Аркадий Крупняков - Москва-матушка

Теодоро ди Гуаско подъезжал к Арталану. Горная тропа кон­чалась, еще один спуск, и всадники выедут на дорогу, идущую из Солдайи.

Кони шли тихо, сбивая копытами пыль с придорожных трав. За Теодоро и Памфило следовали пешие слуги, вооруженные ко­пьями и мечами. У некоторых на плечах лежали тяжелые арбалеты.

Теодоро молчал, углубившись в свои мысли. Странное твори­лось в душе молодого генуэзца. Год назад на весеннем гулянии над морем встретил он девушку. Она играла на виоле и пела песню итальянских крестьян «Вода бежит к оврагу». Теодоро сразу оце­нил ее смелость — редкая девушка решится петь для всех на гуля­нии. Косы, лежавшие венцом на голове, делали ее похожей на ко­ролеву. Она была в свободном красном шелковом сарафане; широ­кие рукава стянуты в запястье. Теодоро заметил, как из рукава вылетел розовый платок и упал на траву. Он быстро поднял его и с учтивым поклоном подал красавице, когда она кончила петь. Де­вушка улыбнулась, и эту улыбку по сей день не может забыть Тео­доро. Потом он долго не видел девушку, а то, что узнал о ней, не принесло ему радости: она была другой веры.

Теодоро воспитывала мать — ревностная католичка, а после смерти матери у него был духовный отец Рафаэле, который превы­ше всего чтил законы святой веры. Узнав об увлечении Теодоро, он сказал: «Помни, если ты еще раз встретишься с этой девушкой, ты совершишь богопротивное и кощунственное дело. Святая цер­ковь и господь бог не простят тебе этого».

С тех пор не знает покоя сердце Теодоро. После беседы с отцом Рафаэле он дал себе клятву не думать об Ольге, но стоит увидеть ее, как все забывается.

Вот и сейчас, в пути, Теодоро думает об Ольге, о своей любви к ней. К чему она приведет?

—      О чем задумался, мой господин? — тихо спросил вдруг еду­щий рядом Памфило.

—      Ты, Памфило, был когда-то монахом. Скажи мне, что быва­ет с человеком, если он совершит великий грех?

—      Ровным счетом ничего, мой господин. Слава богу, у нас есть святые отцы, которые могут отпустить любой грех. Надо только иметь деньги. Ну, конечно, чем больше грех, тем больше надо уп­латить.

—      А скажи, Памфило, любить женщину другой веры, по-тво­ему, большой грех?

—      Очень большой, мой господин.

—      Ну вот если бы ты совершил этот грех, мог бы отмолить его?

—      Нет, мой господин.

—      Это почему же?

—      У меня на такой великий грех нет денег.

—      Ну, а если бы я впал в этот грех? Сколько надо на его отпущение?

—      Десять сонмов, мой господин, и вы получите «аЬэДуо 1е»'.

—      Ну, а потом?

—      Бел« у вас есть еще десять сонмов лишних, можно еще раз согрешить.

Они оба рассмеялись. Теодоро несколько успокоил этот разго­вор, и мрачные мысли его рассеялись.

На развилке дорог юноша и его спутники остановились на от­дых. Пока слуги поили в речке коней, Теодоро и Памфило, лежа в тени, продолжали беседу о грехах. Бывший монах, Памфило дог­маты веры знал в совершенстве. Теперь он служил у ди Гуаско на должности, которая не имела определенного названия. Он, когда требовалось, писал деловые бумаги, ухаживал за старым ди Гуас­ко, а если надо было — лечил его. Учил Теодоро и Деметрио гра­моте, а когда ди Гуаско промышлял перепродажей рабов, был под­ставным лицом, выдавая себя за купца.

—      Я слышу топот коней, мой господин,—зашептал Памфило,— сюда кто-то едет.

Они укрылись за деревом. Из-за поворота дороги показались пятеро всадников. Одним из них была женщина.

—      Посмотри, Памфило, это же Ольга!

Когда всадники проехали, Теодоро вскочил на коня и дал команду трогаться.

—      Послушай, монах,— скороговоркой сказал он,— ты со стра­жей следуй поодаль, но не упускай меня из виду. Я поеду дого­ню их.

—      Хорошо, мой господин. Только сначала приготовьте десять сонмов.

«Умный слуга,— думал Теодоро, догоняя Ольгу,— обо всем, ко­нечно, догадался сразу».

—      О, синьорина Ольга, как я рад вновь видеть вас,— радостно заговорил Теодоро, поравнявшись с Ольгой.

—      Добрый день, синьор Теодоро,— ответила Ольга.— Вы поя­вились неожиданно, как горный дух.

