Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

Брови главкома были сдвинуты, рот сжат, голова вскинута. Взгляд поблекших от злобы глаз — поверх голов свиты. Он понимал: выглядит нелепо в своей блистательной парадной форме, при орденах и золотом оружии, — многие офицеры, стоящие перед ним в выгоревших гимнастерках, порванных и неумело залатанных мундирах, стоптанных сапогах, с красными и черными обожженными солнцем лицами, в серых от многочисленной стирки бинтах имеют не меньшие, чем он, отличия. Но почему многие из них без крестов и медалей? Не отсюда ли начинаются развал дисциплины, анархия, губившие русскую армию еще во время войны с Вильгельмом, с большевиками?.. Врангель хотел было подозвать Кутепова. Но тут понеслись вдоль строя громоподобные команды: «Рав-няйсь!.. Смир-но! Рав-нен-на-пра-во!.. Гос...да офицеры!..»

Врангель быстро двинулся вдоль строя — высокий, надменный, решительный, сумевший перебороть только что владевшее им настроение яростного нетерпения. Ухал духовой оркестр. Стонали трубы.

— Орлы! — кричал на ходу главнокомандующий. — Приветствую, орлы! Привет, непобедимые! Привет вам! Непобедимые!..

И вдруг, точно споткнувшись, Врангель остановился. Стоящий перед ним в строю немолодой солдат покачнулся и рухнул лицом вниз, под ноги главнокомандующему... Каре ахнуло... Замешательство длилось менее секунды. Врангель, не задумываясь, перешагнул через потерявшего сознание и двинулся вперед, стараясь не убыстрять шаги.

Тут же упал унтер-офицер из второй шеренги. Еще один... И строй поломался. Началось нечто невообразимое, люди падали, как снопы на жнивье под сильным ветром. Падали сзади и спереди. Солдаты и офицеры падали в голодном обмороке. Их оттаскивали за ряды, которые все время сдвигались. Плац охватывал беспорядок, неразбериха. Музыка смолкла. Стало совершенно нестерпимо — гулкие звуки падающих тел в наступившей тишине. Врангель продолжал шагать вдоль строя, уже не зная, как ему следует вести себя теперь, и что предпринять в дальнейшем.

— Смир-р-ра! — зверино закричал сзади Кутепов. — Равняйсь!.. Смир-р-ра!.. К церемониальному аршу!

— К церемониальному маршу! — тренированно запел чей-то другой голос. Его подхватил третий, четвертый, и на плацу опять все пришло в движение — полки перестраивались. — По-рот-но! Ди-стан-ция!.. На одного линейного!.. Первая рота! Ма-а-арш!..

Бухнул оркестр. Врангель остановился, тяжело дыша, дико повода глазами. Приблизился Кутепов. От растерянности он не находил что сказать, тяжело и гневно сопел, усмиряя дыхание.

— Позор! В корпусе бардак, — горько сказал Врангель.

— Виновные будут наказаны. Можете не сомневаться! — Кутепов принял под козырек.

— Отставить! — сухо приказал Врангель. — Надо принимать сверхсрочные меры. Вы, что же, весь корпус мне переморить собираетесь?! Через два часа совещание на «Лукулле». Кончайте поскорей это безобразие, генерал...

Картина постыдного парада в Галлиполи стала тускнеть, затуманилась и исчезла. Врангель усмехнулся: тогда надежд было больше. И виновных он нашел быстро — Кутепов, казаки-самостийники, Штейфон, тучный генерал Артифексов, французские «вожди» Пелле и Шарпи. Кого винить сейчас? Он давно остался один. И все понимают это. Кто не готов кинуть в него камнем?.. Но есть еще Болгария. Только Болгария сможет поправить его пошатнувшиеся дела, поднять упавшие акции.

3

Сербский король Александр срочно вызвал Врангеля на аудиенцию. Новость почему-то принес начальник контрразведки — хитрая бестия. Это настораживало...

Генерал Климович ждал главкома у входа в кабинет при штабе. Сидел задумавшись. И поднялся не по-строевому: или заметил не сразу, или независимость с первых минут демонстрировал. Врангель, пропуская его, с одного короткого взгляда оценил состояние своего сподвижника. Контрразведчик похудел, потерял сановность, выправку. Серое, нездоровое лицо. Под глазами густые тени, скулы торчат, как у покойника. Руки вялые, слабые. И чуть влажные — неприятно. Врангель неприметным жестом провел ладонью по зеленому сукну стола, спросил стоя, не приглашая сесть и гостя: когда ждет его король Александр.

— Вы приглашены на три часа пополудни, господин главнокомандующий, — Климович не принимал боя, давая понять, что свое участие в организации аудиенции обсуждать не померен. — Я распорядился: мотор ожидает, и, если угодно будет отправиться в ближайшие полчаса, мы доберемся до Белграда без спешки.

