешь! У тебя стоит! Так какого хрена ты уходишь?

- Я не могу так, - прохрипел я, - это просто свинство. Она же беременна...

- Кто? - растерянно хлопнул глазами Май. - И как это связано с тем, что сейчас происходит?

- Не может быть, чтобы тебе было настолько плевать на неё... это на тебя не похоже...

- СТОП! - громко и резко бросил Мирошенко, опустил голову, занавесившись волосами, глубоко вздохнул и неторопливо, дрожаще выдохнул. - Илья, объясни толком, о чем ты?

- Если она узнает, что ты ей изменяешь, думаешь, её это порадует?

- Ты о ком? - недоуменно склонил голову к плечу Май и впился в меня обеспокоенным взглядом. И вдруг его глаза расширились от понимания. - Ты думаешь, что мы с Витой? - спросил он.

Я раздражённо развел руками. Май прикрыл глаза на секунду:

- Ты поэтому меня избегал?

Я кивнул и отвел взгляд. И тут же отхватил оплеуху, от которой зазвенело в голове и перед глазами замелькали звездочки.

- Ты опять так делаешь. Кретин! Тебя жизнь ничему не учит! - прорычал Май, выписывая мне еще один подзатыльник. Я настолько офигел, что даже не пытался отбиться, только вжимал голову в плечи и старался увернуться.

- Сам что-то там придумал, сам поверил и сам принял решение... за обоих. Типа благородство проявил, не стал разбивать семью? - Мирошенко толкнул меня в плечи, выговаривая всё это ещё раз, и ещё. Но мне надоело, я упёрся и в четвёртый раз у него ничего не вышло.

- А что, надо было с тобой обсудить? - заорал я, - Привет Май, давно не виделись. А знаешь, я тебя хочу так, что зубы крошатся. Давай жить долго и счастливо? Ничего, что ты женат и почти папа...

- Да! Надо было! И ты бы узнал, что она моя подруга! - кричал Май, перебивая меня, - А муж её в Нью-Йорке и они счастливы до усрачки. И я тоже тебя хочу, конченый ты дебил.

- Да? - тупо уточнил я, резко сбавив тон.

- Да! - зло буркнул Мирошенко. Через пару глубоких вдохов его плечи расслабились и он тихо повторил, разрешая всё, о чем я мечтал, - Да.

Я обхватил ладонями его лицо и вгляделся в глаза, погладил высокие скулы, вплёл пальцы в шёлковые волосы. Май накрыл мои руки своими и мелко дрожал, блестя глазами сквозь ресницы. В тот момент он был прекраснее всего, что я когда-либо видел. Этот поцелуй вышел трепетным и нежным, каким мог бы быть тогда, девять лет назад. Но поцелуя мне было мало. Мне хотелось забыть обо всём. Не думать, только чувствовать. Потянуть настойчиво за собой в гостиную, залитую рыжим светом настольной лампы. Усадить на диван, поцеловать снова. Запустить пальцы под тонкую домашнюю кофту, скользнуть по горячей коже на животе. Рисовать на ней круги и спирали, задирая край все выше. Стянуть через голову ткань, мешающую моим рукам путешествовать по гладким плечам, груди. Уложить Мая на спину и смотреть на часто вздымающуюся грудь, напряжённые соски и кожу, покрывшуюся мурашками. Ловить губами бьющуюся на шее жилку, тень во впадинке ключиц, сладкий вздох с губ. Лечь сверху и вжаться, протолкнуть колено между стройных ног, заставить Мая стонать и податься навстречу приятной тяжести. Перехватить узкие руки, прижать над головой к подушке, погладить острые косточки на запястьях, нежную кожицу в сгибе локтя, щекотно коснуться подмышек, проследить лесенку ребер, сжать узкие бедра над поясом джинсов. Поймать в плен серебряный взгляд, не отпускать, пока расстегиваю пуговицу и ширинку. Освободить сливочную кожу из-под одежды, убрать с желанного тела всё, что не даёт любоваться им. Откликнуться на зов приоткрытых губ, поцеловать нежно и горячо, прижаться, приглашая обнять меня ногами. Потерять голову в звуках шумного дыхания и сладких стонов-вскриков. Найти силы на секунду оторваться от росписи поцелуями солоноватой кожи на шее, раздеться и мгновенно вернуться в жадные объятия. Обласкать соски, едва удерживая дрожащее, напряжённое тело. Обжечь дыханием налитой член, но не коснуться его, а вместо этого гладить бёдра и сгибы коленей и ласкать языком яички, втянуть одно в рот и почувствовать ногти, впивающиеся в плечи, услышать хриплый вскрик. Растерять все мысли в томном мареве желания. Облизать большой палец и погладить сморщенную дырочку, массируя и едва проникая, дразня. Укусить выставленную на обозрение упругую попу, безволосую, порозовевшую, задохнуться от сладкого: "Ильяа-а-а-а". Мягко, но настойчиво протолкнуть скользкий палец внутрь и зарычать, едва сдерживаясь.