Фантом - Гребёнкин Александр Тарасович

И вдруг луч падает прямо на блестящую снежную шапку горы, создавая грандиозное прощальное свечение. Побочная мелодия в репризе - это уже ночное северное сияние - те же краски, что у цветка в экспозиции, но более лирические, возвышенные оттенки чего-то прекрасного и недосягаемого... А затем разыгрывается ночная метель - и так завершается первая часть. В ней природную стихию пытается одолеть человек - пассажи мчатся наверх, к высшей ступени, но не могут преодолеть зловещий бури, сильный порыв ветра валит с ног и заставляет отступить, а затем с грохотом уносит тебя в бездонное ущелье, засыпая сверху лавиной…

Эта музыка родила у меня яркие видения. Я увидел заснеженный лес и отца, смотрящего на непонятный, новый для него мир с лицом несдающегося человека, увидел печальное и мудрое лицо Щедрова на закате весеннего солнца, свою мать – красивую и молодую, шагающую в легком сером пальто и берете по весеннему городу… Все это пронеслось передо мною, как эпоха, как жизнь, в которой переплелись радость и печаль, добро и зло…

…Ошарашенные, просто очарованные музыкой и мастерской игрой музыканта, мы вышли с Наташей на вечернюю улицу.

Легкий ветер нес в себе запахи осени, а звезды падали, словно слезы, и мы не успевали загадывать желания.

К нам подошел Володя - торжественный, во фраке, но без привычного монокля и глумливой усмешки, и спросил, как нам его игра.

«Волшебно», «божественно», - так отвечали мы, еще пребывающие в восторге от его музыки, от пронзительного ее исполнения.

Я пожал ему руку, а он охватил ее и второй, а потом взял и Наташину руку и задержал их в своих больших, мастеровитых руках, улыбаясь, радуясь вместе с нами. В глазах его едва виделись слезинки, утопая в темных озерах печали…

Мы шли по городу с красными черепичными крышами, шумел ветер, летели листья, падали звезды, и я гадал, что же с нами будет, что нас ждет далее, какая судьба своими картами выложится перед нами?

Я держал теплую руку Наташи, которая обещала мне все же что-то хорошее…

У подъезда на скамейке маячили две тени – маленькая и большая.

- Кхм. А мы вас ждем, - хрипловато известил небрежно одетый бородач.

Я насторожился и исполнился воинственной решимости – опять посланцы Лягушина?

Бородатый человек отвел глаза, не выдержав моего сурового взгляда, и сказал виновато:

- Вот вы сказали давеча... Когда у меня ночевали. Просили сынка моего привести. Дали адрес свой. Обещали в школу пристроить.

Со скамейки встал белоголовый мальчишка с синими глазами, в которых были любопытство и какая-то надежда.

Бородатый замялся, пахнув на меня табачищем.

- Ну, ладно, мы не вовремя… Ну мы, того, пошли тогда, чего уж…

Я жестом остановил их.

ПОСЛЕСЛОВИЕ ОТ АВТОРА

Эти записки мне достались от крепкого загорелого человека лет пятидесяти, с выцветшими светлыми глазами, с которым познакомился на берегу во время морского путешествия.

Он пообещал мне нечто потрясающее и удивительное. И пока я, сидя на веранде его красивого дома, из которого видны были синие морские дали, с интересом читал его рукопись, он, волнуясь, вышагивал рядом, дымил трубкой, да следил за моей реакцией.

Закончив читать, я, немного потрясенный, спросил об истинности этих событий и о возможности все это напечатать.

- То, что произошло - это абсолютная истина, - сказал мне Юрий Романович Шаров, тут же попросив свою кругленькую полноватую, с добрым и открытым лицом, жену Наталью, принести нам чайку.

- У меня чай особый, на южных травах, - сказал он, разливая зеленовато-желтую жидкость по чашкам.

А затем добавил:

- Я не против, если вы все это напечатаете. Только имени моего на обложке не должно быть. Это ни к чему. Я не писатель, не ученый какой-нибудь, да и вообще, человек обыкновенный и незаметный. Море, ветер, дом, хорошая жена, мои любимые дети и внучка – больше ничего мне не надо…В тексте, конечно, можете меня упоминать - пожалуйста, но не более!

Дальше, по меткому замечанию Натальи, Юрий Романович «сел на своего любимого конька» и, то и дело выпуская из трубки пахучий дым, завел долгий интересный разговор о призраках, потустороннем мире, о чем у него была собрана впечатляющая библиотека. Но я не считаю нужным приводить этот разговор здесь, дабы не утомлять читателя, хотя и записал его рассказ на диктофон. Я хочу как-нибудь написать отдельную статью об этом, с комментариями специалистов.

Но я не мог не спросить такого загадочного и гостеприимного хозяина о дальнейшей судьбе героев этой рукописи.

Шаров вздохнул, и начал рассказывать, похлебывая уже третью чашку чая.

- Ну, главный герой – вот он я. Работаю в рыбной артели нашего поселка электросварщиком. Вот, на старости лет, решил собрать дневниковые записи о своем отце...Наташу вы видели – вот уж скоро тридцать лет, как мы вместе. Наша дочь Поля – фотокорреспондент большого журнала «Тайны мироздания». Полина Шарова – так она подписывается. Ее хобби – снимать на пленку различные аномальные явления. Поэтому она много путешествует по миру, бывает в старинных замках, в заброшенных уголках земного шара, в поисках различных фантомов и прочих чудес. У меня уже есть внук – Алексей…

Тот мальчик, которого я устроил в школу, можно сказать мой приемный сын Николай, закончил мореходку и ходит по морям в дальние рейсы. Ведь часть его детства прошла на берегу моря, и он полюбил его.

Никодимыч умер не так давно – были на его похоронах. Что поделаешь – сердце, возраст.

- А как же - Володя, скрипач?

- Володя эмигрировал давно, еще в конце семидесятых, произвел фурор своей игрой в Штатах. Он имеет очень пристойный заработок, на его концерты валом идут зрители. Но в личной жизни он одинок. Наверное, не каждая женщина решится жить с таким необычным человеком. Хотя любовных романов у него была тьма. Мы изредка общаемся с ним по интернету, исключительно – на Новый Год.

- Я не могу не спросить о судьбе настоящего Романа Шарова.

- Ну, что значит настоящего? - сверкнул гневливо глазами Юрий Романович. – Вы имеете ввиду Романа Тайна? ... Я своего отца считаю настоящим, а тот... Удивительно, но он и его сестра куда-то таинственно исчезли. Из журнала он ушел. Что было дальше с ними – неизвестно. Конечно, их нет уже в живых…

Наговорившись всласть, мы с хозяином посмотрели местные береговые красоты, и я поспешил откланяться.

Уже дома я внимательно перечитал рукопись Шарова и решил ничего в ней не менять. Лишь в некоторых местах сделал небольшие исправления стилистического и орфографического характера.

Май-август 2015