— Я готов, — Врангель продолжал стоять, опершись боком о стол, глядя в ускользающие глаза контрразведчика. — Но прежде вопрос, Евгений Константинович. Что известно о мотивах столь спешного вызова короля?

— Могу лишь высказать предположение.

— Извольте, — Врангель сел наконец, сделав разрешающий жест сесть и подчиненному.

— Вероятно, болгарские события.

— А какова реакция короля?

— Не могу знать.

— Послушайте, Евгений Константинович! — Врангель, вспыхнув, поднялся. Встал и Климович. — А не кажется ли вам, что вверенный вам департамент работает из рук вон плохо?

— Совершенно согласен с вами, ваше высокопревосходительство. Я лишился лучших людей.

— Ротмистр Знаменский окончательно выявил свою бездарность. Он превосходно берет под козырек и щелкает каблуками, но и к простейшему анализу фактов не готов, — Врангель умел всегда точно определить момент, когда пора было давать задний ход, чтобы не перегнуть палку.

— Заменим, — будто бы с облегчением согласился Климович, подумавший не без злорадства, что ротмистр — лучший из его людей, делает заметные успехи в сыске, что его «освещение» каждого шага главнокомандующего — лучшее тому доказательство. — Есть у меня некий Монкевиц, классом выше. Будете довольны.

— А есть ли новости о деле Перлофа?

— Удалось установить его связь с неким французским коммерсантом, торговцем коврами.

— Каждому из офицеров хочется в наших условиях подработать, генерал.

— Их контакты имели место в Константинополе и в Белграде. Мы разрабатываем эту линию.

— Разрабатывайте, разрабатывайте! — обидно усмехнулся Врангель. — А мне вашего Монкевица давайте. Это первейшее дело. Абсолютно проверенный должен быть человек!

Они вышли на улицу. Увидев довольно потрепанный автомобиль с пропыленным и порванным брезентовым верхом, Врангель недовольно хмыкнул: вонючим и тихоходным моторам он всегда предпочитал неутомимых дончаков или ахалтекинцев, запряженных в невесомый, хорошо подрессоренный шарабан, сопровождаемый казачьим конвоем. Климович ощутил его недовольство и понял причину. Сказал, оправдываясь:

— Англичане. Сделали представление: казачьи эскорты вашего высокопревосходительства на улицах Белграда вызывают протесты в Скупщине.

— Скоро вы меня под чехлом возить станете, — горько усмехнулся Врангель. — Ah, merde alors![3] Недавно я сам выбирал, на чем ехать к королю. Однако давайте к нашим делам! Причина вызова? Жалобы, доносы? Интриги Кутепова? Или восстание в Болгарии?

— Полагаю, последнее. Вероятно, потребуется наше активное вмешательство. Поддержка Цанкова. — Левая щека Климовича дернулась, что обычно предшествовало язвительной реплике. — Кутепов воспитывает офицерство докладами. Тезисы их не отличаются особой оригинальностью: пора свергать большевиков. На армию рассчитывать нечего: солдаты «прогнили и опаскудились», офицеры забыли о чести. Ядром должны стать батальоны идейных воинов. Интервенции следует придать характер национального похода под водительством великого князя Николая Николаевича.

— Вон на кого рассчитывает Александр Павлович. Торопится, как всегда торопится. Однако какова последняя информация из Софии?

— В ночь с восьмого на девятое июня переворот свершился, — Климович произнес это так, словно события произошли по его команде. — Партии Военной лиги подняли армию. Правительство Стамболийского перестало существовать. У власти кабинет, во главе с Цанковым. Премьер скрылся, министр внутренних дел Даскалов бежал за границу, ряд видных земледельцев арестован, имеются убитые.

— Политическое лицо кабинета?

— Деятели, представляющие военно-фашистские клубы союза «Народный сговор», опираются на крупные финансовые, торговые и промышленные круги.

— А коммунисты? Не запахнет ли в Болгарии гражданской войной?

— Полагаю... При наличии наших войск...

— Лишенных командования! — вскричал Врангель. — Надо действовать немедля, безотлагательно! Плод падает в руки. Надо напомнить Цанкову, что мы союзники. Хотя он и допустил наше недавнее поражение, пальцем не пошевелил, чтобы помочь русским офицерам... Ладно, забудем. — Врангель выпрямился, замолчал, прикрыв глаза рукой, задумался.

— Ваши приказания, господин главнокомандующий, — заметив приближающееся здание дворца, почтительно проговорил Климович. — Нужна ли вам связь с Цаиковым? С царем Борисом?

— А вы знаете, что такое подлинный царь Борис?

— Крестник нашего императора. Были реальные предпосылки... Мог стать зятем Николая Романова.