Быстрая связь (ЛП) - Эриксон Меган

Люк: Не сомневаюсь. Но решения все-таки не поменяю.

Его ответ пришел через тридцать секунд. Это была фотография, на которой он стоял спиной к зеркалу, так что мне было отлично видно и его зад, и половину лица — рядом с рукой, в которой он держал телефон. Второй рукой он показывал мне средний палец. С фотографией пришло сообщение: «Вот тебе йога, мудак».

Кружок у его аватарки стал серым, а я уже держался за бок и хохотал — так сильно, что в глазах чуть не лопались капилляры. Мой смех, очевидно, звучал подозрительно, потому что через минуту ко мне ворвалась Шелли.

— Что это за звуки? Ты плачешь?

— Смеюсь.

Она еще больше оторопела.

— Смеешься?

Я вытер глаза и поднялся.

— Ну да.

— Ты никогда не смеешься так громко, — сказала она, выходя за мной в коридор.

— Ну, иногда, как ты сама слышала, все же смеюсь.

— Что ты делал? — Она побежала за мной вниз по лестнице, продолжая допрос. — Смотрел то мемное видео с женщиной в маске Чубакки?

— Что? — переспросил я, и в этот момент дверь открылась, и в дом зашел Мика. Его щеки разрумянились от вечерней прохлады. Я внимательно оглядел его — к счастью, он был цел и невредим. — У тебя все нормально?

— Угу.

— Что там опять с Адрианой?

Он сбросил куртку и пошел за нами на кухню.

— Не знаю. С ними снова живет ее брат Ники, и она говорит, что все изменилось. И что отец еще больше стал ее доставать.

Ники? Существовал еще один Костиган? Просто отлично.

— С ней все в порядке? — спросил я, доставая из холодильника курицу.

— Да, все хорошо.

— Она изображает страдалицу, чтобы привлечь твое внимание, Мика. — Шелли взяла из миски на столе виноградину и забросила ее в рот. — А ты каждый раз на это ведешься.

Мика грозно взглянул на сестру.

— Заткнись. Ты ни хрена про нее не знаешь.

— Эй! — вмешался я. — Не говори с сестрой в таком тоне. А ты, — я указал на Шелли, — не провоцируй его. Я хочу, чтобы мы поужинали без ора и криков. По-моему, я не слишком о многом прошу.

Мы молча поели. Потом дети убрали посуду и разбежались по комнатам, хлопнув дверями так громко, что у меня стала болеть голова.

Можно было посмотреть телевизор. Или почитать. Или поделать что-то полезное — например, заплатить по счетам, но я неожиданно для себя снова взял телефон и стал изучать последнюю фотографию Доминика. Он добавил еще сообщение.

Штаб_Сержант: Надеюсь, ты не дрочишь сейчас на мою задницу, извращенец.

Я улыбнулся. Шуточки Доминика скрасили для меня этот день.

Люк: Уже подрочил на нее в душе.

Штаб_Сержант: Правда?

Люк: Да.

Штаб_Сержант: Хорошо, а то я дрочу на воспоминания о тебе в моей заднице как минимум два раза в день.

Я поерзал. Господи боже. Пора было что-нибудь предпринять. Я не забывал его, а он не забывал меня. Можно было нарушить правила и увидеться с ним еще раз. Может, именно это и было нам нужно, чтобы успокоить наш зуд.

Люк: Ну хорошо, давай встретимся еще раз.

Штаб_Сержант: Может, мне больше не хочется.

Я подождал, и довольно скоро он сдался.

Штаб_Сержант: Где и когда?

Люк: Опять у меня. 7:30 вечера, пятница.

Штаб_Сержант: Мне придется ждать целую неделю?

Люк: Ты всегда чем-нибудь недоволен?

Штаб_Сержант: Всегда. Хорошо, что ты знаешь, как заткнуть меня, да?

Люк: Буду с нетерпением этого ждать.

Глава 4

Доминик

— Чего это у тебя такое хорошее настроение?

Я мог бы и догадаться, что улыбка от уха до уха, с которой я заявился на ужин, обязательно вызовет у Даффи вопрос. Если б меня спросили, по какому аспекту жизни в родительском доме я точно никогда не скучал — кроме споров, попреков, повышенных голосов и постоянного запаха бубликов с луком, — то я бы назвал привычку отца совать нос в чужие дела. Предельно назойливую и выводящую из себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сосчитал дни до момента, когда я смогу переехать, вот и развеселился.

