Решительные меры (СИ) - "Saitan"

Он с наслаждением оседлал своего красавца, натянул шлем, застегнул куртку и вдавил газ.

Одуряющее чувство свободы и единения с дорогой буквально вышибло из него дух. Он так давно не катался, Мерлин! Казалось, он оставляет позади все свои проблемы и обязательства и становится по-настоящему счастливым в такие моменты. Шум ветра и пролетающие мимо поля, рев мотора, редкие машины, которые он обгонял, серое полотно дороги и ни с чем ни сравнимый запах жизни, которой у него нет, пьянили сильнее любого виски.

Жаль, поездка закончилась очень быстро. На въезде в деревню скорость пришлось сбавить.

Знакомые до каждой мелочи улочки навевали приятные воспоминания. Вот с этого дерева он упал, когда они с Майком воровали яблоки из сада миссис Гаррисон. А вот из этого паба его забирал отец, когда они с Майком напились, когда им было по тринадцать. А вот на этой парковке у магазина он впервые поцеловался.

Он скучал по этой деревне, но возвращаться не хотел. Так скучают по воспоминаниям, которые уже не вернуть. Всё тут было таким тесным, неприхотливым, скучным и обыденным, что обычно уже на второй неделе каникул Том начинал сходить с ума.

Его эго было слишком большим для этого городка. Он мечтал о великих свершениях, о славе и власти. Потому и ютился в тесной квартире на Липовой аллее, а не жил в огромном особняке Риддлов.

Все богатство унаследуют Перси и Маркус, а Том сам сможет добиться всего, чего захочет, сможет доказать всем, что полукровки — не второй сорт. Его будут вспоминать и спустя сотни лет после смерти.

Том припарковал мотоцикл в большом гараже, где отец хранил свои спортивные автомобили, и пробрался в дом тайком, через гаражную дверь.

— Я сказала, что не надену это платье! — услышал он звонкий высокий голос Персеи, едва ступив в коридор. — Это прошлый век, мама! Сейчас девочки могут носить чёртовы штаны, представь себе!

Том нежно улыбнулся, представив её недовольное личико. Перси была феминисткой и собиралась отстаивать права ведьм, которых бессовестные мужланы-маги эксплуатировали в качестве домохозяек где-то в её эротических фантазиях.

— Опять на мать кричишь? — Том шагнул в просторную гостиную, состроив недовольное лицо.

Перси выпустила из рук странно лиловую тряпку, взвизгнула и кинулась ему на шею.

— Том! — она сдавила его в довольно крепких для такой худышки объятиях. Её длинные темные волосы хлестнули Тома по щеке.

Он обнял её в ответ и приподнял над полом.

— Ты выросла ещё больше, — воскликнул он. — Когда ты прекратишь расти, ты что, хочешь перегнать старшего брата?

Они с Перси были практически как две капли воды. Различался только пол, что накладывало отпечаток на всю внешность: плечи уже, черты лица мягче, рост меньше. Но в целом их с Перси легко можно было принять за близнецов.

Мама подняла с пола лиловую тряпку и грозно потрясла ею.

— Том, скажи ей…

— Нет, Том! — Перси выпустила его из объятий и упёрла руки в бока. — Скажи ей, скажи, что ведьмам необязательно носить платья!

Том только закатил глаза.

Баталии в их доме были легендарными и начались с тех пор, как Перси начала говорить. Образцовая домохозяйка, мать и жена в одном лице боролись с феминисткой и мужененавистницей с попеременным успехом.

— Мама, Перси будет носить то, что захочет, — безапелляционно заявил он, погладив сестренку по голове. — Этот лиловый кошмар нельзя даже в церковь отдать, Мерлин, сожги это! Ты же знаешь, что нас, Риддлов, не переспорить.

— Все в деда! — закричала бабушка, сидящая в своем любимом дизайнерском кресле у камина, из-за которого её совсем не было видно. — Такие же упёртые, наглые…

— Ну началось, — обреченно закатил глаза Том. — Бабушка, мама тут говорила, что ты скучаешь по мне, но что-то я не вижу слёз радости от встречи.