—      Если я горный дух, то вы словно ангел-хранитель встали на моем пути. Да вы и есть ангел. Ангел небесной красоты.

—      О, вы неисправимый льстец, синьор Теодоро. Вы твердите мне это каждый раз, а сами думаете, наверное, совсем другое. Как далеко лежит ваш путь?

—      Я еду в Карасубазар.

—      Вы занимаетесь торговлей?

—      Нет, что вы. Один купец... из Кафы... знакомый моего отца просил сопровождать его до рынка. Он хочет купить партию-другую живого товара. Я с моими слугами буду охранять его в дороге.

—      В таком случае не я, а вы ангел-хранитель.

—      О, синьорина, у вас злой язык. Он совсем не сродни вашему сердцу. Я знаю, у вас доброе сердце и вы разрешите сопровождать вас до конца вашего пути.

—      Вы же не знаете, куда я еду.

—      Хоть на край света. И даже дальше.

—      Хорошо, будьте рядом,— произнесла Ольга и, немного поду­мав, добавила:— Я надеюсь, что вы не замыслили ничего плохого?

—      Я ваш раб, сударыня.

—      Скажите, синьор Теодоро, вы много раз бывали на невольни­чьих рынках? — спросила Ольга после некоторого молчания.

—      Да, бывал иногда,—ответил Теодоро.

—      Вы когда-нибудь покупали рабов?

—      Как вам сказать... Нет, не приходилось. А почему вас инте­ресует это?

—      Я хочу знать, сколько стоит невольник? Самый лучший, са­мый сильный.

—      Мой бог! — воскликнул Теодоро.— Вы хотите заняться жи­вым товаром?

—      Да, мне нужен один пленник, самый дорогой.

—      Позвольте мне оказать вам эту услугу! Я все равно буду по­купать партию невольников и из них выберу вам самого лучшего.

—      А как же ваш знакомый купец из Кафы? — улыбнулась Ольга.

Теодоро покраснел, поняв, что проговорился. Сделав над собой усилие, он рассмеялся и сказал:

—      Он, я думаю, не будет против. Только я хотел бы знать, за­чем синьорине нужен раб, притом самый дорогой. И достойно удив­ления то, что такая молодая девушка сама едет в дальний путь, чтобы приобрести себе холопа. Ведь у вас есть два брата?

—      Ваши вопросы, синьор Теодоро, весьма наивны. Если вам по­надобилась партия рабов, то почему бы мне не иметь потребности всего в одном невольнике? И мне кажется, синьор, что и вы не ду­маете выбирать слабых, плохих рабов?

—      Разумеется.

—      Почему тогда мне не выбрать дорогого раба? И еще скажи­те, синьор Теодоро, почему именно вы поехали в Карасубазар? Я знаю, у вас еще два брата есть.

—      Они заняты, моя госпожа, другим делом.

—      А разве у моих братьев нет других дел?

—      Ваши братья сейчас в Солдайе?

—      Один в Кафе, другой в Суроже.

—      Почему вы наш город всегда зовете Сурожем, хотя все зна­ют, что его имя Солдайя.

—      Если мать нарекла вас именем Теодоро, то как бы ни назы­вали вас окружающие, для нее вы так и останетесь Теодоро. Сурож — русское название города.

Для Теодоро было безразлично, как называть город, и он за­молчал. Нить разговора была прервана.

«Как она чертовски хороша,— думал Теодоро, глядя на Оль­гу.— К тому же умна и смела. Будь она моей веры, я непременно заставил бы ее полюбить меня. А что, если...»

Теодоро внимательно посмотрел на Ольгу и заговорил:

—      Недавно я прочитал одну книгу. В ней сказано, что любовь сильнее смерти. Правда ли это, синьорина?

—      Судя по книгам, это действительно так.

—      Простите, синьорина, за прямой вопрос: как бы вы поступи­ли, если полюбили бы человека другой веры?

—      Я думаю, что со мной этого не случится.

—      Но допустим. Вы смогли бы тогда принять его веру?

—      Я никогда не полюблю такого человека, дорогой Теодоро. Мое сердце всегда останется русским.

—      Если я полюблю девушку православной веры, мне кажется, я не изменю католической церкви. В конце концов и католики, и православные — христиане. Перейду в другую церковь — и все тут.

—      Можно верить по-разному,— убежденно произнесла Ольга,— вера без добрых дел мертва.

—      Разве католики творят только злые дела?

—      Может, есть такие, что делают и добро, но я их не видела.

—      Я католик, но я сделал вам плохое?

—      Мне — ничего. Но любящий бога человек не поедет покупать рабов. Наживы ради приравняли себя к поганым татарам, вместе творят черное дело!

—      Но вы тоже хотите купить раба! —воскликнул Теодоро.