Контроль особых посещений (СИ) - Моисеева Ольга Юрьевна

  Валера страшно жалел, что не направил сычика проследить за этим убежавшим Китом, а, как дурак, продолжал тупо таращиться на поручителя и Киру, как она стреляла по убийце, потом пыталась не дать Владиславу умереть, как вызывала помощь... Словно триллер смотрел, как малолетка в кинотеатре, только что попкорном не чавкал...

  Но ведь это не триллер был, блин, не киносценарий, который можно переписать, а жизнь и смерть настоящих людей! Осознав это, Валера решил во что бы то ни стало всё исправить и прямо на следующий день, изрядно нагрузившись лекарствами для облегчения симптомов, отправился к зданию с неприметной дверью без вывески, куда Кира ходила на службу. В голове при этом крутились песни Константина Никольского. Сначала 'Ночная птица', наверное, потому что была осень и 'ночные песни птицы вещей мне стали песней для души...', а потом, когда композиция почти стихла, вдруг ни с того ни с сего всплыла строка: 'Я добрый, но добра не сделал никому' - это было уже из совсем другой песни 'Я сам из тех'. Там тоже упоминалась птица, но слабая, 'кто перед смертью еле дышит'. Ничего, думал Валера, у него ещё найдутся силы, по крайней мере, на сегодня. Голос Никольского продолжал звучать в мозгу, набирая силу: 'Я сам из тех, кто спрятался за дверь! Кто мог идти, но дальше не идёт...' - Э нет! - воспротивился Валера, решительно топая к цели. 'Кто мог сказать, но только молча ждёт...' Вот уж хрен! - он тряхнул головой, рискуя упасть от накатившего 'вертолёта', - он молчать не будет, он скажет! Докажет! Добьётся! Он должен сделать всё как следует, потому что больше ничего уже не будет. Потому что это - последнее дело в его жизни!..

  Воспоминания прервал щелчок открывшейся двери.

  - Доброе утро! - врач бодрой походкой подошёл к койке, посмотрел на дисплей, отражающий жизненные показатели, проверил, сколько жидкости осталось в капельнице. - Как самочувствие?

  Врач склонил голову, глядя на Валеру одним глазом, будто птица - господи, да его с этими птицами просто заклинило, везде мерещатся, осталось только самому перьями обрасти!

  - Нормально, - ответил Валера. - Жив и готов к процедуре. А как там мой сычик? Его хорошо покормили?

  - А вы что же, сами не знаете?

  - Нет, я могу только считывать всё, что он видит и слышит, и направлять, но сыт он или нет, здоров ли - этого я не чувствую. Однажды так воробья уморил - не заметил, как он истощился. Теперь никогда не забываю на время смотреть и при первой же возможности отпускать, чтобы мог отдохнуть, поесть и напиться.

  - Напоминает вождение героя компьютерной игры, - заметил врач. - Он там бегает, стреляет, его ранят, но сам игрок при этом ничего не чувствует.

  - Да, только компьютерный герой - это набор пикселей, а мой сычик - настоящее живое существо! - возразил Валера. - Я обещал ему, что отпущу в лес, когда вся эта хреновина закончится!

  - Но хреновина ещё не закончилась, - с серьёзным выражением лица заметил врач. - Вот процедуру пройдёте, и делайте со своим сычиком, что хотите.

  - А если не получится? Если умру? За ним, вообще, кто-нибудь смотрит?

  - Ну, разумеется. У нас в ОКОПе все любят флору и фауну, - врач улыбнулся, - не беспокойтесь.

  - А-а... да... мне говорили... Индикаторы выдры!

  - Именно, - кивнул врач. - Способности влиять на животных или растения - первый признак, по которому ОКОП ищет будущих оперативников. После подселения способности обычно усиливаются.

  - А у меня? У меня тоже усилятся?

  - Я бы не стал на это рассчитывать, - потерев подбородок, задумчиво проговорил врач. - В вас же уже вселялся дусим, верно?

  - Ну да... тот, которого Коса вытащила!

  - Вот тогда-то, я думаю, ваши способности и усилились.

  - То есть это уже произошло?

  - Вероятно, - пожал плечами врач.

  - Но ведь до этого птицы на меня вообще никакого внимания не обращали... как и я на них...

  - Возможно, причина в вашей глиобластоме.

  - Хотите сказать, это опухоль разбудила способности?!

  - Всего лишь предположение, - врач неопределённо махнул рукой.

  - Так подождите!.. а что ж тогда будет, если всё получится и моя глиобластома пройдёт?

  - Слушайте, молодой человек, хватит! - врач сдвинул брови. - Вы задаёте слишком много вопросов! Почему я должен без конца на них отвечать? Это в мою задачу не входит!

  - А что входит? - не удержался Валера. - Простите...

  - Проверить ваше состояние и подготовить к процедуре подселения. Вот мы сейчас этим и займёмся. - Врач отсоединил капельницу и принялся снимать датчики. - Надеюсь, вы помните, что я вам говорил про инъекцию нейротоксина?

* * *

  Чёрная меланхолия давила так сильно, что это ощущалось даже физически: Валера шёл, еле переставляя ноги и с трудом преодолевая желание втянуть голову в плечи. Таким несчастным он не чувствовал селя ни разу в жизни: даже в тот день, когда узнал о глиобластоме.

  Разбитое сердце и душевные страдания были результатом действия нейротоксина, но Валера не мог это осознать - глубокая депрессия затмевала разум, и он просто шёл, едва сдерживая рыдания и мечтая о смерти, как избавлении от мук.

  Учёные ОКОПа не могли толком объяснить, почему именно несчастные люди привлекают диких дусимов, но факт этот был установлен давно и всегда использовался врачами, чтобы заманить подселенца в конкретного человека, так что все отобранные по способности-индикатору и прошедшие необходимые проверки оперативники спецслужбы прошли через это, прежде чем стали выдрами.

  Валера не был исключением из общего правила, только ему, в отличие от других, 'повезло' дважды: первый раз, когда Коса вытащила из него дусима, Валера маялся жуткой тоской по естественным причинам, а теперь вот - из-за действия нейротоксина.

  Несмотря на тяжёлую болезнь, кандидат в выдры, узнав о шансе выздороветь, по мнению ОКОПовских спецов, совсем перестал страдать: напротив, дух его оказался на подъёме и даже физические боли отступали под напором веры в себя и надежды на лучшее. Поэтому избежать традиционной инъекции не удалось, и теперь, ведя кандидата к вольеру, врач имел наготове антидот, который собирался ввести, как только произойдёт подселение.

  Разбитый и подавленный до крайней степени Валера никакого волнения перед процедурой не чувствовал: как будет, так и будет - хуже всё равно некуда...

  К тому же никто из спецов так и не смог дать внятные инструкции, как надо действовать, чтобы подчинить дусима. Расспросить какую-нибудь выдру Валере тоже не дали. 'Да вы там сами поймёте! - заверил врач. - Все понимают'. 'А то, что у меня дусим не из канала, а из пса?' - волновался Валера, ещё перед тем, как бумаги подписать. 'Дусим он есть дусим', - философски заметил врач, заполняя какие-то бланки и формуляры. 'Да, но этот уже владеет чужим телом, опыт имеет по части трансформации!' - Валера уставился на врача - тот долго молчал и всё что-то строчил и строчил, пока наконец поднял глаза на любителя каверзных вопросов и решительно подвёл под ними черту: 'Зато в канал не сбежит!'