— Я на тебя обиделась, — бабушка наставила на него указательный палец с крупным золотым перстнем, высунувшись из-за высокой спинки. Её прическа, напоминающая башню из седых кудрей, угрожающе качнулась. — Не любишь совсем меня, не навещаешь, а я, между прочим, болею! Весь в своего деда, пусть земля ему будет вулканической магмой.

Том тяжело вздохнул и пошёл обнимать бабушку. Он знал, что все эти разговоры имеют одну цель — заставить его чувствовать себя виноватым и согласиться на всё, что она предложит.

— Том! — в комнату влетел Маркус и с разбегу кинулся к нему, да так резво, что Том еле успел поймать его. Брат вцепился в его шею, когда он поднял его, и громко завизжал от радости.

Том был так занят, что совсем не подумал о том, что брат может совсем распоясаться в его отсутствие. За ним был нужен особый присмотр, который остальные члены семьи не могли ему дать в силу своей мягкости. Том же считал, что брат нуждается в постоянном контроле и целительных поджопниках, иначе вырастет из него очередной маньяк.

Когда вся семья его пообнимала и высказалась о длительном отсутствии, Том усадил всех на голубую софу и начал выдавать инструкции.

— Никаких фотографий с голыми детскими жопами, — сказал он матери. — Никаких приличных девочек из хороших семей, — а это предназначалось для бабушки. — И никаких речей о неравенстве женщин и мужчин! — щёлкнул он по носу Перси.

Отца пока не было, и Том надеялся, что он придет раньше начала ужина, чтобы можно было провести воспитательную беседу и с ним.

— А я? — возмутился Маркус.

— А ты будь милым, как на похоронах дедушки, — постановил Том, и брат расстроенно вздохнул.

— Ты что, стыдишься нас? — ахнула бабушка, прикрыв рот неизвестно откуда появившимся платочком. Если бы не её костюм с огромным декольте за несколько тысяч от известного бренда, Том бы даже поверил в эту ранимую хрупкость. Но бабуля была настоящей акулой в доспехах из дорогих шмоток и золота с бриллиантами, и поверить в её ахи и вздохи мог только человек с интеллектом табуретки.

— Гарри Поттер — единственный нормальный мужик! — заявила Перси, и её темные, как у Тома, глаза полыхнули неистовым пламенем. — В интервью «Ведьмополитену» он сказал, что его подруга-аврор может навалять любому волшебнику так, что мало не покажется! Она метаморф! Я тоже хочу быть метаморфом, что толку от языка змей, это совсем не круто!

— Перси, ты — наследница самого Слизерина… — затянула мама свою извечную песню.

Том столько раз её слышал, что мечтал быть кем угодно, хоть родственником клана Уизли, хоть Маугли, выращенном стадом кентавров, но не наследником Слизерина.

— Он помер лет уж как пятьсот! — сразу же завелась Перси. — Хоть наследницей Тутанхамона назовите, это не изменит того, что все эти замшелые старики никому давно не уперлись даже в…

— Хватит, не при Маркусе! — резко оборвал он их зарождающуюся перепалку. — Развели тут серпентарий! Мистер Поттер — самый популярный волшебник Англии и мой коллега. Вы не можете опозорить меня, поэтому будете вести себя прилично, дорогие дамы!

Когда женская часть семьи собиралась в одном помещении, из адекватных, по сути, людей они превращались в клубок змей. И даже бабушка, не страдающая отравой под названием «кровь Слизерина», тоже вела себя, как настоящая змея. Но ей было простительно, она жила с дедом Риддлом с шестнадцати лет, и хоть Том и любил дедулю, он признавал, что характер у него был скверным.

— Ты кого серпентарием назвал? — тут же вздыбилась Персея. — Мам, ты слышала? Он нас змеями назвал! И не из-за наших корней, будь уверена! Сексист!

— И это — мой внук! — схватилась за сердце бабушка.

— Том Марволо Риддл!!! — возмутилась мама.

Том прекрасно знал, как объединить этот серпентарий. Не прошло и минуты, как они забыли о своих склоках и переключились на него.

— Я всё сказал, — процедил Том. — Ведите себя прилично сегодня на ужине. Иначе я применю санкции.

— Какие санкции?! — бабушка снова схватилась за сердце, но перепутала правую и левую стороны, чем смазала весь эффект.

— Я не появлюсь в этом доме до самого Рождества, — объявил Том.

И все склоки тут же были забыты.