— Ах, Ники, — грустно промолвила моя мать. — Мой малыш снова хочет оставить меня с этими хулиганами?

— Он не малыш, — рявкнул Даффи. — Он взрослый мужчина и…

Я отключил слух и взял тарелку, а мама все продолжала смотреть на меня скорбным взглядом. Мне показалось, что и она перестала слушать отца.

Тереза Костиган, моя мать, была, как я уже упоминал выше, святой и принадлежала к тому поколению итало-американцев, которые отличались сильным акцентом и склонностью к драматизму. Разговаривать с ней было все равно что общаться с исключительно саркастическим мимом, который активно жестикулировал и постоянно крестился. Я любил ее, но у нее была удивительная способность внушать мне чувство вины, если я отказывался от добавочной порции баклажанов под сыром. Она совершенно не понимала мой фитнес-режим.

Я выудил из сковородки две куриные грудки, навалил побольше рапини, но от макарон отказался.

— Ты почти ничего не ешь, — посетовала Тереза, прерывая отца, распинавшегося бог знает о чем. — Совсем исхудаешь.

— Мам, мне нужны протеины. Для макарон я занимаюсь недостаточно часто.

Даффи фыркнул.

— Тебе пора перестать беспокоиться о своей красоте и пойти работать на город.

Ну, началось…

— Вот у Майка из парикмахерской сын недавно устроился водителем скоростного автобуса. Представляешь, как это будет удобно? — Скрипнув стулом, он встал, достал пару пива и одобрительно кивнул, когда и я взял банку себе. — Ты мог бы ездить по маршруту X14. А после работы приходить помогать ко мне в магазин.

— Во-первых, пап, я сомневаюсь, что мне разрешат вот так запросто выбрать себе самый удобный маршрут. А во-вторых, я не собираюсь в свободное время нарезать ассорти и делать бублики с беконом и сыром.

Даффи поставил локти на стол.

— Тогда чем ты займешься, когда я выйду на пенсию?

Он что, шутил? Судя по тому, как меня буравили его глазки, — нисколько.

Я покачал головой и взялся за курицу. Она, как всегда, была вкусной — с лимоном и перцем, но у меня пропал аппетит. Даффи не только навязывал мне свое мнение на тему того, кем я должен работать, но и хотел планировать мое свободное время. И жизнь.

— Я не буду водить автобус. Окей? Я отслужил почти десять лет не для того, чтобы потом…

— Я отслужил десять лет… — повторил он, передразнивая меня. — Завязывай, Ники. Ты, наверное, все это время протирал на базе штаны и смотрел порно или играл в баскетбол.

Моя вилка звякнула о тарелку, и я выпрямил спину. После того, как я вернулся в реальную жизнь, у нас было множество споров, но он еще никогда не издевался над моей службой настолько открыто.

— Ты это серьезно?

Тереза заволновалась.

— Ладно, ладно, дай парню поесть. За ужином никаких споров.

— Можно подумать, это когда-то срабатывало. — Я пристально посмотрел на отца. У нас были одинаковые рост и глаза, но на этом сходство заканчивалось. Если б не общая ДНК, мы были бы совершенно чужими людьми. — Когда ты увидишь, как твои братья подрываются на минах-ловушках или как их привозят убитыми из патрулей, вот тогда приходи, и мы обсудим твое отношение к армии еще раз.

Даффи сжал зубы, но еще у него на лице промелькнуло нечто, отдаленно напоминавшее гордость. Мой отец был очень странным ублюдком.

— Тогда, может, сдашь экзамен на офицера полиции? Для отслуживших это бесплатно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— О боже, — простонал я. — Я скорее стану водить автобус, чем буду копом.

— Почему? — вопросил он. — Чтобы больше не брать в руки оружие?

Моя спина напряглась, но я усилием воли сдержался.

— Я не выношу гребаную полицию, и ты это знаешь. Чтобы я пошел в копы после кучи скандалов, когда они превышали свои полномочия и проявляли жестокость? Господи, пап. Ну честное слово.